Майя: Форс-минор - Бодхи

Я сняла себе комнатку в районе Лакшман Джула — самое приятное и спокойное место во всем Ришикеше, в двух километрах от центра вверх по Ганге. Другой туристический район, Сварг Ашрам, показался мне слишком пыльным, шумным и дорогим. Первые два дня не хотелось ни с кем знакомиться — я просто бродила по тропам, кормила орехами необычных серых обезьян с удивленно-озабоченными лицами, которые сначала довольно миролюбиво прыгали вокруг, а потом один самец попросту набросился на меня, крепко схватил за руки и, открыв пасть и продемонстрировав ряд гигантских зубов, выхватил из рук весь кулек с орехами. Сообразительная тварь… да, а обезьянки-то не такие уж и безобидные… Я фотографировала маленьких девочек-нищенок, разговаривала с ними о всякой всячине, будучи привлечена их на удивление красивыми, выразительными лицами, живыми глазами. Поразительно… все эти наши супермодели в подметки им не годятся. Улыбчивые… я улыбалась им в ответ и любовалась этими творениями природы.

Поднялась к водопаду, постояла по колено в маленьком озерце, аккуратно выбитым в скале стремительными струями, а еще выше обнаружила темный, влажный грот. По стенам и потолку сочится вода, срывается на полпути и летит вниз тяжелыми каплями, рассеивается в воздухе мелкой водяной пылью. Валялась на пляже, который был здесь же, в пяти минутах ходьбы от маленькой центральной площадки у моста с сидящим по центру синим Шивой. Пляж довольно живописен — мельчайший белый песок, тут же стоит заброшенный храм, словно выросший из сказки о Маугли, чистейшая вода, как в средиземном море, несильное течение и температура градусов восемнадцать. Иностранные туристы держатся здесь довольно компактной группой, и индусские зеваки обходят их стороной, что радует, поскольку вид озабоченно глазеющих индусов начал меня раздражать. Достали они меня своей простотой! Приходят кучками, садятся в ряд, как обезьяны, трещат друг с другом непрерывно и, вообще не скрывая своего животного любопытства, в упор пялятся на обнаженные плечи, ноги, животы белых женщин. Потом уходят в кусты (то ли писают, то ли мастурбируют), возвращаются и снова пялятся.

Нищие индусские мужчины, женщины, старики, а особенно маленькие мальчики и девочки вызывают у меня чаще всего либо нейтральное отношение, либо симпатию. Стойкое отвращение начали вызывать сексуально озабоченные молодые парни и мужчины — наглые, тупые, шумные, со стеклянными глазами и золотыми цепочками, и еще богатые индусы, по-пингвиньи расставляющие ноги при ходьбе, с животами, свисающими между ног, с высокомерным видом фланирующие по улицам со скоростью улитки и опять-таки непрерывно о чем-то друг с другом говорящие безо всякого выражения — словно жуют жвачку. Вообще это загадка, конечно… почему индусы никогда не бывают сами по себе, по одиночке, а всегда ходят стаями человек по пять-десять? И о чем, черт возьми, они могут непрерывно говорить? Гонимая любопытством, я незаметно присоседилась к одной парочке: мужчина довольно фривольно держал свою девушку за руку (в туристических районах индусы иногда позволяют себе такой откровенный разврат) и непрерывно что-то ей говорил, время от времени жестикулируя. Удобно было то, что эта парочка говорила на английском. Английский — один из государственных языков Индии, и зачастую на нем общаются между собой индусы в богатых или знатных семьях. Девушка, понуро склонив голову, шла, ни слова не говоря в ответ, но время от времени покачивала головой, поддерживая разговор, иногда вставляла пару слов. Пока я старалась сделать вид бесцельно гуляющей зеваки, которую случайно к ним прибило на минуту потоком лениво движущихся людей, в голове проносились разные варианты. Ну наверное они недавно познакомились, и он рассказывает ей о себе. Или это муж и жена, и он делится с ней мыслями по поводу того, куда лучше отдать учиться их сына, у них нет пока единого мнения, и отсюда его выразительная жестикуляция. Подойдя вплотную, я услышала, что мужчина с чувством и выразительной интонацией… читает вслух тексты вывесок! Слегка обалдевшая, я отвалила в сторону и еще минут десять пыталась понять — «как же это так??». Очередной культурный шок, в общем.

Гуляя по Ришикешу, я брала с собой блокнот, где продолжала вести записи своих первых усилий по исследованию негативных эмоций и мыслей по этому поводу.

«** октября

Как будто все время что-то несу…, я похожа на грузную тетку, увешанную авоськами. Хочу сорваться с места и умчаться как пантера, а вместо этого постоянно все взвешиваю, все оцениваю, на все реагирую. Иду по улице, и каждое событие вызывает какую-то реакцию — эмоции, мысли. Могу полчаса, а то и больше, испытывать недовольство и в упор не видеть этого. Нелепо, конечно, было считать, что я испытываю мало негативных эмоций. Если я не замечаю таких монстров как яркое недовольство, то что уж говорить о мелких эмоциях, которые возникают, как выяснилось, постоянно… Вчера шла по улице и поняла, что вот уже черт знает сколько времени испытываю ощущение, как будто в меня непрерывно втыкаются крошечные осколки стекла, и так я израненная и иду, но это состояние настолько привычно, что я легко могу при этом думать о чем-то, фантазировать, мечтать. Как только заметила «битое стекло», начала думать, что бы это могло быть, и была вынуждена сделать крайне неприятное открытие — почти к каждому человеку, которого вижу на улице, возникает неприязнь, — к кому-то больше, к кому-то меньше. Никогда не думала, что мне так не нравятся люди. И вот что интересно, — когда подумала о том, чтобы попытаться прекратить испытывать эту неприязнь, сразу что-то встопорщилось, уперлось всеми рогами, и захотелось быстрее вернуться в привычное «израненное» состояние. Негативные эмоции как мерзкие твари облепили темную комнату, и вроде бы и не слышно их и не видно, а стоит только посветить, как все они сразу же приходят в движение, скалятся, визжат. И хочется побыстрее захлопнуть дверь в эту комнату и продолжать жить как прежде. Но не могу… Не могу забыть о том, что увидела, ведь эта комната — это я. Чувствую себя так, как будто узнала, что у меня внутри полно червей… и как можно после этого продолжать жить по—старому? Как можно радоваться хоть чему-то, если ты не можешь снова, как и раньше, заставить себя не видеть, не обращать внимания, забыть о том, что тебя непрерывно жрут мерзкие черви?

