Адвокат вольного города 4 - Тимофей Кулабухов

— Вас никто не знает. Обратная сторона секретности. Поэтому никто не знает, что нельзя против чего-то там идти. И машины я сжёг.

— Безрассудно и без колебаний уничтожили собственности на четверть миллиона? — в этот раз его лицо исказила гримаса эмоций, который прежде он держал под контролем.

— Пистолет в кобуру, повернитесь спиной и без резкий движений.

— Знаю-знаю, шаг влево, шаг право расценивается, как попытка побега, прыжок на месте — попытка улететь, то есть провокация.

Он отбросил оружие в сторону, повернулся и заложил руки за голову, хотя я его об этом не просил.

Пока я подходил, свой пистолет не убирал, всё же он член наркомафии и доверять ему не мог.

— Хотите сбежать, ну после того, как я Вас верну? Чтобы Вас не наказали свои же за утерю машин.

— Я думаю об этом. У меня есть заначка. Но мой труп не обнаружат.

— Они решат, что это я, большинство тел Ваших товарищей не были найдены.

— Это правда. Я полагаюсь на Вашу честность, барон или кто Вы там на самом деле. Что Вы не пристрелите меня в спину.

Я был уже рядом и да, пистолет был у меня в руке, но главным было то, что я, в сущности, не убийца, я просто не мог застрелить его, хотя так было бы проще всего.

— Нет. Буду признателен, если Вы не будете дёргаться. Я подойду и перенесу нас на Лицо. А как Вам поступить после возвращения, решайте сами, но в Ваших интересах исчезнуть.

— Да, наверное, у меня есть заначка, а из Братства, знаете ли, так просто не уходят, так что это неплохой, в сущности, вариант. В плохом может быть что-то хорошее. Запомните эту мудрость.

Я коснулся его головы и активировал Шило.

Мы оказались на улице, рядом с отчетливо полыхающим зданием и кто-то вдалеке, несмотря на глухую ночь, истерил: «Пожар!».

Я опасался, что охранник тут же вскочит и выкинет какой-то неприятный фокус, но он удовлетворённо кивнул, что мы теперь на Лице и плавно встав, остался спиной ко мне.

— До свидания, Ваше благородие. Точнее сказать, я рассчитываю, что мы никогда больше не увидимся.

— Взаимно.

Я шагнул, удерживая его в поле зрения, до последнего опасаясь нападения, слитным движением убрав Шило и кольт, прыгнул в машину, включил фары, завёл и резко тронулся, разгоняясь по улице ночного города.

Пожар вызвал оживление, то там, то тут хлопали двери, кто-то истошно голосил. Нет, в целом консолидация общества перед решением общей проблемы, это здорово, как и самоотверженная готовность тушить чужое имущество, только в данном случае они могли увидеть меня, машину, Эдуарда, в конце концов.

Чем дальше мы отъезжали, тем спокойнее становился город. Всё же он большой и тут люди спят.

Я довёз Эдуарда до его дома.

— Помойтесь, одежду можете оставить в моей машине. Я её сожгу.

— Не учите учёного, — буркнул он. В его глазах всё ещё плясали огоньки разожжённого им пожара, и он явно хотел бы остаться, посмотреть на творение своих и в какой-то части, моих рук. Насладиться моментом.

Но мне было не до шоу. Вдруг увидят, вдруг «сольпуги» подтянутся и завалят меня в толпе. То, как вспыхивал огонь, давало примерно стопроцентную гарантию, что каждая из машин сгорит до остова, так что даже на металлолом сдавать будет нечего. А пожарные потушат только само здание, не дав огню распространиться дальше.

Он действительно сбросил всю одежду, оставшись в одних труселях, взял сумку со своей одеждой и побрёл к своему дому, так что мне пришлось его ещё догонять, чтобы вручить ему конверт с тремя сотнями рублей, его вознаграждением за эту шабашку. Он рассеянно сунул конверт в трусы.

Распрощавшись с ним, я поехал окольными путями и оказался возле промышленной базы мадам Кукушкиной, которую миновал и поехал к частному сектору, где до недавних пор проживал Бакланов.

Я заметил, что Шило никогда не телепортирует меня или меня на машине туда, где я бы оказался в воздухе и рухнул бы вниз или в водоёме, или над его «водной гладью». Всегда сравнительно ровное место, где можно стоять или там, лежать. Короче, Шило заботится обо мне.

Так что местность, куда я попадал от Баклановского дома, меня устраивала, если, конечно, Шило меня туда пустит.

Я на пробу активировал артефакт, и он в этот раз отозвался уже неким подобием ворчания. Ну да, что-то я в последнее время зачастил.

Однако, он переместил меня, и я оказался в сумерках на травке возле больших и круглых водоёмов. Это место было мне знакомо, а ещё тут не водилось крупных монстров.

Вышел, осмотрелся, меня попробовало укусить местное насекомое. Ну, то есть я ему не понравился, однако укус я всё же получил. Филонят местные жабы, филонят.

Я попробовал ещё немного подремать в машине, борясь с духотой, потому что стёкла пришлось поднять и задраить салон наглухо, чтобы меня не сожрали.

Сон не шёл. После почти часа страданий и я проснулся окончательно. Сумерки не проходили, но было сравнительно светло.

Я переоделся, складывая рабочую форму в стопочку, после некоторых колебаний, решил не купаться в местном круглом пруду. Тот факт, что земноводные меня ни разу не трогали — не повод лезть к ним в среду обитания, в конце концов, может у них там пиявки какие водятся. Зато ведром, которое осталось мне от прежнего хозяина машины и каталось со мной в багажнике, набрал воды, удостоверился в её сравнительной чистоте и умылся.

Отогнал машину на десять метров от края водоёма, потому что я тут сейчас всю загрязню, но хоть постараюсь не загадить водоём. Достал растворитель для краски и стал тщательно и не торопясь смывать окраску с корпуса автомобиля, оставляя безбожно грязные разводы в траве.

Растворитель кончился, грязные следы остатки краски остались. Ну и чёрт с ним.

При помощи всё того же ведра с водой помыл машину. Краски осталось ещё меньше. Так можно принять её остатки за обычное загрязнение.

Потом я перетряхнул всю машину, орудуя тряпкой и всё той же водой отмыл, насколько получалось, салон. Затем убрал оттуда все следы недавней операции и химикатов, кроме двух инструментальных ящиков (в одном из которых теперь покоился обрез, кстати, я проверил, он заряжен двенадцатым калибром) и пакета с моей рабочей формой. Её я решил не сжигать, а вот форму Эдуарда я связал узлом, напихал в него камней