Отныне моя (СИ) - Зубавина Анна

В кабинете установилось напряженное молчание. Катя не сводила с Сергея Андреевича вопросительного взгляда.

Он тяжело вздохнул:

— Ладно, расскажу тебе кое о чем. А то ведь так и будешь на меня своими глазищами зыркать да предположения глупые строить. Только учти — про что расскажу, — проговорил он измученным голосом, — пусть между нами останется, поняла?!

Катя заворожено кивнула. Свекор, глядя куда-то в сторону, глухо заговорил:

— Вы, девки, сами, порой, не знаете, что вам надо! Если засядет какая блажь у вас в голове, не выколотишь! — Он помолчал и с раздражением произнес: — Так вот, знай! Никакого отношения к рождению твоей помощницы я не имею! Заруби себе это на носу! — Он горько усмехнулся. — Хотя, наверное, мог бы, — Сергей Андреевич вдруг поймал Катин взгляд и продолжил: — А вот к тому, что мать ее Юля, умница-раскрасавица, после школы прямиком в Москву направилась «на промысел», причастен. Это она так считает!

Катю от охватившего изумления слегка затрясло. Точно, свекор спятил! Несет какую-то ахинею про Глашкину мать, намеки непонятные делает. Видно, весь мыслительный процесс отразился у Кати на лице, потому что Сергей Андреевич с досадой усмехнулся:

— С ума я не сошел, не думай! В разуме пока. Послушай, как дело было. Тогда мы с Ниной и Димкой в совхозной квартире жили, в доме по соседству с Юлькиным. Когда она одиннадцатый класс заканчивала, заметил я, что влюбилась Юлька в меня. Так и вилась возле меня, так и вилась! То возле магазина как бы ненароком встретит, то на тропке к дому невзначай обгонит. А сама все шепчет, шепчет. Да так жарко, а уж посмотрит… Ну, вы это, девки, делать умеете, — Сергей Андреевич насупился. — До сих пор не пойму, что она во мне, глубоко женатом мужике, тогда нашла! Я же знал, что некрасавец, да и деньгами был не богат. Какие в совхозе деньги — смех один!

Свекор замолчал. На его лице проступило выражение грусти и какого-то сожаления.

Минуты три прошло, когда Катя осмелилась его поторопить:

— Пап, а дальше?

Он очнулся и продолжил:

— А что дальше? Да ничего! — Сергей Андреевич тоскливо поглядел Кате в глаза. — На фиг мне малолетка, я Нину любил! А Юля как сбесилась: то просила, чтобы я переспал с ней хоть раз, то вообще о ребенке от меня намекать начала. Да настырно так! — на бледных щеках свекра вдруг проступил румянец.

«Нелегко даются ему воспоминания», — посочувствовала свекру Катя, а вслух с любопытством спросила:

— А ты-то что?!

— А то, что послал ее подальше, надоело! — разозлился свекор и тут же сник: — Может, уступи я тогда, и сложилось бы все по-другому. Только подкараулила она меня уже в конце лета, как школу окончила. Не нужна я тебе, говорит, так и не надо! В Москву уеду, пусть другие моей красотой наслаждаются. Мне, если не с тобой, то все равно, а так хоть денег заработаю!

Катя, затаив дыхание, боялась пошевелиться.

Сергей Андреевич, не дождавшись от нее ни слова, заговорил:

— Вот так и живу: без вины виноватый! — и вдруг с тоской сказал: — Всю жизнь себе Юлька испоганила. Через нее и дети страдают! — Он сжал кулаки. — А из-за чего? Из-за дури ее и упертости!

— Из-за любви, пап, — прошептала Катя, — из-за любви!

Свекор поднялся из-за стола и устало произнес:

— Пойдем, в гараж сходим. Я Димину машину посмотрю, а то мало ли! — он скользнул по Кате цепким взглядом. — Не вздумай завтра на своей «семерке» ехать, послушайся меня. Да приоденься! Убогих в верхах не жалуют!

Он вдруг быстрым движением вложил ей в руку сложенную пятитысячную купюру и, отведя взгляд, виновато проговорил:

— На вот, помощнице отдай. Или сама купи чего надо. Пусть поправляется!

Катя, на секунду замешкавшись, кивнула и убрала деньги в сумку.

