Личное дело - Владимир Крючков

У нашей системы, как оказалось, была своя ахиллесова пята: мы были абсолютно беззащитны перед лицом предательства в высшем эшелоне власти. Так что теперь приходится только отдать должное западным стратегам — в выборе средств они не ошиблись.

В то же время советская разведка стала получать данные о том, что спецслужбы США и некоторых других капиталистических стран приступили к созданию сети агентов влияния в советском обществе. Это была целая программа действий, рассчитанная на длительный период.

Американцы, да и не только они, приобрели огромный опыт в культивировании своего влияния во многих странах. Но на первое место по уникальности и масштабам таких акций, несомненно, следует поставить Советский Союз. Со временем эта работа стала проводиться уже в открытую, без какого-либо камуфляжа.

В течение ряда лет разведка регулярно информировала об этом руководство страны, предупреждала о назревании негативных тенденций и процессов у нас в стране и в бывших социалистических странах, наглядно демонстрировала роль, которую играли при этом спецслужбы западных государств. Разведка, в частности, вовремя заметила использование Западом, в том числе и его спецслужбами, таких факторов, как национализм; обращала внимание на целенаправленные попытки оказания влияния на интеллигенцию, заигрывания с нею; заостряла внимание и на деморализующих армию договоренностях в военно-политической области, и на многом другом.

Картина, особенно взятая в комплексе, получалась очень тревожной. Обо всем этом разведка достаточно полно и объективно информировала руководство КПСС и Советского государства.

Беспокойство проявляли и наши друзья, но их обращения к советскому руководству неизменно наталкивались на глухую стену непонимания, вернее, нежелания понять, к чему ведут эти опасные тенденции. Все это оставляло на душе тревожный осадок, особенно в свете носящей чрезвычайный характер информации, которую в 1990 и 1991 годах нашей разведке удалось получить сразу из нескольких источников… Но об этом речь пойдет ниже.

Еще об одном аспекте, связанном с деятельностью разведывательных органов США, и прежде всего ЦРУ. Во всем мире главным объектом критических нападок, виновником чуть ли не всех бед считается ЦРУ. Такое же мнение бытовало и в Советском Союзе. Именно оно «разрабатывает», «инициирует», «реализует» все зловещие планы против человечества. А ведь это далеко не так! Конечно, роль и значение ЦРУ нельзя недооценивать, однако при всем при том эта организация является всего лишь исполнителем воли и решений вашингтонской администрации, президента, конгресса. Ни больше и ни меньше! Забвение этой истины приводит к тому, что благодаря такому преувеличенному подходу к месту ЦРУ в системе американской государственности за бортом заслуженной критики остается политический Вашингтон, его правящая верхушка.

Поясню эту точку зрения на следующем примере.

С каждым годом горбачевской перестройки мощь Советского Союза, его позиции на международной арене таяли. Мы получали достоверную информацию о том, что ЦРУ верно улавливало эту тенденцию и пришло к выводу, что Москва стала не так уж грозна, как прежде, и американская политика по отношению к ней может быть смягчена. Но это не устраивало кое-кого в Вашингтоне. И вот в марте 1990 года разногласия по этому вопросу вылились на страницы американской печати. Газета «Нью-Йорк Таймс» поведала читателям, что между директором ЦРУ и министром обороны США существуют разногласия по вопросу о том, будет ли Советский Союз и впредь представлять серьезную военную угрозу для Америки и Запада. Эта полемика, отмечала газета, скрываемая администрацией от общественности, возникла после слов директора ЦРУ Уильяма Уэбстера о том, что эксперты разведки считают маловероятным, чтобы Советы представляли серьезную угрозу с точки зрения обычных вооружений в обозримом будущем, даже если на смену Горбачеву придут сторонники жесткого курса.

Эта оценка Уэбстера вызвала резко критическую реакцию министра обороны Чейни, заявившего, что высказывания директора ЦРУ не содействуют его усилиям с целью добиться одобрения предложений администрации Буша по увеличению расходов на оборону.

В итоге упомянутую опенку ЦРУ просто замолчали, а Пентагон получил просимые им ассигнования на военные цели.

