ЮРОДСТВО И СТОЛПНИЧЕСТВО - НИКОЛАЙ КУЗНЕЦОВ

Такимъ образомъ, пророчество, какъ общественное служеніе въ юродствѣ имѣетъ своимъ основаніемъ великіе примѣры въ жизни и дѣяніяхъ св. пророковъ, которые дѣйствовали не отъ себя, но по внушенію Духа Божія. Но такое ихъ служеніе нѣкоторыми не признается, какъ имѣющее право гражданства, и самые представители его считаются лжепророками. Это доказывалъ еще въ 1860 году на страницахъ „Нашего времени" (№ 34) г. Прыжовъ въ статьѣ объ одномъ юродивомъ: „Иванъ Яковличъ, лжепророкъ". Лжепророчество – это такое ужасное преступленіе, въ которомъ посягаютъ на имя Божіе и даже на вдохновеніе божественное въ дѣлахъ и словахъ одной лжи и обмана: это самый губительный и нетерпимый видъ духовнаго святотатства. Поэтому, сколько не простительно было бы, замѣтивъ такое преступленіе, молчать о немъ, не выводить его на чистую воду истины, столько же въ обличеніи его надобно быть основательнымъ и осмотрительнымъ. И такъ, стоитъ разобрать, на сколько основателенъ отзывъ г. Прыжова о И. Я. Корейшѣ, юродивомъ студентѣ Петербургской Духовной Академіи.

Основаніе къ разбору труднаго вопроса о лжепророчествѣ находимъ у св. апостола Іоанна Богослова: „возлюбленніи, не всякому духу вѣруйте, но искушайте духи, аще отъ Бога суть: яко мнози лжепророцы изыдоша въ міръ", и далѣе дается такое правило къ распознаванію лжепророковъ: „о семъ познавайте Духа Божія и духа лестча: всякъ духъ, иже исповѣдуетъ Іисуса Христа во плоти пришедша отъ Бога есть"; исповѣдуетъ, разумѣется, не такою вѣрою, которою исповѣдуютъ иные Бога вѣдѣти, дѣлы же отмещутся Его, но вѣрою, входящею въ самую силу исповѣдуемаго боговоплощенія, слѣдовательно, исповѣдуетъ, движась Христовымъ человѣколюбіемъ къ очищенію самого плотского или матеріальнаго и земного отъ грѣховныхъ сквернъ. „И всякъ духъ иже не исповѣдуетъ Іисуса Христа во плоти пришедша", т. е. не признавая основанія истины и добра въ Богѣ Словѣ и именно въ духѣ той Его любви къ человѣчеству, по которой Онъ „плоть бысть", – такой духъ „отъ Бога нѣсть" [DCLIV]. По такому-ли правилу изучалъ г. Прыжовъ юродиваго И. Я.? напротивъ, во всей его статьѣ, показывающей впрочемъ въ немъ спеціальное знакомство съ древностями, по крайней мѣрѣ со старинной русской жизнью, нѣтъ ни одной черты, взятой изъ искусства распознавать лжепророковъ, какому учитъ св. Іоаннъ Богословъ. Надобно или быть совсѣмъ безумнымъ, безъ всякаго остатка здраваго смысла, или смотрѣть на каждаго человѣка прямо глазами той вѣры, что ради этого человѣка сдѣлался человѣкомъ, жилъ и умеръ плотію самъ Сынъ Божій, надо входить по возможности и въ самую силу расположенія этой любви Христовой къ человѣчеству, чтобы вести ненормальный образъ жизни съ цѣлью слѣдить за житейскими нуждами и заниматься вопросами людей, къ чему собственно и сводилось „юродство". Смотря очами Христова человѣколюбія на людей, дѣйствительно удобно замѣчать свѣтящійся и въ житейскихъ нашихъ дѣлахъ и затрудненіяхъ, даже во тьмѣ разныхъ дрязгъ земныхъ, свѣтъ любви Отца Небеснаго, не отвергающаго пока еще ни одного грѣшника. И вотъ св. юродивые и ихъ истинные подражатели (въ родѣ И. Я. Корейша) слѣдили во всемъ и на всѣхъ за этимъ духовнымъ свѣтомъ къ намъ во Христѣ, т. е. любви. Въ комъ они примѣчали чистоту и свѣжесть души, требующую только духовной поддержки, чтобы послужить къ духовному освѣженію и другихъ въ этомъ мірѣ, – такимъ у нихъ и была готова нужная поддержка. Въ комъ они замѣчали, что духовная красота даровъ Божіихъ, относящихся къ душѣ или тѣлу, растеряна въ разсѣянности или даже замѣнилась безобразною наготою разныхъ житейскихъ гадостей и духовнаго безчувствія, такимъ они прямо и наглядно показывали это духовное ихъ нечестіе [28]. Ужасъ и отвратительность того положенія людей, въ которомъ знать они не хотятъ Сына Божія въ своей жизни или мысли, въ которомъ потому нѣтъ мѣста и для любви Отца Небеснаго, почивающей только въ Сынѣ и, ради Его благодати, простирающейся на созданія, они выражали своимъ негодованіемъ (ударяли иногда такихъ людей, напр. св. Андрей ударилъ по щекѣ блудника). Такія дѣйствія св. юродивыхъ имѣли значеніе, очевидно, болѣе, нежели только символическое; символы составляютъ нѣчто внѣшнее по отношенію къ означеннымъ ими предметамъ, а въ дѣйствіяхъ св. юродивыхъ выражалась непосредственно мысль и движеніе его духа.

