Каисса - Виталий Алексеевич Чижков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Не верю.
– Не верыш… зна-а-аю… Но вот пришел же сюда?
– Я сюда пришел интервью взять интересное. За полцены. Да по пути домой. Считайте, мимо проходил, дай, думаю, загляну. Ну в голове, конечно, тоже всякое крутится, этого не отнять.
– На смом деле ты сюда пришел потому, что должн… был прийти именно суда. Потому что тебя суда тнуло. Потому что э-нер-гетика у нас одна. Больша-а-ая. Общая. Даж когда ямы-то эти открываюса, то все фиолетовым заливает… Видел? Это как раз наша энергья разливается, образуит… сгустки круглые и летайт. Такая она. Царит в нашем прыстранстве.
– Это в том пространстве, где нет языка, образов, мыслей и прочего, понятного человеку?
– Ага.
– Ну так если у вас там речи нету, слов нету… ничего такого, что нам привычно, то почему ты сидишь передо мной? Болтаешь тут, пьяный вдрабадан. А, медиум херов? Как это происходит-то? «Мы» же типа спим в сознании?
Матвей поймал себя на мысли, что уже второй раз за сегодня он откровенно хамит и чувствует злобу. Первый раз произошел в больнице, когда он наехал на пенсионеров. Это было несвойственно его мягкому характеру. Да, Матвей терпеть не мог пьяных, они всегда вызывали у него смесь отвращения и страха. Но обычно он избегал даже разговаривать с ними. А тут вдруг ни с того ни с сего пошел в атаку. Пока только вербальную, но внутри клокотала такая залихватская уверенность, что Матвей разглядывал лицо медиума и размышлял, куда будет бить, если придется.
– Ну пвезло так сёня, – невозмутимо ответил Борис. Он растер руками лицо, фыркнул, и тут его речь стала куда стройнее. – Правда, в последнее время все чаще так везет. Что хозяин мой допился до чертиков. Вот «допился до чертиков»-то почему говорят? Во-о-от. Сознание затуманилось, и я могу себя проявлять. У тебя подобное с гипнозом было. Маленько вдохнуть свободы дали.
Борис отхлебнул бурой жижи и поморщился. Заметно погрустнел.
– Спивается, конечно, в последнее время мой Борис, – наконец произнес медиум. – Поэтому все чаще я сюда, в сознание, выглядываю, как мышка из норки. А сегодня вот братишку своего увидел. Ты-то, братишка, не со мной? Нет?
У Матвея резко заболела голова, в ушах зазвенело, к горлу подкатил ком. Он едва сдержал рвотный позыв.
Отпустило.
– Зацени, что умею! – воскликнул Борис.
Он простер руку к хрустальному шару, и от того повалил белый дым. Словно водопад, дым медленно скатывался с шара. Красиво освещенный, он бежал по столу, вниз и окутывал ноги Матвея.
– Во че у меня Бориска умеет! Сухой лед называется. Вещь!
– А реальные-то способности есть у нас какие-то, у демонов? Может, мы кастовать что-то можем, как в RPG?
Матвей старался, чтобы его тон звучал иронично, а голос – насмешливо. Но себя было не обмануть – то, что говорил пьяный медиум, то, как он это говорил, начинало вызывать неподдельный интерес.
– Ну что-то умеем, конечно. У нас энергии-то дофигища. Но придется поднатужиться… Потому что большую часть времени она скована человеческим разумом. Да и мантия нашего, демонячьего, пространства постоянно взаимодействует с нами. Ворует у нас эту энергию. Настолько оно хочет вернуть нас всех в себя! Загнать! Ты, наверное, особенно сильно должен ощущать это. Потому что я вижу в тебе энергию. И она самая-самая большая.
– Так а зачем мы там нужны? Ты же говоришь, что там ничего нет. Соответственно, нет и эмоций, планов, стремлений. Кто нас назад тянет? Какой-то отец демонов сидит и по сыновьям скучает? – Матвей опять попытался добавить своему тону ощутимую долю сарказма, но получился какой-то истерический взвизг. – Или, может, там в пространстве начальник всея негатива живет, а мы как работники в отпуске, и он хочет нас к работе вернуть?
– Фигурально выражаясь, «отец демонов» – это лишь сгусток энергии. Невообразимого размера и мощи. Он просто стремится к равновесию. Нас из него вырвали – когда яма открылась, отщипнули кусочек. Вот он и хочет, чтобы мы обратно попали. Что-то близкое по принципу к человеческим законам сохранения энергии.
Фадеев встал и начал расхаживать по салону. Матвей исподлобья следил за ним, нахмурив брови.
Медиум возбужденно продолжил:
– Даже когда мы спим в подсознании, этот сгусток энергии влияет на нас. Вот что я подметил: наши человеческие сущности рано или поздно стремятся к изучению эзотерики и паранормального. Вот Борис мой, например, он же раньше сеошником был, веб-мастером. Видел листовку-то, наверное? Это он по старой памяти до сих пор ключевики вписывает везде.
– То есть ты не всегда медиумом был?
– До тридцати Боря работал в SEO. Потом – край. Сейчас запил. Все у него плохо, друзья все отвернулись. Человек трагической судьбы. Чувствует он, что внутри несвободен. И увлекся вот всякими магическими явлениями. В общем, ищем мы подсознательно способы попасть обратно.
– Ну так ты разобрался, как открывать эту кротовую нору? У вас же… или у нас же тут что-то вроде клуба по интересам. И все изучают мистику. Почему вы обратно не попадете?
– Во-первых, большинство из наших даже не знают про свою природу. Это ты случайно узнал, кто ты есть. Пойми, это не одержимость, мы, демоны, не вселяемся в какого-то смертного. Мы им рождаемся. Ты, я – мы паранормальные сущности в теле человека. Ты паришь в эфемерном пространстве, но тебя в один момент привлекает к смертному, ваши энергии резонируют, как камертон, и – пуф! – ты уже орущий младенец в мире людей и теперь тебе с этим жить. Долго-долго жить!
– То есть Борис твой не знает о тебе?
– Мне кажется, он лишь догадывается… По сути, я и есть этот «мой Борис». В первую очередь мы люди! И это отдельная проблема – ни один из нас, будучи в сознании, не пойдет на то, чтобы освободиться, потому что это страшит. Я больше скажу – нам легче, используя разум улья, помогать другим демонам освобождаться, но не самим себе. Чем больше демонов вернутся в пространство, тем меньше оно будет тяготеть над остальными и тем легче им будет жить в мире смертных, в облике смертных. Такая вот круговая порука: открой нору для другого – облегчи свою людскую участь. Но даже тут затык: люди, во-первых, не хотят убивать других людей-демонов, а во-вторых, даже если решатся, то не могут их найти. Наша же паранормальная составляющая задавлена сознанием, а когда прорывается наружу,
