Зеркала и лица: Солнечный Зайчик (СИ) - Екатерина Оленева

– Джеймс, если у тебя не получится…?

– Получится!

Лили почувствовала себя ещё хуже, хотя казалось, что уже некуда. Тело снова стало «пузыриться». Боль и жжение усилились.

– Давай, Джеймс! – зарычал Люпин. – Сейчас, или будет поздно! Он войдет ей в сердце!

– Акцио, кол!!!

Казалось, в грудной клетке взорвалась бомба. Боль была ослепляющей. Лили поняла, что умирает.

«Ты же обещал, что все будет хорошо! Ты обещал!», – хотелось крикнуть ей.

– Империо! Ничего не чувствуй.

Все стало безразличным, далеким, ненужным. Лили словно плыла в белом тумане, её мягко уносило течением.

Чья–то рука сжимала её руку. Удерживала, не давая окончательно раствориться в белом безразличии.

– Не закрывай глаза, смотри на меня, Лили. Лили, только не умирай… только не умирай…

Проваливаясь в беспамятство, Лили продолжала чувствовать, как её удерживает рука Джеймса.

Глава 22

Лазарет

Ещё не открыв глаза, Лили почувствовала непередаваемое блаженство. Она была жива! И судя по тому, как комфортно телу, в полной безопасности.

Приподняв ресницы, девочка обнаружила, что купается в свете. Солнечные лучи врывались в высокие узкие готические окна, насквозь пробивая длинную галерею лазарета, уставленную кроватями, одерживали безусловную победу над тенями и сумерками. Преломляясь в графине с водой на прикроватной тумбочке, свет дрожал на стене, прыгал по ней солнечными зайчиками. В длинной золотой полоске танцевали крохотные пылинки.

Глаза гриффиндорки распахнулись от удивления – на высоком табурете, стоящем у кровати, сидела Нарцисса Блэк. Длинные платиновые волосы девочки, заплетённые в две косы, ярко сверкали. Еле заметная улыбка дрожала на губах, маленькие ручки были чинно сложены на коленях одна на другую. Слизеринка склонила голову чуть набок, тоненькое тело неуловимо покачивалось. Создавалось впечатление, что достаточно легкого сквозняка, чтобы поколебать его равновесие. Большие синие глаза на белом лице казались совсем темными.

– Я рада, что ты пришла в себя, гриффиндорка, – мягко сказала Нарцисса.

«Ты, видимо, обо мне сильно беспокоилась?» – просилось с языка.

Но Лили смолчала. Не хотелось сразу же нарываться на ссору.

– Это просто случайность, что пострадала ты, а не я, – все тем же непривычным мягким голосом проговорила слизеринка.

– Судьба выбирает, – ответила Лили, – не мы.

Взгляды девочек скрестились.

– Помнишь, ты спрашивала о Севе? Его не было с нами потому, что он вернулся к Малфою, – девочка едва заметно нахмурила фарфоровый лобик. – Нужно было стереть ему память. Люциус не должен был помнить о несуществующей встрече с Беллой.

Лили понимающе кивнула. Нарцисса едва уловимо пожала плечами:

– Отсутствие кусочков памяти после бурной ночи не слишком–то его насторожило.

– Он тебе нравится? – неожиданно спросила Лили.

– Малфой? – младшая из Блэк и бровью не повела. – Или Снейп?

– И тот, и другой, раз уж ты спрашиваешь.

Нарцисса неопределённо улыбнулась:

– Мне пора идти, – поднялась она с табурета. – Поправляйся.

– Блэк? – позвала Лили.

– Да? – охотно откликнулась Нарцисса.

– Сев, он… он очень злится на меня?

– Не очень. На Сириуса и Поттера он злится сильнее.

Нарцисса вышла, оставив после себя едва уловимый сладкий цветочный аромат.

Лили, повернув голову, поглядела в окно, в котором иогла видеть только синее-синее небо.

За те почти четверть часа, что они общались, слизеринка ни разу не назвала её грязнокровкой. Это что–то значит? Увы! Скорее всего – ничего.

– Как себя чувствуете, мисс Эванс? – спросила миссис Вэл, входя в палату.

– Хорошо. Вы настоящая волшебница. А я-то уже было совсем приготовилась к смерти.

– Вы, признаться, чудом её избежали, – неодобрительно покивала головой фельдшерица. – Нужно быть осторожней, деточка.

– Я это уже поняла, – сокрушенно вздохнула Лили.

– Примите лекарство и спите.

После занятий Лили навестили Мэри, Алиса и Дороти. Девчонки, обступив кровать, радостно чирикали. Лили была им рада. Она смеялась, слушая их комплименты. Охотно поедала сладости, жадно слушала принесённые сплетни.

– Не знаю, что там у вас произошло, но Поттер очень зол на Блэка. Их еле растащили. Они до сих пор в контрах.