Ослушаться свекра Катя не решилась. Пересела на Димину «Ауди», а свою любимицу «семерку» оставила возле Озеровского гаража. Сергей Андреевич залил в «Ауди» канистру бензина, но Катя засомневалась, хватит ли ей на завтрашний день, и решила доехать до заправки в райцентр. День клонился к вечеру, и ехать в Артемьевск решать какие-то проблемы смысла не имело.

«Поработаю дома, — решила Катя, — сейчас заправлю машину и вернусь. Как приеду, позвоню одногруппнице в Чебоксары. Она посоветует, как правильно комиссию встретить, да и с презентами поможет определиться. У нее опыт ого-го какой!»

Катя выехала на трассу, ведущую в райцентр. Встречных машин практически не попадалось. Рабочий день еще не закончился, основной поток работающих людей из деревень в райцентре и Артемьевске потянется домой ближе к шести вечера.

Катя взглянула на стоящий с обеих сторон трассы лес. Тяжелые ветки сосен слегка обвисли под тяжестью недавно выпавшего обильного снега. В лучах заходящего солнца он чуть искрился, создавая впечатление праздника. «Красиво как! — восхитилась Катя. — Рано в этом году зима наступила, и снега навалило много. Здорово! Будем с Соней в каникулы зимние по опушке на лыжах кататься. Как с Димой раньше!»

В душе разрасталась острая жалость к самой себе, приправленная тоской по умершему мужу. Катя съехала на обочину, остановила машину и опустила голову на руль. Его оплетка еще хранила Димин запах. Катя прикрыла глаза. Отчаяние каменной глыбой сдавило сердце.

— Дима ушел безвозвратно, а с Максимом у нас сложно. У нас с ним почему-то всегда сложно, — она вдруг осознала, что говорит это вслух.

Мягко тронула машину с места: «Не до отчаяния мне. Потом, все потом!»

Из головы не шла история, рассказанная свекром о Юле, Глашкиной матери. Катя думала, что так только в мелодрамах бывает или в слезливых любовных романах. А жизнь, оказывается, так лихо закручивает, что только удивляешься. Но не доверять словам Сергея Андреевича она не могла. Не будет он про себя придумывать, не такой человек!

Заправка пустовала. «Как я вовремя успела, — обрадовалась Катя. — Через полчаса здесь выстроится очередь!»

Она подошла к домику оператора, расплатилась и направилась к бензоколонке. Катя решила заправиться под завязку, а то кто знает, какой километраж ей завтра предстоит намотать. По городу оно незаметно, а глядишь — датчик на панели уже красным мигает!

Она вешала заправочный шланг на место, когда сзади раздался удивленный голос:

— Кать, это ты?

Она резко обернулась:

— Максим?! А я заправиться решила, а то утром некогда будет, — в растерянности выговорила Катя.

Ее вдруг охватило смятение: «Почему он встретился мне именно сейчас?! Я не готова к разговору с ним!»

Она натянуто улыбнулась, но Максим как будто не заметил.

Прислонился к ауди и подозрительно спросил:

— Чья?

У Кати неприятно заныло в груди, но она не опустила глаз:

— Димина.

— Статус свой решила повысить? Давно пора! Не пристало деловой леди на замшелой «семерке» раскатывать. Неправильно поймут! — усмехнулся Максим. В неоновом свете фонарей сверкнули холодным блеском его ярко-голубые глаза.

— А ты здесь откуда? — спросила Катя сквозь сбитое дыхание.

Максим рывком притянул ее к себе:

— Не о том мы с тобой говорим! Я гадаю, ты на заправке или не ты? И никого вокруг, — перешел он на горячечный шепот: — Поговорить хочу! Никто нам с тобой здесь не мешает. — Он внимательно посмотрел ей в лицо: — Срок, который я тебе дал на раздумья, истек. Ну, приеду я за тобой с Соней в субботу, а что это изменит!? Не нужен я тебе! — голос его вдруг страдальчески дрогнул: — А я … только тебе венок плету, Кать, только тебе, — он отвел взгляд от ее лица и замолчал.

«Слышала я уже про венок, слышала», — напряглась Катя. В памяти ярко вспыхнуло воспоминание: Дима шептал ей про венок, когда они поднимались по лестнице в загс подавать заявление на регистрацию брака.

Острая жалость к Максиму густым туманом заволокла сознание. Катя обвила его шею руками, уткнулась лицом в распахнутую на груди куртку. Он не отреагировал, даже не шелохнулся. Катя постаралась заглянуть Максиму в лицо, поймать его взгляд, но ничего не получилось. У нее больно сжалось сердце.