О чем рассказали мертвые - Ариана Франклин

Отныне Аделия в скорби и страхе слилась с местным населением. Она была заодно с Агнес, которая потеряла сына и теперь живет в клетушке у крепостных ворот; с охотником Хью, оплакивавшим племянника; с Гилтой и прочими кембриджцами, которые опасались потерять кого-нибудь из близких и любимых. Барьер неприкосновенности пал, и Аделия стояла на сцене растерянная и напуганная…

Рядом раздались шаги. Салернка с радостью увидела сэра Роули. И поймала себя на том, что ждала его прихода. Как чудесно, что подозрения слетели с него как шелуха! Сборщик податей был в том же лагере потенциальных жертв, что и она. Только смущение не позволяло ей вслух извиниться перед умным и благородным человеком за долгое и упрямое недоверие к нему.

Лишь в обществе самых близких друзей Аделия снимала маску многознающего, невозмутимого и хладнокровного бесполого доктора. Личина была необходима, чтобы заниматься любимым делом среди мужчин, не давая тем наглеть, фамильярничать или распускать руки. Поначалу, еще не выработав этой защиты, Аделия много натерпелась от коллег, студентов и пациентов. Постепенно она стала воспринимать себя как своего рода монашку, которая удалилась от общества, но помогает людям. Поэтому только избранных Аделия пускала в душу, покрыв ее панцирем против возможных обид и недоразумений.

Однако сейчас к ней подходил человек, видевший ее в отчаянии, скорби и панике. Аделия молила его о помощи. Она была искренне благодарна сэру Роули за поддержку, но… теперь ей было стыдно своей недавней слабости.

Врачевательница поспешно натянула обычную маску сурового профессионализма и встретила сэра Роули сухим вопросом:

— Ну, каков приговор?

Она не давала показаний перед присяжными заседателями, срочно созванными для расследования смерти Симона Неаполитанского. Ее отговорил сэр Роули. Выяснению правды это не поможет, а в ее личных интересах подольше скрывать свой дар.

— Вы женщина и вдобавок иностранка, — сказал Пико. — Даже если судьи поверят и примут ваши соображения к сведению, вы стяжаете себе недобрую славу. Достаточно будет моих показаний. Я обращу их внимание на круглый синяк на спине Симона и объясню, что он пытался через долговые расписки выйти на убийцу детей. Тот испугался и решил помешать расследованию самым радикальным способом — избавившись от человека, который подошел к правде слишком близко. Но боюсь, это будет метание бисера перед свиньями. Коронер и здешние присяжные заседатели умом не блещут. Им лень и не по силам вдаваться в криминальные тонкости и разбираться в сложных логических построениях.

Теперь по гримасе сэра Роули перед ответом Аделия поняла — так и вышло.

— Несчастный случай, — сказал сборщик податей и криво улыбнулся: — Как они выражаются, «утопление по неосторожности». А мой рассказ восприняли как бред сумасшедшего.

Он оперся руками на амбразуру и вперил разгневанный взгляд в крыши города, словно они были виноваты в тупости и косности чиновников.

— Единственное, чего я добился: мелкими шажками отвел этих идиотов от мысли, что Симона убили те же евреи, которые убивают детей.

Аделия возмущенно ахнула. Есть ли в головах присяжных что-нибудь, кроме ненависти к «жидам»?

— Что с погребением? — деловито спросила она, взяв себя в руки.

Сэр Роули лукаво усмехнулся и сказал:

— Идемте!

Он зашагал к лестнице. Страшила подхватился и побежал за ним. Аделия медленно пошла следом.

На крепостном дворе полным ходом шли приготовления к выездной сессии суда. Составляли столы на уже готовом помосте для судей. Оглушительно стуча молотками, сбивали скамьи для знатной публики и строили эшафот с тремя виселицами. При массовом разборе дел, которые накопились между наездами королевского суда, смертные приговоры будут выносить неизбежно щедро — надо освобождать тюрьмы для новых заключенных.

Шестнадцать лет мирной жизни при Генрихе Анжуйском позволили кембриджскому шерифу заняться благоустройством крепости. Возле своей резиденции он разбил сад, обнесенный невысокой стеной. По английскому обычаю, не столько для красоты, сколько для выращивания лекарственных растений и овощей. В сад можно было попасть по ступенькам с заднего крыльца дома или из крепостного двора, через арку в стене.

Над деревьями уже летали пчелы. Цвели только примулы и маргаритки, да под стеной голубели фиалки. Пахло свежевскопанной землей.

— Ну как, хороша могила? — спросил сэр Роули.

