Убийство Моцарта - Дэвид Вейс

– Есть ли у вас родственники или друзья в Австрийской империи?

Джэсон ответил, что нет, но что он надеется познакомиться с друзьями Бетховена и, возможно, Гайдна и Моцарта.

Дебора добавила, что ее муж не только композитор, но и хороший пианист. Лучше она назвала бы меня просто банковским служащим, подумал Джэсон.

Им показалось, что допрос окончен, но Губер спросил:

– А вы не студент?

– Нет. Правда, вы можете считать меня студентом, изучающим музыку Бетховена.

– И вы не собираетесь поступать в здешний университет?

– Нет! К чему мне это?

– Но вы ведь останавливались в Гейдельберге?

– Да. Потому что Гейдельберг находится на пути в Вену.

– Не встречались ли вы там со студентами? Университетские студенты – главные зачинщики всех беспорядков, – зло сказал Губер. – Особенно в немецких княжествах и Гейдельберге. Мы не спускаем с них глаз. Мой вам совет, держитесь от них подальше.

– Мы это будем иметь в виду. Спасибо за предупреждение, господин Губер, – сказала Дебора.

Теперь они не сомневались, что Губер вернет им паспорта, но тот протянул им временные визы, поперек которых написал: «Действительны до 1 января 1825 года».

– На три месяца. Если вы захотите пробыть здесь дольше, придется обратиться ко мне за продлением.

– Но вчера вы сказали… – начала Дебора.

– Я обещал вернуть вам паспорта, если вы удовлетворительно ответите на все вопросы. Вы на них не ответили. Кроме того, у вас нашли запрещенные книги.

– Я не знал, что они у вас запрещены, – сказал Джэсон.

– Это не оправдание. Вас можно арестовать за одни только книги. Вот они – пагубные последствия демократии. Мы пресекаем их в корне. Пока вы живете в Вене, вам следует докладываться в полицию. А теперь, прошу вас, по двадцать гульденов за каждую временную визу. Кстати, что вы собираетесь делать с вашим кучером?

– Можно ли нам его оставить?

– В таком случае заплатите также и за него.

– Сколько стоит вид на жительство, господин Губер?

– Пять гульденов.

Джэсон молча уплатил деньги.

– Ну как, вы уже встречались в гостинице с призраком Моцарта?

– Я не верю в призраков.

– Если надумаете переехать, сообщите нам свой новый адрес.

– А когда мы получим паспорта?

– Когда мы разрешим вам выезд из Вены.

– Это все? – спросил Джэсон, кипя от бешенства.

– Запомните, что за общественный покой и порядок в Вене отвечаю я.

Вернувшись в гостиницу, Джэсон послал Ганса к Антону Гробу с просьбой назначить им встречу, и банкир прислал немедленный ответ: он приглашал их к себе на Кольмаркт завтра вечером. А пока Джэсон решил осмотреть дворец Коллальто, тот самый, где Моцарт играл шестилетним ребенком. Дворец был совсем рядом, стоило только пересечь площадь Ам Гоф. Джэсон видел его из окна гостиницы.

Остановившись перед дворцом, Джэсон внимательно рассматривал это обширное, в пять этажей здание с многочисленными высокими окнами. Ему вдруг явилась мысль постучать в дверь. На стук отворил ливрейный лакей.

– Могу ли я видеть управляющего? – спросил Джэсон. – Я приехал из Америки, чтобы собирать сведения о Моцарте.

Ничуть не удивившись, словно просьба была самой обычной, лакей кивнул и отправился за управляющим. Через минуту к ним вышел высокий сухощавый старик с бесстрастным лицом. Он представился как Христоф Фукс, главный управляющий его сиятельства графа Коллальто.

– Правда ли, что Моцарт ребенком давал концерт в этом дворце? – спросил Джэсон.

– Сущая правда. – Управляющий оживился и снисходительно посмотрел на настойчивого молодого человека. – Я сам слышал его игру.

– Но ведь это было более шестидесяти лет назад! – удивилась Дебора.

– Я навсегда запомнил тот необычайный день. Мне было двадцать лет. В те времена главным управляющим у графа был мой отец. Я никогда не видел ничего подобного. Моцарт был удивительным ребенком.

– Гости остались довольны его игрой? – спросил Джэсон.

– Они болтали весь концерт от начала до конца. – А потом вам еще приходилось его видеть?

– Не раз. Много лет спустя, незадолго до смерти, он жил поблизости, на Юденграссе. Но тогда он уже потерял всех своих богатых покровителей. Однажды, за год или два до смерти, я видел его у входа в соседнюю иезуитскую церковь, где исполнялась, его месса, и мой хозяин граф Коллальто прошел мимо, не сказав ему ни слова. Словно его сиятельство никогда и знаком с ним не был. Мне думается, графу очень не понравилась его опера «Свадьба Фигаро».

– А вам она понравилась?

Христоф Фукс улыбнулся, но промолчал.

– А вы говорили с ним тогда в церкви?

– Да, после ухода графа.

– И Моцарт с вами беседовал?

– Милая госпожа, ведь мы с ним часто обедали в одной таверне.

– Неужели вы так хорошо его знали?

– В мои обязанности входило устройство концертов и заключение торговых сделок.

– А не жаловался ли он когда-нибудь, что к концу жизни знать отвернулась от него? – спросил Джэсон.

– Он был не в фаворе у большинства вельмож, и знал это, но когда об этом заходила речь, он смотрел на все добрым спокойным взглядом и лишь пожимал плечами. Он продолжал сочинять свою музыку, а все остальное ему было безразлично.

– Как вы думаете, он подозревал, что тяжело болен?

– Тяжело болен? Всего за два месяца до смерти он сочинил целых две оперы.

– Тогда отчего он умер таким молодым?

– Я и сам себя спрашивал об этом.

– Может, причиной было его слабое здоровье? Болезнь почек, как утверждал его доктор?

– Сомневаюсь. Разве только в том повинен был сам доктор.

– Каким образом? – спросил Джэсон.

– По небрежности или по какой другой причине.

– Вы серьезно так думаете?

– Я знал лечившего его доктора. Известно ли вам, – управляющий показал на площадь Ам Гоф, – что тут происходили рыцарские поединки Габсбургов? А теперь лошади имперской кавалерии так громко стучат по булыжникам, что не дают спать. Видно, они до сих пор воображают, что воюют с Бонапартом.

– Почему они так боятся Бонапарта? Ведь он давно в могиле.

– Но идеи его живы. Бонапарт был человеком, который сам пробил себе дорогу.

– И стал императором!

– Императором по заслугам, не по рождению. Но вы, кажется, интересуетесь Моцартом?

– Да. Мы говорили о причинах его смерти.

– Хотите знать правду? – спросил Фукс.

– Кто же этого не хочет. Вам известны подробности его смерти?

– На мой взгляд, во всем виновны доктора.

– И вы можете это доказать? – недоверчиво спросила Дебора.

– Да. Тому есть свидетель, Йозеф Дейнер. Он был хозяином таверны, которую посещал Моцарт почти до самой смерти. Дейнер рассказывал мне, что первый заметил, что у Моцарта стало со здоровьем плохо; Дейнер пригласил доктора и потом был с больным до самого конца.