– Они – что?.. Подрались?

– Ещё как! – заговорщицки подмигнула Алиса.

– Кто кого побил? – Лили откусила ещё кусочек. – Надеюсь, Джеймс – Сириуса?

Девочки также рассказали и том, что Дамблдор вызывал всех Мародеров на ковер и, кажется, на этот раз рассердился всерьёз. Отправил на отработку к Филчу вручную оттирать чуланы для мётел.

– Гордый Блэк не отравился? – хихикнула Лили.

– Нет, – улыбнулась в ответ Алиса, – снес обиду в ледяном молчании.

Подруги проболтали ещё около часа, и, хотя Лили была им искренне рада, взгляд её все чаще с надеждой обращался к двери.

Она хотела видеть Северуса. Она по нему соскучилась. Почему он не идет? Разве не беспокоится о ней?

Где же ты, Сев? Где?!

Подруги ушли. Стемнело. В узких окнах кружились жирные снежинки, падали крупными хлопьями, налипали на стекло. Лили лениво следила за их полетом. И терпеливо ждала.

Ждала, когда же он придёт. Он обязательно придет. Потому что не может быть иначе.

Она ждала. И он пришел.

В синих сумерках фигурка Северуса казалось скупой, словно карандашный штрих на большом ватмане.

– Сев! – радостно протянула к нему руки Лили. Сердце девочки замирало. То ли от страха, то ли от радости. – Я прождала тебя весь день.

Скрестив руки на груди, он буравил Лили непроницаемым взглядом.

– Даже не поинтересуешься моим самочувствием? – капризно надула губки Лили.

– Я знаю, что с тобой. Рискну предположить, лучше, чем ты сама.

Пододвинув к себе табурет, Северус сел, зацепившись каблуком за перекладину, по привычке переплетая руки на груди:

– Или ты считаешь, что Поттеру твоя жизнь дороже, чем мне?

– Сев, моей вины в том, что меня спас Поттер, а не кто–то другой, нет. В чем ты меня упрекаешь?

– Тебе отлично известно в чем. Ты и твои Мародеры слишком любите приключения.

Лили откинулась на подушки.

– Дело вовсе не в Мародерах, – выдохнула она. – Причина моих поступков всегда одна и та же. Ты!

По хмурому тонкому птичьему лицу проскользнула тень непонимания:

– Я?

– Ты.

– Прости, никак не возьму в толк, каким это образом я смог заставить тебя обернуться Беллой и носиться по нашей гостиной сломя голову?

– Я хотела посмотреть, как ты ведёшь себя с твоим драгоценным Малфоем в то время, когда меня нет поблизости!

Таких больших глаз Лили видеть у друга раньше не приходилось.

– Что, прости?..

Судя по выражению лица, Сев действительно не понимал.

– Я…

– Ты…?

– Я…

– Дальше!

– Он приставал к Блэку! Я сама видела! А твоя привязанность к нему противоестественна!

Повисла долгая пауза.

– Лили! Ты с ума сошла?!

Снова тишина, вязкая, как нуга, протянулась между ними.

– У тебя богатое воображение, это я знал. Но что оно ещё и больное?.. – Северус поморщился. – У меня после твоей реплики неудержимое желание принять душ с щелоком. Как смеешь ты обвинять меня в подобной мерзости? Тебе только двенадцать, а чем, скажи на милость, забиты твои мозги?

– Я всего лишь сказала тебе правду!

– Эмоции зашкаливают? Не помешает разбавить их интеллектом.

Лили чувствовала, как на глазах закипают злые слезы обиды. Почему он всегда старается уязвить её? Это несправедливо.

У неё случился тот неприятный час, когда начинаешь верить всему самому худшему. Вместе с солнечными лучами ушла уверенность в себе, в высшем порядке вещей, в том, что всё идёт, как надо, правильно.

– Сев! Почему ты все время разговариваешь со мной, как учитель с ученицей? –всхлипнула Лили.

– А ты хочешь, чтобы я участвовал в твоих эскападах, как Поттер?

– Да при чём здесь Поттер? Почему, о чём бы я ни заговорила, ты все время сворачиваешь на него?!

– Потому что господин гриффиндорец плохо на тебя влияет.

Лили подавила желание закатить глаза:

– Спасибо, Сев, что выручил меня с Малфоем. Я очень ценю это. И извини, что доставила тебе столько хлопот. Мне, правда, жаль. Впредь постараюсь ничем тебе не докучать. Не знаю, что ещё сказать…

– Ничего говорить не нужно. Слова – ненужный мусор. Спокойной ночи, Лили.

Впервые со дня их знакомства они расстались, так и не помирившись.

Почему всякий раз именно Лили пытается пробиться сквозь ледяную стену непонимания, разъединяющего их? В конце концов, ей ведь это может и надоесть!