Генералы Великой войны. Западный фронт 1914-1918 - Робин Нилланс

1-е сражение на Марне закончилось в ночь на 13 сентября. Этой ночью также закончилось отступление 1-й и 2-й немецких армий, которые форсировали Эну и заняли оборону, готовясь к следующей фазе военных действий — к 1-й битве на реке Эна, которая согласно «Официальной истории» происходила между 12 и 15 сентября. Строго установленные даты какого-то конкретного сражения — не более чем условность, нужная для исторической хронологии. Это ни в коем случае не означает, что в период, предшествующий или следующий за этими датами, вообще не было никаких боев, равно как не означает и то, что перед «сражением» не проводилось никакой предварительной работы, а после него не случалось ничего заслуживающего внимания. Сражения — это просто своеобразные «опорные точки» кампании; они являются следствием всего, что имело место перед ними, и причиной того, что следовало за ними. Однако в общем и целом боевые действия шли постоянно, то затихая, то разгораясь вновь.

В своих воспоминаниях фельдмаршал Френч пишет, что первой неожиданностью для его войск на Эне стало то, что они попали под плотный огонь немецких восьмидюймовых гаубиц, которые были в срочном порядке переброшены сюда от Мобежа (крепости, которая пала за несколько дней до сражения на реке Эна) «для огневой поддержки обороны немцев вдоль Эны; это было наше первое знакомство с артиллерией гораздо большего калибра, чем наша собственная» («1914», с. 145). 12 сентября Френч перенес свою ставку в Фер-ан-Тарденуа и продвинулся до берега Эны в точке к юго-востоку от Суассона, где солдаты 4-й дивизии III корпуса Палтини оказывали поддержку атаке, проводимой французской 6-й армией. Находясь на высоком южном берегу, фельдмаршал мог видеть долину реки на большом протяжении, и он был поражен интенсивностью артиллерийского огня: «Кажется, полыхала вся река — настолько интенсивным был артиллерийский огонь с обеих сторон» («1914», с. 145).

В середине сентября и спустя шесть недель после начала войны на реке Эне изменился характер боевых действий. Как это теперь мог видеть Френч, артиллерия становилась доминирующим фактором на поле боя — она останется таковой до самого конца войны. Начало «позиционной войне» тоже было положено на Эне. Она родилась не как часть какого-то сложного стратегического плана, но в силу обычных тактических причин. На рубеже Эны немцы нашли позицию, пригодную для длительной обороны, такую, где они смогли бы противостоять попыткам выбить их оттуда. Для того чтобы удержать эту позицию, они стали рыть траншеи для пехоты и окопы для орудий. И наконец, когда союзные армии французов и англичан пошли на штурм этих позиций, они попали под артиллерийский огонь обороняющихся и тоже стали рыть траншеи, чтобы укрыться от него. После этого союзники, поднявшись из своих траншей, попробовали нанести фронтальный удар по противнику. Когда эта попытка не удалась, они решили с помощью фланговых атак охватить позиции немцев с севера и с запада, но в результате этого маневра им только удалось убедиться, что противник развил и хорошо укрепил правый фланг своей обороны и что он мог отбить атаки союзных войск и в данных направлениях.

Затем подобные действия стали повторяться изо дня в день, и, таким образом, неудачные попытки фланговых атак в сочетании с последующей командой «окопаться!» привели к тому, что линии траншей с той и с другой стороны стали медленно ползти в направлении на север и к западу. Траншеи могли бы «двигаться» и в направлении на юг и восток — в конце концов так и получилось, и они достигли границ Швейцарии. Но тогда, в 1914 году, обе стороны пытались обойти «открытый», в данном случае западный, фланг своего противника, чтобы, внезапно оказавшись у него в тылу, заставить врага принять последний бой и завершить войну. Однако, как это вскоре отметил фельдмаршал Френч, оборона стала главным элементом боя в ущерб маневренной войне. Так на Западном фронте стала постепенно появляться на свет эта эшелонированная система траншей и окопов — «старая линия фронта». Она родилась не как замысел некоего великого полководца, но как средство, с помощью которого солдаты всех армий могли удерживать свои позиции и укрываться от артиллерийского огня.

