Краткая история древлеправославной (старообрядческой) церкви - Федор Мельников

Всем епископам на этих епархиях приходилось также укрываться и вести жизнь скитальческую, полную всяких страхов, тревог и лишений. Не всем им удалось избегнуть рук гонителей и насильников. Но замечательно, что первыми попали в эти руки зарубежные святители: рукоположенный самим митрополитом Амвросием Славский архиепископ Аркадий и рукоположенный уже Аркадием Тульчинский епископ Алимпий. Оба святительствовали в Добрудже (теперь в Румынии, тогда в Турции). В войну России с Турцией в 1854 г. русские войска заняли Добруджу. Архиепископ Аркадий встретил их с хлебом-солью и благословил св. иконою. [254] Тем не менее, он, а вместе с ним и епископ Алимпий, были арестованы тогда же, именно 24 апреля, по распоряжению генерала Ушакова и отправлены России. Оба узника содержались сперва три месяца в Киеве, потом три месяца в Москве и, наконец, 20 октября 1854 г. были окончательно заключены в Суздальскую крепость по Высочайшему повелению. В Киеве и в Москве их подвергли строжайшему допросу. Любопытный отзыв дал об Аркадии один из виднейших тогдашних чиновников, [Войцехович?], присутствовавший при допросах: "Аркадий начитался всего, что содержится в Святом Писании и постановлениях Церкви, но с искажением истины раскольническою лжедогматикой, которую он вполне себе усвоил; говорит ясно, умно и даже увлекательно; в цвете лет, наружности, располагающей в его пользу".[255]

Через четыре месяца после заключения в крепость этих страдальцев скончался император Николай I, как известно, неблагополучно. Взошел на престол император Александр II. Старообрядцы, как и весь русский народ, возрадовались было этой царственной перемене: ждали реформ, надеялись на облегчение, думали о свободе. Но ничего этого не последовало. По свидетельству Мельникова-Печерского, с "1857 г. стеснения еще более увеличились" в отношении к старообрядцам.[256]

16 октября 1858 г. в Киевской губернии был "пойман" третий старообрядческий епископ. Это был Конон Новозыбковский, тоже в Белокриницкой митрополии рукоположенный митрополитом Кириллом и епископом Онуфрием 20 октября 1855 г. Субботин об этом страдальце замечает с детской наивностью: "Жизнь Конона в архиерействе представляет ту особенность, что он почти постоянно был в разъездах", как будто остальные старообрядческие епископы в России сидели дома на покое. Все они были странствующими, гонимыми, ловимыми: им нельзя было сидеть на одном месте. И этого епископа после многочисленных и томительных допросов и выпытываний, по Высочайшему повелению уже нового императора Александра, заключили в ту же Суздальскую крепость 7 апреля 1859 г. В том же 1859 г. был "пойман" четвертый старообрядческий епископ - Геннадий Пермский - на Юговском заводе Кнауфа. Этот святитель был уже российского поставления: в 1857 г. он рукоположен в Пермские епископы Московским архиепископом Антонием. Но от этого ареста он избавился при помощи заводского исправника, сорвавшего с него солидную взятку. Снова он был схвачен уже в 1862 г. с 5 на 6 декабря, во время всенощного богослужения в г. Екатеринбурге. В розысках епископа Геннадия участвовал уфимский православный архиерей, оренбургский военный губернатор и вся полиция Пермского края. Когда он, наконец, был "пойман", то событие это вызвало во всех этих "ловительных" кругах необычайный переполох: не столько радовались тому, что после таких усилий изловили все-таки страшнейшего и опаснейшего "злодея", сколько опасались, как бы он опять не ушел. В Перми был спешно созван "секретный комитет по делам раскола" (тогда такие комитеты существовали во всех губерниях), было решено "принять особые меры, чтобы Геннадий не скрылся". Возникла большая правительственная переписка: полетели телеграммы не только по Уралу, но и в Петербург, в министерства и в Синод. И относительно этого страдальца тоже [последовало] Высочайшее повеление - заключить его в Суздальскую крепость, куда он и доставлен был под строжайшим караулом 2 июля 1863 г. Долго старообрядцы не знали, где находятся их святители и живы ли они. "Один из этих узников, Алимпий, - сообщает о нем известный писатель А.С. Пругавин, собравший о них все официальные сведения, - епископ Алимпий, которому в момент его заключения в крепость было шестьдесят лет, не вынес тюремных мучений и, просидев около пяти лет в одиночном каземате, умер на тюремной койке, вдали от родины, вдали от всего того, что ему было дорого. Остальные узники остались живы, несмотря на все ужасы долголетнего одиночного заключения... Вы хотите знать, сколько времени просидели в тюрьме эти ни в чем не повинные люди? - спрашивает Пругавин. - Так слушайте же! Епископ Геннадий провел в одиночном заключении целых 18 лет. Епископ Конон - 22 года. Архиепископ Аркадий - 27 лет. Ведь это только легко сказать, но вдумайтесь сколько-нибудь в эти страшные, роковые цифры - и леденящий ужас охватит вашу душу, острая боль сожмет ваше сердце... И вот назойливо встают вопросы: да за что же такая жестокость? Какие тяжкие преступления совершили эти люди? За что они обречены были на такие страдания, на такое мучительство?" [257] Приведением целого ряда официальных документов г. Пругавин устанавливает, что вся их вина заключалась лишь в том, что они были епископами старообрядческой Церкви. Лишь за епископом Геннадием числилась еще одна вина: он однажды бежал из-под ареста, тогда как на самом деле его отпустил юговский исправник. Никаких других преступлений не числилось за старообрядческими святителями. В этом томительном заточении в Суздальской крепости их все время увещевали принять "православие" на правах единоверия, обещая им полную свободу. Но они остались непреклонными и стойкими в своих правых верованиях. Освобождение их последовало лишь в царствование императора Александра III, по его Высочайшему повелению, 10 сентября 1881 г., благодаря настойчивому ходатайству графа Игнатьева Николая Павловича. Архиепископ Аркадий и епископ Конон были доставлены правительством в г. Владимир на Клязьме, а епископ Геннадий в Харьков, все трое - под надзор местной власти. До такой трусливой степени боялось правительство старообрядческой иерархии, что даже этих дряхлых, изможденных и измученных старцев-страдальцев отдало опять в распоряжение гражданских властей. Аркадий и Конон мирно дожили во Владимире последние годы своей многострадальной жизни: Конон скончался 21 января 1884 г., а Аркадий - 18 ноября 1889 г. Оба похоронены на Рогожском Кладбище в Москве. Геннадию суждено было дальнейшее "хождение по мукам": он устроил в своей квартирке в Харькове молитвенное помещение в одной комнатке. Этого было достаточно, чтобы подвергли его новым преследованиям: все облачения, богослужебные книги и церковную утварь у него полиция отобрала, а самого выслала в г. Виндаву, Курляндской губернии, где нет ни одного древлеправославного христианина. Отсюда он, однако, сумел скрыться за границу и последние дни своей духовно-бурной жизни доживал в Тисском монастыре в Румынии, где и почил о Господе 4(?) мая 1892 г. Он прославлен в старообрядчестве не только как святитель-страдалец, но и как писатель, издавший за границей несколько книг в оправдание старообрядчества, пользовавшийся при этом своими глубокими знаниями греческого и древнееврейского языков.