ЦРУ в целом верно оценивало ход и результаты перестройки в СССР. Так, к лету 1991 года ЦРУ и РУМО США представили президенту доклад о состоянии советской экономики. В докладе, в частности, отмечалось, что «через шесть лет после того, как Президент СССР Михаил Горбачев начал проводить политику реформ, получившую известность под названием перестройки, советская экономика оказалась в кризисе. Выпуск продукции сокращается со все возрастающей скоростью, инфляция грозит выйти из-под контроля, межрегиональные торговые связи разорваны, а центр и республики оказались втянутыми в ожесточенную политическую борьбу относительно будущего всего многонационального государства».

В то время как ЦРУ объективно подмечало провальное положение в Советском Союзе из-за горбачевской перестройки, Буш и другие высокопоставленные американские деятели не уставали расточать похвалы своему «другу Майклу», восторгаясь его «новым мышлением», приверженностью «общечеловеческим ценностям», подталкивая этого, мягко выражаясь, недалекого человека к дальнейшему разрушению Советского государства.

Вовсе не хочу придать хотя бы некоторой части деятельности ЦРУ прогрессивный характер. Речь идет об организации, призванной и имеющей возможность объективно отображать действительность. Другое дело, как она поступала на самом деле. Ясно одно: и администрация, и ЦРУ работали в одном ключе, дополняли друг друга, во всяком случае американская разведка выступала в роли исполнительницы воли и политического курса вашингтонской олигархии. Вся их практическая деятельность была тесно переплетена.

В 1988 году специальный помощник президента США и директор разведывательной программы Совета национальной безопасности Кеннет де Граффенрейд заметил, что «конец 80-х — 90-е годы, вероятно, будут характеризоваться беспрецедентной вовлеченностью президента в решение проблем разведывательно-политического характера во всех аспектах».

Так оно и происходило.

И в бытность свою в разведке, и позже, на посту председателя Комитета госбезопасности СССР, считал необходимым знать, с кем персонально мы имеем дело на противоположной стороне. И конечно, первостепенным в этом плане и тогда, и сейчас было американское направление. В хронологическом порядке, по времени пребывания на посту президента США, остановлюсь на трех хозяевах Белого дома — Картере, Рейгане и Буше. Все они разные фигуры, но общее у них одно — биологическая приверженность американскому общественно-политическому строю, абсолютная верность интересам Вашингтона, врожденный антисоветизм. Впрочем, с другими качествами и особенностями на высший государственный пост у себя на родине они и не попали бы, будь хотя бы семи пядей во лбу. Пожалуй, в этом отношении поучительно провести сравнение между ними, с одной стороны, и Горбачевым и Ельциным — с другой, а также порассуждать о том, во что вылилось, к примеру, для Российского государства пребывание этих личностей на исторической сцене.

…Президентство Картера с точки зрения интересов Советского Союза было периодом надежд и разочарований. В ходе предвыборной кампании Картер, казалось, последовательно отстаивал необходимость разрядки, выступал за развитие отношений между США и СССР, правда, подчеркивал, что они не могут быть «краеугольным камнем американской дипломатии». Более того, отмечал, что в переговорах с Россией следует быть непреклонным, не полагаться на заверения русских, активнее использовать экономические рычаги. Картер в качестве основы отношений США с любой другой частью света выдвинул тезис заинтересованности, что в общем-то звучало не агрессивно и вполне укладывалось в рамки здравого подхода к международным проблемам. Тогда Вашингтон еще не оправился от влияния вьетнамского синдрома, и Картер не скрывал этого. Он не казался воинствующим политиканом, что, видимо, объяснялось и тем, что в большую политику Картер только начал входить. Ведь после Эйзенхауэра он был первым президентом, ранее вообще не избиравшимся в конгресс.

Картер подавал определенную надежду и в вопросе проведения американскими спецслужбами тайных операций, заверяя избирателей, что прекратит подобную практику. Короче говоря, Картер шел к президентству как либерал, но править начал как консерватор. Это еще раз подтверждает, что личные качества президента США играют далеко не определяющую роль — главное, в какие условия поставлен глава государства и каковы интересы и установки правящей политической и экономической элиты страны. Это тем более важно учитывать, что Картер был весьма целеустремленным политическим деятелем, настойчивым в достижении поставленных задач. Его команда состояла из опытных и способных решать сложные проблемы фигур — таких, как Збигнев Бжезинский, Сайрус Вэнс, Теодор Соренсен, и других.