Позиционная война оказалась более выигрышной для немцев, нежели для союзников, поскольку им принадлежала инициатива в выборе позиций. Хотя ни одна сторона не предусматривала ведение позиционной войны, германские армии имели достаточные запасы средств для сооружения и оснащения траншей, таких как колючая проволока, шанцевый инструмент и дощатые настилы, а также такого полезного оружия для ведения боевых действий в траншеях, как гранаты и минометы. Ничего или почти ничего подобного не было ни у французских, ни у английских солдат. Поскольку наступление союзников продолжалось, немцы отступали до тех пор, пока не находили позиции, которые создавали определенные преимущества для обороняющихся. Подобные позиции обычно включали в себя господствующие высоты, которые позволяли контролировать действия противника, а на их обратных склонах можно было укрыть артиллерию и линии коммуникации, защитив их от прицельного огня противника. В силу этого обстоятельства войска Франции и Великобритании, которые преследовали отступающего противника, вынуждены были довольствоваться худшими позициями на склонах меньших высот, хорошо просматривающихся с господствующих высот, занятых противником. Поднять солдат в атаку с таких позиций было гораздо сложнее. Созданные таким образом оборонительные линии не были непрерывными, и не всегда они имели вид траншей. Так, высокий уровень грунтовых вод во Фландрии вынуждал обе стороны наращивать траншеи по высоте с помощью мешков с песком. Естественно, что немцы не всегда имели возможность с выгодой для себя использовать рельеф местности, такой была общая схема ведения боевых действий, которая сложилась осенью 1914 года и о которой не следует забывать при последующем анализе.

Участие БЭС в сражении на Эне началось утром 13 сентября, когда Френч отдал приказ своим трем корпусам форсировать реку, а затем, двигаясь от северного берега Эны, подойти к подножию длинного и невысокого хребта, который вставал на их пути примерно в 8 км от берега. По вершине этого хребта проходила мощеная дорога, которая называлась Шеми-де-Дам («Дамская дорога») — она была построена в XVIII в. по приказу короля Людовика XV, чтобы дать придворным дамам возможность подышать свежим воздухом. От этого хребта к реке Эне сбегало множество его различных отрогов, а все пространство между хребтом и рекой, которое представляло собой беспорядочную путаницу полей, лесов и рощ, просматривалось с немецких позиций, что располагались на высотах над Шеми-де-Дам.

К этому времени III корпус Палтини, который перед последними этапами сражения был усилен только что прибывшей 6-й дивизией, уже создал и закрепился на плацдарме на противоположном берегу Эны. Несмотря на то что все мосты были разрушены, оба фланга и центральный фронт БЭС без особых трудностей смогли форсировать реку, воспользовавшись для этой цели самыми разными средствами, начиная от плотов и небольших лодок и вплоть до переправы по уцелевшим фермам мостов. Таким образом, несмотря на артиллерийский огонь противника, который не наносил существенного ущерба, поскольку британские войска передвигались широко по фронту и в сильно растянутом строю (тем называемый контрартиллерийский строй), наступление продолжалось. Таким его увидел немецкий офицер капитан Вальтер Блём, который наблюдал за наступлением I корпуса Хейга в районе Шивре:

«Из кустов, что ограждали берег реки, высыпала вторая цепь атакующих, они шли, держа расстояние между солдатами не менее десяти шагов; вторая цепь приближалась, и тогда показалась третья цепь, ее отделяло от второй две сотни метров, а после нее пошла четвертая цепь. Наша артиллерия стреляла без передышки, но все было напрасно — каждый выстрел поражал не более одного человека. Появилась шестая цепь, за ней седьмая; везде соблюдались необходимые интервалы между цепями и дистанция между атакующими солдатами. Нас переполняло восхищение.

Теперь вся равнина была усыпана фигурками в форме цвета хаки, и они подходили все ближе и ближе. Острие их атаки было направлено на корпус, находящийся у нас на правом фланге. Теперь атакующих встретил огонь нашей пехоты, но цепь за цепью устремлялась вперед и исчезала из поля зрения, скрываясь в лесу».

Но как бы ни было хорошо организовано это наступление, цена его была тоже немалой: потеряв в своем первом же бою на Эне 1500 человек, 6-я дивизия приняла действительно кровавое крещение.

Это наступление на Эне оказалось последним этапом маневренных боевых действий на Западном фронте на протяжении следующих трех с половиной лет. Тем не менее, хотя 1-я и 2-я немецкие армии постоянно отступали на всем расстоянии от Марны до Эны, союзные армии, в том числе и БЭС, недостаточно быстро преследовали отступающих, и их медлительное продвижение создавало определенные преимущества для отступающего противника. Хейг подметил это сразу, как только началось наступление, записав в своем дневнике 7 сентября: «Ввиду того что наш противник постоянно отступает, мне представляется, что сегодня мы действовали слишком медленно. Я сел в автомобиль и, встретившись как с генерал-майором Ломэксом, так и с генерал-майором Монро (командующие соответственно 1-й и 2-й дивизиями корпуса Хейга), потребовал от них быстрых и незамедлительных действий».