Аделия недоуменно уставилась на него.

— Это личный садик шерифа и его супруги, — терпеливо пояснил спутник. — Они любезно разрешили похоронить Симона здесь. Я приглядел местечко под дикой вишней — вот там. Нравится?

— О да, замечательно! Но я должна им заплатить.

— А, бросьте! — оскорбился сборщик податей. — Сад принадлежит шерифу. Но он слуга короля. Больше того, формально вся земля в Англии принадлежит Генриху, кроме церковной собственности. Стало быть, это собственность короля. Поскольку он любит евреев, а я его представитель, то мне даже не пришлось уговаривать шерифа предоставить землю для захоронения Симона. Я просто сказал, что это решение понравилось бы королю. А поскольку Генрих в ближайшее время посетит крепость, шерифу особенно важно быть в его милости и не создавать дополнительных сложностей в отношениях с иудеями. — Тут он хмуро сдвинул брови и добавил: — При первой же встрече с королем я непременно подниму вопрос о создании еврейского кладбища в каждом английском городе. Одно-единственное захоронение в Лондоне — позор. Думаю, монарх просто не знает о безобразном положении вещей.

Итак, хлопотами сэра Роули все разрешилось простейшим образом, даже без взятки. Но теперь Аделии было просто неприлично не воздать должное благодетелю.

Она сделала глубокий поклон и торжественно сказала:

— Сэр Роули, позвольте поблагодарить вас от всей души. А также извиниться за свои дерзкие подозрения. Нижайше прошу прощения.

Пико искренне удивился:

— О чем вы говорите?

Аделия смущенно потупила глаза:

— Я опасалась, что это вы убиваете детей.

— Я?! — вскричал сэр Роули.

— Вы были в крестовом походе, — скороговоркой стала оправдываться Аделия. — А я пришла к выводу, что убийца побывал в Святой земле. Вы присутствовали в Кембридже в дни убийств. И в ночь перед находкой трупов были среди паломников возле холма Вандлбери — следовательно, могли отлучиться для черного дела. — По мере перечисления в ней опять зашевелились подозрения. Доводы снова казались убедительными, и вставал вопрос: «А не рано ли я решила, что сборщик податей невиновен?»

Сэр Роули, окаменев от возмущения, буравил ее своими красивыми голубыми глазами.

— Как вы могли такое подумать?!

Аделия разозлилась и почти огрызнулась:

— Разве вы сами не видите, что у меня были основания? Теперь ясно, что это были низкие, глупые подозрения.

— Верно! — воскликнул сэр Роули так громко и сердито, что с грядки вспорхнула испуганная малиновка. — Да будет вам известно, я очень люблю детей. И полагаю, у меня их немало, хотя и незаконных. Я же вам сразу сказал, что тоже охочусь на этого подонка!

— Ха! Разве не то же самое заявил бы мне настоящий убийца? Вы же не объяснили, почему взяли на себя опасный труд охотиться за ним.

Сэр Роули задумался, потом вздохнул и ответил:

— Ладно. Возможно, это было мое упущение. Хотя свои мотивы я никому не обязан объяснять. Мои дела никого не касаются. Однако при данных обстоятельствах… Хорошо, слушайте. Только это строго между нами.

— Не бойтесь, — сказала Аделия, — я умею хранить тайны.

Сэр Роули указал на скамью у кирпичной стены, увитой хмелем. Когда они сели, сборщик податей начал рассказ по всем правилам искусства, то есть издалека:

— Судьба была удивительно ласкова ко мне. Отец, седельщик лорда Астона в Хартфордшире, дал мне возможность учиться. И своими способностями я быстро обратил на себя внимание. Я был силен и в математике, и в языках. Сметлив, быстр и боек…

«Этот на угол не сядет», — с улыбкой вспомнила Аделия подслушанное у Гилты выражение.

Сэр Роули продолжал без ложной скромности:

— Мои успехи своевременно заметил лорд Астон. Он послал меня учиться дальше — в Кембриджскую пифагорейскую школу, где я познавал греческую и арабскую науку. Довольные преподаватели рекомендовали «талантливого юношу» Жоффре де Лучи, канцлеру Генриха Второго, и тот принял меня к себе на службу.

— Сразу сборщиком податей? — спросила Аделия с невинным видом.

— Нет, всего лишь писарем. Однако очень скоро я обратил на себя внимание самого короля.

— Не сомневаюсь.

Сэр Роули обиженно насупился.

— Мне продолжать, — спросил он, — или вы предпочитаете поговорить о погоде?

Пристыженная, Аделия быстро исправилась: