Дойти и рассказать - Сергей Анисимов

– «Злюка», – с ненавистью и болью в голосе сказал Вадим после того, как разговор завершился, и полковник довёл до своих людей его содержание. – «Ведьма»[27]. Какие твари…

В этот раз диверсанты произвели подрыв ОЗМ-72 – самой, наверное, жуткой противопехотной мины из производившихся в России. Пока известно было немного, но каким-то несложным способом подрыв был проведён дистанционно – в ту секунду, когда к мине, после её обнаружения случайным человеком, подбежала пара милиционеров, на бегу криком разгоняющих людей с расположенной в двадцати метрах надземной остановки волгоградского «метротрамвая». Вместе с результатами предыдущего взрыва количество убитых и раненых в мирном городе за последние два дня перевалило за шесть десятков. Времени не оставалось совсем.

– Борта прибудут в пять тридцать, – сообщил один из прибывших за последние два дня офицеров основного состава отряда, заглянувший в прокуренную до состояния коптильни комнату. Тут же он снова ушёл. Полковник и Вадим одновременно посмотрели на часы. Было почти четыре. Значит, Москва связалась с вертолётчиками почти одновременно, или даже раньше, чем с ним. Маленькая демонстрация того, как плотно их в эти дни пасут.

– Чёрт, не хочется-то как…

Полковник посмотрел на своего подчинённого просительно – может, сам догадается? Нет.

– Пора курсанта на крыло поднимать, пусть ботинки там подгоняет и всё такое… Гадость, два часа до вылета…

– В этом и свои плюсы есть. Он хотя бы занят будет, меньше останется времени на толчок бегать. – Вадим покачал головой. В животе у него было пусто и холодно, а явственно услышанный после слов командира ни с чем не сравнимый вой разлетающихся стальных шариков «злюки» до сих пор стоял в ушах, мешая разговаривать.

– Вадим, пожалуйста… Пять минут, и сразу назад. Передашь его Степану, пускай… одевает.

Полковник едва не употребил слово «обряжает» – и мысленно сплюнул. В последний день перед боевым выходом группы количество примет, в которые спецназовцы верили, доходило до максимума. Те минуты, на которые Вадим ушёл, он попытался использовать на попытку убедить московское начальство в том, что риск из-за дикой спешки и скомканности всех планов потерять людей и запороть результат слишком велик, что ему нужен ещё один день, первоначально учитывавшийся во всех расчётах. Безнадёжно. Полковника оборвали, даже не дав ему договорить до конца. Президенту было уже доложено, что связанный с предателем секретоноситель будет взят к утру, и никакие оговорки и детали, способные заставить изменить принятое решение, даже не обсуждались.

В стране сейчас происходило чёрт знает что – даже в сотнях километрах от Волгограда кавказцев на улицах клали лицом вниз, кое-где произошли случаи расправы над ни в чём, в общем-то не повинными людьми. Чуть ли не по всей стране бандиты воспользовались моментом для очередного наступления на зоны влияния «кавказских» преступных группировок – и искренне удивлялись отсутствию «патриотической» поддержки со стороны работающих по усиленному режиму органов охраны правопорядка, не разбираясь, «валивших» всех при малейших признаках сопротивления.

В Москве, где милиция и так-то отличалась патологической ненавистью к брюнетам, второй день не выходящим из наряда сержантом, озверевшим от того, что «хачик» смеет что-то говорить вместо того, чтобы сразу лечь в лужу и изобразить заискивающий вид, был убит профессор Ереванского университета. Пожилому человеку, прибывшему в столицу в самое неудачное время на какой-то спонсируемый мэрией конгресс, хватило одного удара резиновой дубинкой по темени. Умер он сразу. Чуть ли не половина газет страны перешла буквально на крик, требуя от правительства с одной стороны, немедленно обеспечить безопасность населения, а с другой – прекратить беспредел правоохранительных органов. «Новая Газета» прямо объявила, что взрывы в Волгограде организованны именно ФСБ – для того, чтобы использовать дестабилизацию обстановки в своих интересах: в частности, для ещё большего увеличения своей доли в финансировании бюджетом силовых ведомств.

Всего этого вместе взятого было достаточно для того, чтобы находящемуся в самом удобном месте подразделению специальной разведки ГРУ ГШ была спущена такая же команда, как и всем остальным – «фас». Контакт предателя должен был взят, доставлен и расколот к утру. Сам предатель – к вечеру следующего дня. Его контакты и диверсионная группа – немедленно после этого. При этом многие почему-то на сто процентов были уверенны, что именно так всё и произойдёт. Полковника, как всякого реалиста, это одновременно и поражало, и бесило.

