Капитан Удача - Людмила Белаш

На время погружения в ласкающую пену и бархатно-тёплую воду он, казалось, забыл о делах. Потемневшее золото волос стекало по плечам, нежно выступающим из облаков колеблющейся, невесомой, едва слышно шипящей пенной массы. Глаза прикрыты, выражение лица отсутствующее. Порой Акиа и сам удивлялся, как в такой момент можно размышлять о чём-то — но он непрерывно думал, охватывая и удерживая мыслями ситуацию вокруг «Холтон Дрейга» со всеми её участниками.

Он обсыхал в горячих струях воздуха, обмотав голову высоким тюрбаном из полотенца, когда Гото осмелился постучать.

— Вели визажисту обождать.

— Пришёл полководец из самообороны.

— Сначала визажист.

В новой маске, в роскошно ниспадающем от горла до пят банном халате (белое с зелёным, золотая искорка), Акиа принял старшего офицера автономии.

— Для нас большая честь принимать в своём краю вашу персону, господин водоканала. Если бы вы предупредили о визите... Примите в знак нашего гостеприимства, — подтянутый адъютант поставил к ногам Акиа вазу, из которой взрывом выступал благоуханный, с большим вкусом подобранный букет.

— Благодарю вас, полководец. Я очень тронут вниманием сил самообороны. Но прошу вас, не придавайте моему визиту столь большого значения. Я нахожусь здесь как частное лицо; я в краткосрочном отпуске. Гото, покажи наши отпускные листы...

— Достаточно вашего слова, господин водоканала, — полководец жестом отклонил услуги Гото. — В любом случае базы отдыха сил самообороны открыты для вас.

Адъютант приложил к букету богато украшенный конверт с бантом — адреса и номера; звонок — и экипаж доставит к чистой речке, в горный домик. Акиа непритворно улыбнулся — местная оборонка неназойлива и глубоко корректна; умеют принимать высоких гостей.

— Весьма признателен. Полководец, вы любите крыс?

— Золотистых, господин водоканала, — уста чинного офицера тоже тронула улыбка. Ах, манаа, лукавец! Всё проведал, всё разнюхал!

— Сам я люблю жилеточных, — Акиа позволил Вещунье пробежать по рукаву к плечу. — Но я знаком с семьёй господ железных рудников, где разводят золотистых с синими глазами. Могу посодействовать вам в приобретении. Гото, передай мою визитку господину полководцу.

— Чем ещё могу быть полезен? — офицер с поклоном убрал полоску в нагрудный карман.

— Не мешайте мне, — голос Акиа изменился. Теперь в нём зазвучала власть. — Когда будет нужно, я обращусь к вам. До свидания.

По-птичьи глюкнул спутниковый телефон; Гото бросил его Акиа, и эксперт-лазутчик вслепую поймал вещицу — аккуратно, словно с полки взял, не желая встревожить крысу резким движением.

— Да. К токсикологу?.. Толе, душа моя, я вам приказываю — умрите, но выясните, что Луи Маколь хотел узнать у токсиколога. А потом прошу вас воскреснуть и доложить. За удачу обещаю три дня отдыха на чистой речке, в горном домике.

Ещё не разгорелся рассвет 4 бинна, а главстаршина милиции и полицейский следователь, занятые происшествием в Облачном Чертоге, уже нашли общий язык (оба льеши, из соседних пригородов Гигуэлэ, а следователь к тому же учился в одной школе с Уле) и заявили для прессы и телевещания, что, скорее всего, имела место расправа одного из проникших в храм бандитов над двумя другими на почве неприязни или мести — убийца хотел списать жертвы на стычку с милиционерами охраны. Разумеется, будут изучены и прочие версии.

Лье постарался, чтобы при отъезде из Чертога Уле, Чахлый Нию и он сам оказались в одной машине с перепуганной и от страха замкнутой до немоты умви — так удобнее присматривать за ней и понемногу, исподволь настраивать на дачу нужных показаний. Но Уле, по взглядам и телесным пятнам угадав, что попутчица смятенна и близка к панике, пересел с ней на заднее сиденье и завёл разговор о здоровье — это всегда ближе сердцу пациента. Он выслушивал её жалобы, вначале скупые и нерешительные, затем горячие и слёзные, хотя на уме у обоих были трупы в галерее.

— ...Я хотела бросить, — признавалась она (с олхами и бесполыми можно откровенничать). — Изжога пошла от таблеток, а на мазь стала сыпь выскакивать. «Давай, — сказала, — перервусь на четверть года, во внефазке отдохну» — а он как заорёт, как кинется... Озверел. Я в убежище. А как мне теперь?..

— Факт телесных повреждений зафиксирован? А длительное отравление гормонами? Отлично. Если не хочешь судиться с мууном, помогу составить заявление о переходе под руку белых. У тебя есть профессия?.. Извини, но «умви» — это не профессия, а несчастье. По всей Хатис есть белые училища, до ста сорока профессий на выбор. Будет работа — сможешь вступить в профсоюз, это защита... и поддержка Единства.

— О! — недоверчиво повела глазом мункэ. — Но ведь белые отнимают половину денег...

— Не путай промысел умви и честную работу. Это сутенёры отбирают половину, а когда и больше — тебе ли не знать? Белый же Двор возвращает затраты на учёбу, но с рассрочкой. Кто зарабатывает, тому выплатить легко.

— А мне сказали...

— Кто — твой муун? Он лгал, хотел запугать, чтобы ты осталась у него. Во что только он тебя превратил! У тебя кожа холодная.

— Это я боюсь, вот и холодная.

— А глаза красные отчего?

— Не знаю, просто болят. От морского ветра.

— От гормонов. Я ведь из Тапеа, сказочки про ветер мне с мальковых лет знакомы.

— Из Тапеа?! А я люпанская, знаешь, завод электролитов? меня звать Сихо Цветик.

— Ты уличную кличку лучше позабудь, у белых это не в почёте. Даст Небо, тебя назовут по-новому, красивее. А я — Уле Книгочей.

Лье слушал краем уха — а слух у него был чуткий — и дивился, до чего фазницы падки на бесполых, всё им выложат. Хотя понять можно — надёжней доверяться тем, кто к тебе не принюхивается.

С разговорами, немного взвинченные, они доехали с милицией до Файтау и сошли на дворе храма Лазурная Ограда. Как-то второпях поели, потом повалились досыпать — но не спалось, и, кроме «зонтиков», пришлось добавить по четыре «пшика». Поговорили негромко о том, насколько тресту Мал-Гаит дешевле нанять забойщиков, чтобы избавиться от Уле, чем выдержать судебный процесс против профсоюза металлургов, повышать зарплату и вкладывать средства в технику безопасности на заводах.

Сихо, узнав в Уле почти что земляка и смекнув, что страшный ночной стрелок слушается его как сынок, после сна перебежала к ним в келью и принялась истязать вопросами об учёбе и устройстве на работу. Скорее всего, то был нервозный интерес, но Уле счёл уместным поддерживать его, не давая остыть. Лье, чтобы присутствие Сихо не мутило мысли, бродил но храму, примечая, каким доступом сюда могут проникнуть нежеланные гости; охрана здесь была усилена, и это утешало безоружного Расстригу.