Св. Андрей посмотрѣлъ на „вора звѣрообразно и яко гнѣваяся рече" (л. 11).

Но г. Прыжова смущаетъ темная загадочность дѣйствій юродивыхъ. И въ самомъ дѣлѣ, зачѣмъ имъ надо было выражать свои предреченія и вообще мысли не прямо? но, вѣдь, дѣлать дѣло, со всею открытостью его значенія и силы, хорошо и кстати было бы только тогда, когда мы находимся среди готоваго вниманія и сочувствія именно къ силѣ своего дѣла. Много-ли у насъ занимающихся житейскими дѣлами съ духовнымъ разсужденіемъ; съ пониманіемъ духовнаго и въ житейскихъ матеріальныхъ вещахъ? много-ли ведущихъ духовную жизнь, жизнь по благочестію, но такъ, чтобы умѣть или только хотѣть и въ дѣлахъ земныхъ прозирать и выдерживать силу духовную, духъ и силу Христа, сошедшаго ради насъ съ неба на землю? у насъ ужъ если захотятъ жить по Божьи, то для такихъ уже всѣ среды, гдѣ труждаются и обременяются разнымъ образомъ люди, составляютъ только грѣшный погибающій міръ. Или если уже кто, руководясь исключительно практическими цѣлями, займется дѣлами или вещами, относящимися къ земному, то онъ словно черезъ рубиконъ перешелъ отъ всего духовнаго, Христова. Что-же теперь дѣлать человѣку, который живетъ по Божьи, но такъ, что входитъ и въ духъ Божьей любви къ намъ немощнымъ и грѣшнымъ людямъ и потому стремится помочь братьямъ въ несеніи тяготы житейскихъ нуждъ и дѣлъ, въ которыхъ обыкновенно проводитъ всю свою жизнь человѣкъ, – помочь именно чрезъ упроченіе духовнаго значенія и за этими дѣлами и нуждами человѣческими? Прямо и открыто повести это дѣло – значитъ почти только увеличить отвѣтственность людей за духовную ихъ невнимательность. „Такъ пусть же буду я въ глазахъ людей дуракомъ и безумцемъ, пока наконецъ сами люди не образумятся вести по духовному и житейскія свои дѣла, въ которыя погружены", разсуждали такъ св. юродивые. И въ такомъ случаѣ загадочность, приточность словъ, дѣйствій остается единственнымъ средствомъ къ возбужденію въ людяхъ духовной внимательности и разсудительности, или по крайней мѣрѣ, только духовнаго сочувствія. Для этой цѣли, и по тѣмъ же причинамъ, Самъ Господь нашъ Іисусъ Христосъ, Первообразъ и Первооснова для всякаго истинно добраго и разумнаго дѣла, во время земной жизни, употреблялъ приточно-загадочный образъ рѣчи и дѣйствій, имѣя прямое назначеніе научать людей истинѣ, для этой же цѣли и пророки рѣчь свою и дѣйствія прикрывали символами.

Св. юродивые, предвидя въ цѣляхъ спасенія другихъ то, что имѣетъ быть впереди, не основывались, при этомъ, ни на какихъ внѣшнихъ данныхъ, подобно астроному или политику. Не лишне кстати объяснить – какимъ образомъ сообщается человѣку даръ вѣдѣнія будущаго для того, чтобы устранить возраженіе, что св. юродивые въ предсказываніи будущаго уподоблялись якобы языческимъ прорицателямъ и дѣйствовали въ состояніи сумашествія, какъ полагали еще даже современники ихъ. Такъ, о св. Симеонѣ юродивомъ говорили, что онъ знаетъ будущее не отъ Бога, а отъ бѣса и что предсказываетъ въ состояніи безумія [DCLV], а предсказанія св. Прокопія Устюжскаго считали безсмысленнымъ бредомъ: „сей человѣкъ безуменъ есть, и никогда-же смысленно что глаголетъ, почто его слушать [DCLVI].