На последнем этапе, то есть уже добравшись до диверсантов, можно было и не церемониться – но как раз сейчас собственно огневая мощь никакого значения не имела. После того, как в расположение батальона отдельными не привлекающими внимания командами прибыли ещё человек пятнадцать из состава отряда, полковник мог бы сформировать вторую группу – в конце концов, все они были офицерами-спецназовцами. Но ни это, ни допустимый по его полномочиям подъём «в ружьё» всего личного состава десантно-штурмового батальона, от писарей до хлеборезов, ни к чему хорошему бы не привёл. Опыт и годы диверсионных и антитеррористических операций пронумерованными и каталогизированными слоями сложенные в мозгу побитого жизнью полковника спецназа на подобную вводную давали однозначный ответ: труп Усама со множественными огнестрельными ранениями, оборванная цепочка к предателю, – и то, что всё нужно будет начинать сначала.

Николай как раз с высоты второго этажа штабного домика разглядывал происходящее во дворе, когда в дверь после короткого стука вошёл «Гиви».

– Привет, – поздоровался тот. Глаза у него были серьёзные.

– Добрый день, – Николай слез с подоконника и принял позу «вольно» в ожидании того, что ему могут сказать. В том, что это связано с непонятным оживлением в расположении части и переданной ему часа два назад просьбой никуда не выходить из комнаты, он не сомневался.

«Гиви» сначала оглянулся на дверь – плотно ли та закрыта – и только потом сел, показав жестом садиться и Николаю.

– Значит так… – негромко начал он. Неуверенность в его голосе звучала только одну секунду, потом это прошло. – У меня очень мало времени, пять минут. Только поэтому я не буду рассусоливать и изображать психологические подходы. Ты парень сообразительный, сам за меня там додумывай, что надо…

Николай ждал, машинально прокручивая кисти рук в паре упражнений «на растяжку».

– В общем, сегодня к вечеру мы идём в то село, откуда вы пришли. Вытаскивать твоих друзей и, если повезёт, этого Усама. Так сложилось, что это нужно именно сегодня. Нам отчаянно нужен человек, который знает Усама в лицо, и не перепутает его ни с кем другим, который покажет все дома и подходы не просто на схеме или фотопланшете, а ткнет пальцем. Ты… – он посмотрел в лицо студента с каким-то странным выражением в глазах, – Ты пойдёшь с нами? Это надо…

Николай помолчал, прислушиваясь к своим внутренним ощущениям. Ничего особенного не происходило. Собственно, именно такого предложения, хотя может и высказанного в другом стиле, он ожидал все последние дни.

– Надо – это хорошее слово.

Николай помолчал, не зная, что можно ещё добавить. Пафоса не хотелось.

– У меня ботинки хреновые. Мягко говоря… Можно другие попросить?

– Можно, – «Гиви» кивнул. – И кроссовки, и ботинки, и все остальное. Пошли.

Торопясь, они быстро прошли по лестницам и переходам, за пару минут добравшись до аппендикса какого-то коридора, в устье которого на столе с телефоном сидел, небрежно развалившись, крепкий молодой парень с АКСУ[28] в руках. При виде их пары он вскочил, опустив автомат стволом вниз. «Гиви», коротко кивнув, провёл Николая мимо – в одну из открывающихся в коридорчик комнат.

Комната оказалась до половины заваленной коробками, пакетами, какие-то непонятные приборы и ящики стояли на сдвинутых к стене ученических партах, в углу с металлическим звяканьем копались в чём-то двое мужиков в камуфляже.

– Степан! – позвал «Гиви».

Оба мужика обернулись, в одном из них Николай узнал несколько раз уже встречавшегося ему эфэсбэшника из команды «Гиви», второй был незнакомым.

– Экипируй бойца по нашему классу. Бельё, камуфло, боты, разгрузка. Оружия не давать, зато аптечку по максимуму. Кто это такой, ты знаешь.

– Сферу, хуяк?

– Нет, сейчас не тот случай… Всё. Полчаса у вас. Слава, проводишь его потом?

– Я скоро закончу.

– Тогда пусть кто другой, или я сам забегу…

Степан вышагнул из кучи барахла, коротко сунул Николаю заскорузлую руку, глянул в лицо и тут же снова наклонился, скользящим движением короткого сапожного ножа вскрыв ближайшую картонную коробку точно по шву.

«Гиви» ушёл, глухо стукнув дверью и оставив Николая размышлять над тем, было ли сказанное слово шуткой, или всё же нет. Размышлять ему пришлось недолго, потому что незнакомый до сегодняшнего дня «москвич» начал подавать из коробки пакеты и связки с одеждой, и пока он отходил ко второму бойцу, Николаю пришлось с этим разбираться.