С.Е.К.Р.Е.Т. - Мари Аделайн

Прикрепляя подвеску Шага седьмого к браслету, я гадала, как же он выглядит, этот мой новый, таинственный мужчина, который ушел всего несколько мгновений назад и оставил меня исполненной довольства, любопытства и внутренней гармонии.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

После «фантазии вслепую» жизнь стала казаться мне ярче. Все мои чувства ожили. Я стала внимательнее к людям, событиям и вещам, которых раньше не замечала. Так, например, я машинально ощупала кованые створки ворот, отметив тонкую гравировку, и даже представила себе художника, создававшего этот изысканный узор. Раньше меня раздражали посетители, занимавшие столик на улице и сидевшие там все утро за одной чашкой кофе, болтая напропалую с прохожими. Из-за их велосипедов и собак по тротуару было не пройти. Теперь же я радовалась этой дружеской атмосфере, воцарявшейся по утрам на Френчмен-стрит. За нашими столиками сходились люди всех возрастов и рас. Мне нравилось быть частью этого сообщества. Я почувствовала себя дома.

И вот вместо того, чтобы просто поставить чашку перед словоохотливым пожилым мужчиной с резной тростью, я задала ему несколько вопросов о его жизни. Он рассказал мне о жене, сбежавшей с его адвокатом, и трех дочерях, с которыми виделся редко. Я начала понимать, что, быть может, его чудачества имели целью привлечь к себе внимание, чтобы просто поговорить и скрасить одиночество. А Тим из магазина велосипедов Майкла, когда уловил мою готовность его выслушать, поведал несколько пронзительных историй об урагане. «Многие выжили лишь с тем, чтобы помереть от сердечного приступа», — так он сказал.

И я поверила ему, поскольку знала, что такое утрата и разочарование.

Зима в Новом Орлеане выдалась одной из самых теплых за всю историю наблюдений, и потому я пришла в восторг, когда мне позвонил волонтер и сообщил, что на балу я выиграла в благотворительную лотерею поездку на выходные в Уистлер, Британская Колумбия, — на два лица. Мне хотелось покататься на лыжах, как встарь, но больше — ощутить дыхание зимы. Даже обжившись на юге и сроднившись наконец с этим городом, в душе я оставалась северянкой.

Перед отъездом я попросила Анну взять на неделю Дикси. Я не хотела пускать ее к себе: затеет шарить и вынюхивать, найдет дневник фантазий или еще что-то, объясняющее таинственные путешествия в лимузине. А когда я сказала о выигрыше Матильде, та лишь спросила, когда меня ждать обратно, и пожелала хорошо провести время.

Уиллу не хотелось меня отпускать, однако в городе накануне Марди Гра воцарилось кратковременное затишье. Я напомнила ему, что лучшей поры для отпуска не найти.

— Наверное, ты права, — согласился он, когда мы, после того как схлынула утренняя толпа, пили кофе за уличным столиком. — А ты одна едешь?

— Мне совершенно некого с собой взять.

— А Пьер Кастиль? — Он чуть ли не выплюнул это имя.

— Ох, перестань, — отмахнулась я, надеясь скрыть трепет, охвативший меня при одном упоминании этого человека. — Между нами ничего нет. Во всех смыслах.

— Ты произвела на него впечатление, Кэсси. Он не искал тебя?

Уилл даже не пытался скрыть ревность, и над металлическим столиком в патио собралась гроза.

— Нет, Уилл. И я ничего такого не жду.

Это была правда. Я теребила передник. Мне страшно хотелось узнать об отношениях между Пьером и Уиллом. Набравшись храбрости, я спросила:

— Слушай, ты же неплохо знаешь Пьера? Почему ты никогда не рассказывал?

— «Холи кросс», — ответил он, имея в виду частную школу для мальчиков. — Я там учился. Его отец поговорил с кем надо, чтобы меня приняли.

— Так вы друзья детства?

— Неразлейвода. Много лет. Но время и темперамент развели нас в стороны. А это, — указал он на кондоминиум через улицу, — вбило последний гвоздь в крышку гроба. Его отец основал «Кастиль девелоп-мент», и Кастили построили этот кошмар. Я выступал против, но проиграл. Понятия не имею, с чего ему приспичило строить девятиэтажную башню. Ладно четыре этажа, ну пять, но они воткнули гребаную высотку. Им можно, им городской совет разрешил, а я не могу открыть второй зал наверху, чтобы пара десятков человек выпили и закусили.

— Так дело же в старых перекрытиях. И проводке уже лет шестьдесят.

— Ей-богу, Кэсси, я все это починил бы, — буркнул он и отхлебнул кофе.

— На деньги, которыми на балу за меня торговался? — спросила я.

Уилл скривился, и я пожалела о сказанном.

— Ну да, был азартный момент. — Он поспешил сменить тему. — Я взял бы кредит. Мог бы даже попросить грант на модернизацию. Или сунуться в какой-нибудь фонд по ликвидации последствий урагана. Мне нужно придумать, как выжать прибыль из этого чертова здания.

Я посмотрела на высившееся напротив девятиэтажное здание из светлого кирпича и подумала, что, видя его, Уилл всякий раз вспоминает о Пьере.

— Мне будет не хватать тебя, Кэсси.

Я не поверила ушам.

— Меня же не будет всего четыре дня.

— Не знал, что ты лыжница.

— Была когда-то. Последний раз каталась лет десять назад, — ответила я и сообразила, что мой лыжный костюм, наверное, безнадежно устарел. — А ты когда-нибудь катался?

— Да куда там. Я южанин, здесь родился и вырос. До сих пор удивляюсь, когда выпадает снег. — Он ухмыльнулся и с преувеличенным южным акцентом добавил: — Я не видел высоких гор никогдашеньки в жизни.

Тремя неделями позже, ловя гору Уистлер в видоискатель фотокамеры, я была вынуждена признать, что и сама никогда не видела такой большой горы.

В Мичигане мы гоняли по склонам холмов — высоких, крутых, но все же холмов. И даже горы Брайтон и Холли на самом деле горами не были. Не то что эта. Хотя день стоял ясный, я не могла разглядеть ее вершину, и все же январскому морозу в Британской Колумбии было далеко до мичиганской зимы. К тому же солнце припекало так, что я прокляла свой новый светло-голубой комбинезон. Куртку пришлось расстегнуть, и мне казалось, что я похожа на странного цвета тюльпан с увядшими лепестками. Белая шапочка и перчатки уже покрылись кофейными и шоколадными пятнами, так как первые полтора дня я паслась у подножия и только потом осмелилась подняться на вершину в фуникулере.

Одно время я прожила в Канаде, в Виндзоре, штат Онтарио, благо пить там разрешалось в возрасте более юном, чем в Мичигане, а я встречалась со Скоттом, который много пил еще до нашей свадьбы. Поначалу я пыталась не отставать, но мне не нравилось, как на меня действовало спиртное. И все же для светлых дней, когда он ухаживал за мной, было типично, что я любила и делала все, что любил и делал Скотт. Он водил «форд», и моей первой машиной стал «фокус». Он любил тайскую кухню — я тоже к ней пристрастилась. Он был заядлым лыжником, и я последовала его примеру. Но из всего перечисленного я искренне полюбила и освоила только лыжи.