Почти все епископы Белокриницкой иерархии, служившие в России, в той или иной степени пострадали от гонений и притеснений за старую веру и за иерархическое служение в старообрядческой Церкви, причем страдания эти тянулись непрерывно, до воцарения в России большевистского ига включительно, когда новые гонения за веру и за Христа вспыхнули с новой силой и в новом виде, о чем будем говорить в своем месте.

Расскажем еще об одном епископе, замученном никонианами. Это Томский епископ Мефодий. Он был арестован в 1893 г. в Бийском уезде, Томской губернии. При аресте его обстригли, отобрали все вещи и самого заключили в тюрьму, обрядив в арестантское платье. После долгого томления в тюрьме он был приговорен судом за присоединение одного "православного" к старообрядчеству к лишению всех прав состояния и к ссылке в Восточную Сибирь. Закованного в кандалы старца-святителя гнали три тысячи верст до места ссылки. Спустя некоторое время здесь он был снова арестован и заключен в иркутскую тюрьму: за ним найдено новое тяжкое преступление - он рукоположил здесь священника для одного старообрядческого прихода. Его сослали еще дальше, в сибирскую тундру, в Вилюй, где обитают только дикари, прокаженные да звери. Здесь он и закончил свою страдальческую жизнь в 1898 г. Через десять лет якутские старообрядцы исходатайствовали разрешение на перенесение останков епископа Мефодия и погребение их в г. Якутске. По установленному чину было совершено это "перенесение", гроб и тело почившего мученика оказались вполне сохранившимися. По этому поводу петербургские газеты подняли тогда шум, измыслив, что старообрядцы собираются канонизовать нетленно почивающего святителя своего, епископа Мефодия. Старообрядцы, со своей стороны, постарались уверить, что ничего подобного не затевается в старообрядчестве. И без того немало старообрядческих нетленных тел уничтожило правительство и духовенство господствующей церкви. Уже в царствование императора Николая II, в 1896 г., совершилось такое страшное злодеяние в старообрядческом монастырьке "Обвалы" (близ станицы Кавказской), названном так потому, что он действительно укрылся в горном обвале и совсем не виден там с дороги. Под церковью монастырской были погребены епископ Кавказский Иов и священник Григорий. Старообрядцы знали, что тела их нетленны. Узнал об этом и кавказский православный миссионер архимандрит Исидор Колоколов, бывший инспектор Петроградской духовной академии. Он ворвался в монастырь с отрядом "православных" казаков, разрыл могилы названных священнослужителей и уд[остоверившись], что тела дейс[твительно нетленны], расколол их гробы и, соорудил из них костер, [облив] эти тела предварительно керосином. За такой "подвиг", действительно дос[тойный] [подража]ния для грядущего потомства, Синод произвел И[сидора Колоколова в сан] епископа, сначала викарного, Нижегородской епарх[ии, затем в] самостоятельного - другой епархии. В наше время [большевики такой] же "подвиг" совершили над телами государя, государ[ыни и всей] их августейшей семьи. Исидор Колоколов был [...], может быть, он и теперь благоденствует у большевиков и [...] радуется, что нашлись ему подражатели. Вот по каким [соображениям] старообрядцы поспешили уверить всех, что никакого п[раха] мученика епископа Мефодия, сохранившегося нетленным, [под храмом не обрет]ается.