Самый темный вечер в году - Дин Кунц

Лунная девушка пьет вино, не ограничивая себя. Она не опасается Харроу. И потом, даже у пьяной, чувства у нее остаются такими же острыми, рефлексы — быстрыми. Харроу это знает.

— Почему они надеются? — спрашивает она.

— Не все.

— Но те, кто надеется… почему?

— Им не остается ничего другого.

— Но надежда — ложь.

Когда Лунная девушка смотрит на свечи, огоньки подпрыгивают, и она улыбается.

Он видел такое раньше, спросил, каким образом ей удается воздействовать на пламя, но она ему не ответила.

Переведя взгляд со свечой на Харроу, она добавляет:

— Надежда — это ложь самому себе.

— Большинство людей и выживает благодаря самообману.

— У них ничего нет.

— Ни у кого ничего нет.

— У нас есть. У нас есть они.

Лунная девушка вновь смотрит на свечи, улыбается, огоньки завиваются в спираль, гнутся.

Харроу думает, что она как-то по-особому дует на свечи, но он не видел, чтобы ноздри расширялись или расходились губы.

— В этом мире только одно — не ложь, — говорит он. — Власть.

— Брайан сейчас лжет себе, — возвращается она к телефонному разговору.

— Я уверен, что лжет. Мир всегда приведет к тебе дурака, если он вдруг понадобился.

Глава 41

Сидя за рулем, Билли Пилгрим надевает на голову тирольскую шляпу из зеленого фетра, с мягкими полями, маленьким красно-золотым перышком под лентой, устанавливает фальшивую золотую коронку на два передних зуба.

Найдя нужный ему адрес, паркуется у тротуара, водружает на нос очки в роговой оправе с толстыми линзами из обычного стекла.

Нынче, когда большинство мобильников оснащены фотокамерами, никогда не знаешь, а вдруг какой-то прохожий «щелкнул» тебя аккурат перед совершением преступления. Билли в ужасе от того, до какой степени цифровая технология позволяет совершенно посторонним людям вторгаться в твою личную жизнь.

Билли не считал себя виртуозом маскировки, но понимал, что нужно для того, чтобы достаточно простыми средствами изменить внешность до неузнаваемости, во всяком случае, по фотографии. Шляпа с мягкими полями и очки в темной роговой оправе к таким средствам и относились. А золотая фикса округляла лицо.

Покинув «Лендровер», Билли запер дверцу. Конечно, он находился в богатом, респектабельном районе, но не следовало пренебрегать мерами предосторожности, если в багажном отделении лежал укрытый одеялом труп.

Вокруг он видел сверкающие свежей краской дома, ухоженные лужайки, вдоль дорожек горели фонари.

Хотя вечер только наступил и выдался теплым, дети не играли на лужайках перед домами и не катались на велосипедах по улице. Хищников-педофилов год от года становилось все больше, благодаря Интернету они объединялись, обменивались опытом, совершенствовали свои методы, так что родители и днем-то держали детей на коротком поводке, а вечерами загоняли в дом.

Билли педофилом не был, но испытывал к ним чувство благодарности. И хотя кто-нибудь из особо бдительных граждан мог сфотографировать его из окна, подозревая, что он охотится на малышей, он мог не опасаться, что окажется в кольце энергичных подростков, интересующихся, что у него за шляпа, альпинист ли он и потерял ли передние зубы при восхождении на Эверест… а ведь каких-то восемь или десять лет тому назад так иногда и случалось.

На звонок дверь открыл мужчина лет шестидесяти. Лицом он напомнил Билли неких хищных птиц, а выглядел так, будто только что проглотил пару живых мышей, и они раздражали его, ворочались в желудке, вместо того чтобы умереть.

— Мистер Шамптер?

— Страховка мне не нужна.

— Я — Дуайн Гувер, — представился Билли Пилгрим. — Звонил вам насчет «Кадиллака».

— Вы выглядите, как страховой агент.

— Нет, сэр. Я занимаюсь обеспечением всех желающих органами. Среди прочего.

— Вы пришли по моему объявлению о продаже автомобиля?

— Совершенно верно. Я вам сегодня звонил. Дуайн Гувер.

— Заходите.

Билли последовал за Шамптером в гостиную, в которой рябило глаз от красочных рисунков и подушек с бахромой.

— Если продаешь подержанный автомобиль дилеру, то получаешь за него гроши.

— Я готов заплатить наличными, мистер Шамптер.

— А забрав у тебя автомобиль, они продают его по высокой цене.

— Иногда лучше обойтись без посредников, — согласился Билли.

— Как я и сказал по телефону, это автомобиль моей жены. Она умерла. Я уже четыре месяца вдовец.

— Сожалею о вашей утрате, мистер Шамптер.

— Утратой была моя первая жена. Полин — вторая. Девять лет. Оставила меня с этой чертовой мебелью с бахромой.

— К сожалею, мебель мне не нужна.

Вроде бы Шамптер был в доме один, но Билли хотелось в этом убедиться.

— Ей хотелось ездить на «Кадиллаке». Доставала меня, пока не получила, а потом умерла, не проездив на нем и года.

— Так грустно.

— Через салон я могу его продать с большим убытком для себя. А ведь он практически новый. Давайте уясним это с самого начала… я не собираюсь снижать цену.

— Я подумал, что в объявлении указана адекватная цена.

— Тогда пойдемте в гараж, взглянем на него.

К счастью, Шамптер повел его не по подъездной дорожке, а через дом, гостиную, столовую, кухню, и Билли смог убедиться, что никого нет.

В столовой на обоях, скатертях, обивке мебели пышно цвели розы, пионы, глицинии.

— Что это у вас за шляпа? — спросил Шамптер.

— Тирольская.

— Я долгие годы был шрайнером[24], но шрайнер обязан носить феску только на клубных мероприятиях.

— Я как раз еду на клубное собрание, — ответил Билли.

— Никогда не слышал о тирольцах.

— Клуб у нас относительно молодой. Функции, главным образом, социальные, но мы тоже хотим внести свою лепту в борьбу с болезнями. Собираемся найти средство от рака простаты.

— Тофу, — ответил Шамптер. — Тот, кто ест тофу три раза в неделю, никогда не заболеет раком простаты.

— Боюсь, парни расстроятся. Придется нам поискать другую болезнь. Сэр, должен отметить, у вас прекрасный дом. А кухня просто фантастическая.

— Я его продаю. Он был слишком велик для нас двоих, но она все равно настояла на покупке. А уж для меня одного он огромен.

— Должно быть, это трудно — жить здесь одному, со всеми воспоминаниями.

— Не собираюсь пользоваться и услугами риелторов. Они берут шесть процентов, а толку от них — пшик.

Билли последовал за Шамптером в комнату-прачечную, где вдовец снял с гвоздика автомобильные ключи, а потом в гараж. Новенький «Мерседес» стоял рядом с «Кадиллаком», купленным годом раньше.