Пока что еще ни разу не получилось ничего сделать с негативными эмоциями (НЭ). Дэни говорил о том, что у него только через год (да и то лишь в некоторых ситуациях!) начало получаться переставать испытывать НЭ, но той тихой радости, о которой говорил ему Лобсанг, он так и не испытывает. И что вообще это такое — тихая радость?… У меня пока что вообще ничего не получается, и я часто начинаю сомневаться в том, что это вообще возможно. Все время тянет сделать что-то эдакое один раз и оказаться там, где НЭ попросту не будут возникать. Вот это зачастую кажется более реальным, а то, что я, такая как я есть сейчас, могу шаг за шагом перестать испытывать НЭ, это кажется практически невозможным. Кастанеда, кстати, нигде не писал про устранение НЭ! Он занимался совсем другими практиками, и НЭ стали возникать все реже и реже… Но у меня пока что нет выбора, рядом нет дона Хуана или Рамакришны, который, как я читала, одним прикосновением изменял восприятие человека. Поэтому все что я могу — это делать что-то самой…

А может быть, когда я думаю о каком-то чуде, которое изменит мою жизнь взмахом волшебной палочки, я проявляю слабость? Может быть и мысли эти возникают потому, что я просто ничтожество, которое предпочитает ждать магов и святых, а не бороться за свою свободу? Похоже на то, судя по тому довольному, тупому состоянию, в которое я впадаю, когда складываю руки и начинаю ждать, что жизнь изменится без борьбы

Вчера ясно поняла, что мне очень не нравится испытывать неприязнь к людям, ведь это не просто какая-то там оценка, это МОЕ состояние, это Я отравлена неприязнью. Надо как-то понять раз и навсегда, что не имеет никакого значения, что это за люди, и есть ли повод для того, чтобы испытать к ним что-то негативное. Я хочу переживать свежесть, радость, легкость, не хочу быть грузной теткой, нагруженной постоянным оцениванием и постоянной неприязнью к другим людям».

Мое общение с местными учителями и мудрецами не задалось с самого начала. Сначала я посетила храм, стоящий здесь же, в Лакшман Джула, прямо у моста, ведущего с западного берега Ганги на восточный. Храм производил впечатление довольно солидного, и я, ступая босыми ногами по прохладным мраморным плитам, внимательно осматривала забавные статуи, стоящие в каменных нишах, когда из глубины храма показался человек, который сообщил, что он и есть Наставник. Я уже заметила, что здесь, в Ришикеше, очень располагает к себе та доброжелательность, которую проявляют во всех без исключения храмах к посетителям — даже если ты делаешь что-то не то, на тебя никто не покосится, и если только ты уж делаешь что-то совсем не то, тогда тебе с улыбкой покажут — как надо, а как не надо. Поэтому я не удивилась, когда учитель йоги стал помогать осматривать храм, рассказывая то об одном, то о другом. Разумеется, очень быстро разговор перешел на темы поиска истины и просветления, и он пригласил меня во внутреннюю часть храма. Мы пришли в помещение для медитаций — то место, где и совершается обучение, беседы с учениками. Сев на подушку и посадив меня рядом напротив, он дал мне в руки какие-то отксерокопированные листочки и стал рассказывать, что лично обучает тому-то и тому-то, что сам придумал ряд успешных практик. Послушав его минут пять, я неожиданно для себя обнаружила состояние нарастающей скуки и даже сонливости. Что это, может просто не выспалась? Попробовала встряхнуться, но ничего не получалось. Слова учителя монотонно лились как с магнитофонной ленты; было видно, что он их повторял уже бессчетное количество раз и теперь вполне мог бы совмещать это занятие с чтением утренней газеты. Сделав несколько попыток вставить хоть слово, я обнаружила, что в его речи паузы не предусмотрены, и это мне совсем не понравилось. Роль молчаливого слушателя лекции меня не устраивала, тем более, что ее смысл от меня ускользал за чередой довольно отвлеченных утверждений, которые было непонятно куда и к чему приложить практически. Уже в тот момент мне стало совершенно ясно, что я пришла не по адресу, что чему бы ни учил этот человек — мне не интересен ни он, ни его учение, но вот так встать и уйти было неловко, и кроме того хотелось проверить отношение, возникшее к нему — всё-таки нет у меня доверия к своим ощущениям… с одной стороны очень хочется им доверять, прислушиваться, когда они появляются словно ниоткуда, как ветерок, несущий свежесть непосредственной реакции, а с другой стороны словно сухой и нудный скептик постоянно твердит: «мало ли что там говорят твои ощущения… нельзя им доверять, а вдруг ты ошибаешься…». Да, это очень похоже на заботу мамы! Точно так же утомляет, и возникает страх — а вдруг и верно, вдруг она права и нельзя вот так доверять своим желаниям, а надо делать так-то и так-то, потому что так надо, так правильно, так надежнее… Вот блин… послать подальше маму с ее заботами, и вдруг обнаружить ее в своей собственной голове… да…