При сообщеніи человѣку истиннаго пророчества происходитъ воздѣйствіе Духа Божія на духъ человѣческій, которое возвышаетъ естественныя силы человѣка до сверхестественнаго состоянія. Въ этомъ состояніи человѣческій духъ не пассивенъ, но настолько-же активенъ, насколько и при воспріятіи впечатлѣній внѣшняго міра. По этому взаимодѣйствію божественнаго Духа на человѣческій духъ, божественная истина усвояется не механически послѣднимъ, но, говоря нѣсколько вульгарно, переваривается въ сознаніи и дѣлается собственностью воспринимающаго лица. Очевидно, здѣсь личныя силы человѣка служатъ содѣйствующими факторами откровенія и условливаютъ его. Такъ и должно быть. Только на этой гармоніи силъ божескихъ и человѣческихъ и основывается откровеніе. Св. юродивые – не мечтательные умы, не болѣзненныя натуры, носящія въ своей крови много магнитной силы и потому могущія говорить свободно о будущемъ. Нѣтъ, это умы здоровые, ясные и спокойные. Предсказанія ихъ имѣютъ твердый характеръ, какъ-бы часто ни обманывала надежда, повидимому, какъ бы далеко не затягивалось исполненіе предсказанія, какъ бы сильно не противорѣчилъ предреченію дѣйствительный ходъ вещей, – все это не смущало св. юродивыхъ, не безпокоило и не сбивало съ толку. Они съ неподвижностью скалы держались за свои откровенія. Они, подобно живописцу, рельефно рисовали картину будущаго, внося въ нее новыя и, притомъ, самыя мелкія, опредѣленныя черты (напр. предсказаніе св. Михаила Клопскаго о паденіи Новгорода, предреченіе св. Николая Псковскаго о томъ, что Іоанну Грозному не придется громить Псковъ и т. п.). Есть-ли какое-нибудь сходство св. юродивыхъ съ языческими прорицателями? всѣ операціи, по которымъ изрекали языческіе прорицатели будущее, основывались на обманѣ. Чрезъ хитрость они старались распространить свою практику. Отъ обмана наживали себѣ деньги и развивали корыстолюбіе. Вотъ черты, говорящія о нравственной испорченности языческихъ прорицателей. Затѣмъ, самыя предсказанія угадывались по шуму листьевъ въ Додонѣ. Шумъ листьевъ додонскаго дуба язычники принимали за таинственный голосъ самаго Зевса и всячески пытались разгадать его волю. По сказанію Геродота отвѣты давались женщинами, а истолкователями ихъ были жрецы. Для истолкованія шума листьевъ священнаго дуба требовалось особенное вдохновеніе. Средствами вызыванія вдохновенія служили обряды: омовенія, куренія, питье воды изъ священнаго источника и т. п. Кромѣ шума листьевъ священнаго дуба, провѣщательное значеніе видѣли въ пѣніи птицъ, гнѣздившихся на вѣтвяхъ дерева, въ звукѣ мѣдныхъ сосудовъ, въ журчаніи источника и въ снахъ, видѣнныхъ жрецами, когда они засыпали на землѣ на принесенныхъ дарахъ. Въ Дельфійскомъ прорицалищѣ шарлатаны вдохновлялись еще болѣе, чѣмъ въ Додонскомъ. Главною сценою прорицалища была пещера, изъ которой выходили одуряющіе холодные газы, приводившіе человѣка въ болѣзненное, ненормальное состояніе. Дѣйствіе этихъ холодныхъ испареній доводило пиѳію до того, что она вздрагивала, металась, говорила или кричала самыя безсвязныя, непонятныя фразы. Предъ процессомъ одуренія пиѳія постилась, купалась въ Касталійскомъ источникѣ, надѣвала длинную мантію, распускала волосы, на голову надѣвала золотой вѣнецъ, жевала лавровый листъ и садилась надъ упомянутой пещерой на треножникѣ. Ея безсвязныя сентенціи и фразы, изреченныя въ экстатическомъ состояніи, истолковались, какъ и въ додонскомъ прорицалищѣ, жрецами; послѣдніе, конечно, объясняли эти фразы по своему субъективному взгляду, а главное, соображаясь съ обстоятельствами тѣхъ лицъ, къ которымъ относилось пророчество.