Награда Бога - Татьяна Губина

«Так, что может случиться плохого? Может, с отцом что не так? Да нет, вроде разговаривала с ним только вчера. Сказал, что скоро выпишут. Подлечили его печень немного. И книгу почти закончил».

Лерка улыбнулась. Милый папа! Как он старается быть полезным! «Винни-Пух» дал ему перевести сложнейшую рукопись по кулинарии на арабском. Сулит приличный гонорар. А отец так слаб, что может осилить лишь пару страниц в день. Но знаменитое пересветовское упрямство не позволяет ему сдаться. Словом, с отцом все нормально.

Может, с Вадимом что? Лерка усмехнулась. Нет, с Радькой ничего не может быть. Он, как гусь, выберется из любой лужи. Если только разгневанные игроки не набили ему морду за проигрыш.

— Все, больше не могу, — вслух сказала Лера и включила поворотник. — Сейчас я так себя накручу, что с трассы свалюсь. Надо отдохнуть пару минут.

«Копейка» остановилась на обочине. Лера выключила мотор, откинула сиденье до упора и легла, прикрыв глаза. И тут же дремота обняла ее своими ватными руками. Из дымки выплыло лицо мамы. Ольга улыбалась. Вдруг рядом оказался Везуня. Он стоит посередине комнаты, большой, уютный, в своем красном пуховике. Спиной к ней стоит Маруся. Ее плечи трясутся. Ей холодно. Тонкие голые руки обхватили Везуню, будто ищет у него защиты. Он взволнованно поворачивает ее лицо. У Леры от страха замирает сердце. У Маруси нет лица! Черная зияющая дыра! Потоки слез струятся по провалу, и тоненький жалобный крик доносится откуда-то издалека:

— Лера-а-а!

И мерзкий, нечеловеческий хохот кого-то невидимого, перекрывающий ее голосок.

Она проснулась, будто ее толкнули.

— Манька! Господи, что-то с Манькой!

Резко взревел мотор, шины бешено прокрутились на месте, только мелкий гравий брызнул в разные стороны. Бежевая «копейка» рванула с места, словно только этого и ждала.

Она опоздала. Не дожидаясь лифта, Лерка побежала по лестнице. На часах было половина одиннадцатого. Лерка рванула на себя дверь. Квартира стояла в полной темноте. И так тихо, что было слышно, как тикают кухонные ходики. Лерке стало жутко.

— Маруся, — Леркин свистящий шепот полетел в темноту.

Лерка медленно на ощупь прошла в большую комнату и включила свет. Комната была вся разгромлена. Торшер перевернут, скатерть валялась на полу, осколки посуды хрустели под ногами. Чье-то прерывистое дыхание слышалось из-за дивана. Лерка нагнулась и увидела Марусю. Абсолютно голая, почему-то вся в крови, она забилась в малюсенькое пространство между диваном и стеной. Огромные, безумные глаза уставились на Леру.

— Он изнасиловал меня. Твой муж изнасиловал меня, — заикаясь, прошептала Маруся.

Соседская кошка в испуге спрыгнула с подоконника. Ее хозяйка, старая немощная бабка вздрогнула от громкого, душераздирающего крика, что шел со стороны квартиры Пересветовых.

— Не бойся, Мурка, — прошелестела бабка. — Это девочки опять свои американские боевики смотрят. Совсем молодежь распоясалась. Отдыхать не дают.

Натка устало опустилась в кресло. Вторые сутки на ногах. Подруга попросила выйти в ночную смену, и Натка согласилась, на свою голову. Хорошо еще, что смена заканчивается через час. Можно немного отдохнуть. Ее вчерашний день был ужасный. Началось с того, что девочка все же скончалась. Рыдали все — от санитарки до заведующего. Столько было вложено сил и души. Видимо, устал ребенок бороться за свою жизнь. Не успели оплакать покойную, тут же привезли четверых детей. Несчастный случай. Взрыв газа в квартире. Всех дежурных хирургов вызвали в операционные. Оперировали без перерыва шесть часов. Некоторые просто валились с ног.

Натка протянула руку и налила себе кофе.

— Наталья Эдуардовна, вас к телефону. — Голова медсестры просунулась в дверь.

— Кто это так поздно? — удивилась она и подняла параллельную с постом трубку.

— Тетя Ната, это Маруся. — Тихий, какой-то странный голос девочки заставил напрячься. — Приезжай немедленно. Лера сошла с ума.

Натка бросила трубку. Она не помнила, как оказалась в своей машине, не помнила, как мчалась с бешеной скоростью, игнорируя красный свет светофора и возмущенные свистки гаишников. Она жала на газ с такой силой, что мотор ее «Жигулей» возмущенно рычал.

Свет множества фар вынырнул, словно ниоткуда. Прямо около дома Лерки, не доезжая ста метров, стояла бетонная стена. Она огораживала автомобильную стоянку. Натка ударила по тормозам и на какое-то мгновение оцепенела.

В стену расплющенным капотом уткнулась бежевая «копейка». Было такое впечатление, будто машина хотела взять приступом непокорное препятствие. Озадаченные инспектора ГАИ, «Форд» которых и освещал место происшествия, стояли около поверженной машины, а между их ног каталась по мокрому асфальту Лера и истошно выла на одной ноте.

Натка выпрыгнула из своей машины и побежала к гаишникам. Остановившись около них, она сначала не поняла, что ее так шокировало, если не считать того, что ее подруга детства беснуется на асфальте. Сев на корточки и приглядевшись, она в ужасе прикрыла руками рот. На голове у Лерки не было волос! Лишь редкие неровные остатки с длинными жидкими прядями!

— Так, гражданочка, вы кто? — перекрывая вой Лерки, строго спросил гаишник.

— Я врач, — тупо смотря на подругу, проговорила Натка.

— Ну так сделайте что-нибудь! — возмутился мужик. — А то сейчас весь дом на ногах будет!

Натка на каком-то автопилоте вернулась в машину, выдернула свой саквояж, который всегда возила с собой, и вернулась к Лере. Многолетняя профессиональная привычка выручила и на этот раз.

Она открыла чемоданчик. Руки перестали дрожать, в голове прояснилось. Натка начала работать.

Лерку замотали в смирительную рубашку. Она стала похожа на гусеницу в коконе. Натка настойчиво повторяла, что это не нужно, подруга уже совсем успокоилась, но бравые санитары, больше похожие на братков, даже не слушали ее, пеленая безвольное тело Леры, словно куклу. Худой врач психперевозки с изможденным, каким-то желтым лицом устало сказал:

— Действие вашего укола, коллега, пройдет через десять минут. И что потом прикажете делать? Пока мы до Белых Столбов доедем, минут сорок пройдет.

Напрасно Натка его уговаривала, скатываясь на угрозы и даже пустив слезу. Врач был непреклонен.

— Тогда я поеду за вами! — решительно сказала Натка.

— Да ну? А вот это видите? — Он указал куда-то в темноту. — Уже полчаса здесь торчит. Дочка, что ли?

Натка повернула голову. На ступеньках подъезда, завернутая во что-то светлое, сидела Маруся. Она молчала, только тоненькие струйки слез, не переставая, лились из широко раскрытых глаз.