Папа есть, нужна Любовь (СИ) - Татьяна Любимая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мне нужно признаться, что я беременна не от Бориса. Что я не знаю, кто отец моего будущего ребенка.
Но я не могу.
Не могу позволить себе упасть в глазах Тимура. Они такие искренние.
Боюсь осуждения, презрения с его стороны.
Мужчины полигамны. Их измены чаще всего оправданы.
Женскую измену я не приемлю, хотя изменила сама.
И у меня есть оправдания, но сути это не меняет. Я изменила мужу. Все.
Поэтому я не имею права вмешиваться в личную жизнь Вершинина, чего — то желать.
— Нет, ты нам понравилась еще больше.
Это Тимур говорит, уже обнимая меня за плечо и большим пальцем поглаживая мою кожу. Сотни, тысячи мурашек несутся по телу.
Его губы совсем рядом с моими. Желанные. Наверное, мягкие. Или жесткие и требовательные. Очень хочется узнать вопреки всем ранее данным установкам.
В голове вдруг все обнуляется и нет ни одного аргумента, почему нет. Там одно сплошное ДА.
Он медленно ведет губами по моей щеке. К височной части. Зарывается носом в волосы, жадно вдыхает их аромат. В солнечном сплетении сладенько сжимается. Я любима.
— Любовь моя, — из всех звуков улицы и галдежа других детей слышу только его надрывный шепот. Интимный и нежный: — Моя. Наша с Таськой. Не отпущу больше, не отдам никому. Ты нам нужна, Любушка.
Господи, я сейчас разрыдаюсь. Я тоже его люблю. Их обоих.
В моей голове многое начало складываться: проблемы Бориса, платная палата для меня, адвокат. Даже Вика. Они все — моя группа поддержки. Но главное — что всё это организовал Вершинин. Потому что… он меня любит! Чужую жену. Беременную не от него.
А я вообще — то шла на эту встречу с другой целью!
Поблагодарить.
За что?
Расспросить.
О чем?
Попрощаться.
Почему?
М-м-м…
Еще немножечко… Еще чуть-чуть… Хочу побыть членом этой семьи.
Пожалуйста…
Потом я возьму себя в руки, включу голову, вспомню все заготовки.
— Тимур, я жду ребенка…
Глава 44
— Тимур, я жду ребенка…
— Я знаю.
Дурею от аромата ее волос, ее духов. Такая близкая, желанная, открытая. Моя. Теперь уже навсегда. Голова кружится.
Не сразу доходит смысл ее следующих слов:
— Поэтому… нет.
— Что нет? — оставляю в покое ее волосы, заглядываю в глаза.
— Всё нет.
Ты же не серьезно сейчас, милая?
Что я сделал не так? Слишком тороплю события? Давлю?
Прокручиваю в голове варианты. Единственной причиной может быть…
— Ты остаешься с Борисом?
— Нет! — вспыхивает, будто я глупость сморозил. — Мы разводимся. Это точно.
— Тогда почему нет? Мне показалось, что я тоже тебе небезразличен. Из-за Елены? Между нами ничего нет и не было. Я позвал ее в ресторан, чтобы она развлекала твоего мужа. Всё. То, что ты видела сегодня — неприятный инцидент, не более.
Мы шепчемся, прижавшись друг к другу, чтобы не слышала дочка и другие дети. Таська слезла с ее колен и теперь стоит у бортика, вцепившись в него обеими ручками, крутит головой. Следим за ней с Любой, разговаривая друг с другом.
— Дело не в Елене, — Люба морщит носик, подбирая слова. — Ты и Таечка… вы оба мне очень дороги. Я бы очень хотела быть с вами, честное слово. Быть частью вашей семьи.
Это признание расслабляет удавку, что душила после слова «нет».
— Что мешает?
— Зачем я тебе беременная от другого мужчины? Я недостойна быть любимой тобой, — она с горечью покачала головой, опустила глаза.
Не понял. В ее жизни есть еще какой — то мужик? — ревностно дернуло в груди. — Что — то я не видел его в ее окружении. Где он был, когда у нее были муж и проблемы?
Но это ровным счетом ничего не меняет. Я люблю Любу. Ее ребенка тоже люблю.
А Люба?
— Ты его любишь? Этого… другого?
— Я люблю его ребенка, Тимур. — Люба кладет ладонь себе на живот. Ее глаза полны любви, она вся будто светится изнутри. Красивая, взгляд не оторвать. — Долгое время я не могла забеременеть, лечение не давало эффекта, но потом случилось чудо. Теперь я ни за что не откажусь от него.
— Не отказывайся. Давай так. Я — отец твоего ребенка и точка. И никаких других. Тася будет рада сестренке или братику. Да, Тась?
— А? — дочь оборачивается.
— Тимур, не надо, — стонет Любушка, — она же маленькая еще…
— Заберем Любу к себе? — подмигиваю дочери.
— Насовсем? — загорается Таська.
— Насовсем.
— Забелем, забелем, забелем! — дочь прыгает и хлопает в ладоши. — Ула! Севодня!
— М-м, нет, через несколько дней. Любе нужно уладить кое — какие дела.
— Ладно. Ты же не пеледумаешь? — заглядывает ей в лицо.
— Это нечестно, Тимур! — Люба поднимает на меня беспомощный взгляд. — Давай я просто побуду няней Таечки? Вдруг…
— Нам не нужна няня, Люба, — обрываю ее. — Не надо никаких «вдруг», ладно? Пусть у нас будет полноценная любящая семья. Я, ты, наши дети. С собакой, кошками, рыбками, хомяками. С кем угодно еще. Хоть с удавом.
— Ты… уверен? — глаза растерянно бегают по моему лицу. — Но почему… почему я? Почему ты готов принять нас?
Она опять кладет руку на живот, имея в виду себя и ее будущего малыша.
— Ты действительно не понимаешь?
Только что я сделал официальное признание.
Неужели тот факт, что я отец ее ребенка, ее не радует? Она хочет воспитывать его одна, исключив нас с Таськой из своей и его жизни? Я не согласен!
Паровозик останавливается. Аккуратно выходим из него.
— А теперь идем есть моложеное! — командует моя дочь и тянет Любу за руку к ларьку.
Покупаю нам всем по три разных шарика. На наше счастье, один из столиков освобождается, и мы его занимаем.
Девчонки пробуют друг у друга, потом у меня, я у них.
Люба кидает на меня настороженные взгляды, но при Таське поговорить откровенно больше не удается.
— Когда тебя выписывают?
— Думаю, во вторник.
— Я приеду за тобой, — говорю тоном, не терпящим возражение. — Только предупреди во сколько. Номер мой запиши. Где твой телефон?
Только сейчас замечаю, что Люба без сумочки, а карманы характерно не оттопыриваются.
— У меня его нет. Борис… забрал.
Вот сволочь!
Жаль, я не судья и не прокурор. За каждый его косяк добавил бы ему год заключения.
После парка везем Любу обратно в больницу. По пути торможу у салона сотовой связи, покупаю ей телефон, симку и сразу вбиваю свой номер.
— Теперь мы на связи.
