Спроси у реки - Юрий Кунов

В холле Самохин с начальственным видом подошел к регистрационному окошку и, игнорируя возмущенные возгласы из очереди, сообщил медсестре:

– Николаевна, я уехал по делам. Буду через час.

– Я все поняла, Александр Вениаминович!

Когда они вышли на улицу, завхоз, взглянув на свои великолепные часы, спросил старшего лейтенанта:

– За час уложимся?

– Должны.

– К кому сначала поедем?

– А к кому больше хочется? Шучу. Сначала навестим госпожу Лавлинскую. Она работает?

– Работает, в салоне красоты на Кооперативной.

– Едем на Кооперативную. Она что, парикмахерша?

– Администратор.

– У, даже так!

Через несколько минут Жарких остановил машину у обшитого розовым сайдингом павильона.

– Ни разу тут не был, – сказал старший лейтенант, открывая стеклянную дверь и пропуская вперед Самохина. – Они тут зимой не мерзнут?

– Не думаю.

В холле за стойкой никого не было.

– Эй, барышни-крестьянки! – крикнул Жарких. – Вы где?!

Тотчас в холл вошла симпатичная темноволосая девушка в очень коротком белом платье с золотой цепочкой на шее.

– Добрый день! Что вы хотели? – спросила она заученно.

Увидев Самохина, девушка улыбнулась.

– Привет! Ты ко мне?

– У вас что, охраны нет? – обводя глазами помещение, сухо спросил Жарких, хотя девушка ему очень понравилась. Ему не понравилось, как она улыбнулась молодому завхозу.

– У нас тревожная кнопка и видеокамеры.

Вне всяких сомнений, девушка была столь откровенна, только потому, что Жарких зашел в салон вместе с Самохиным.

– А, – сказал старший лейтенант и достал удостоверение. – Уголовный розыск. Госпожа Лавлинская?

– Да, – ответила девушка, приподняв ухоженные брови.

– Позвольте задать вам несколько вопросов.

Жарких поймал себя на том, что он копирует интонации Посохина и улыбнулся.

– Садитесь, пожалуйста! – старший лейтенант указал Лавлинской на диванчик для посетителей. – И вы, господин Самохин. Только не рядом, а на другой край. Светлана, в понедельник тридцатого мая вы катались на лодке со своим здесь присутствующим знакомым?

Девушка посмотрела на Самохина. Тот даже не повернул голову в ее сторону.

– Я не помню, – сказала она нерешительно.

– Не смотрите на Самохина. Вспоминайте.

– Наверное, каталась.

– Время не назовете?

– Не помню я.

– С вами еще подруга была. Галина, если осведомители мои ничего не перепутали.

– А, в позапрошлый понедельник! – сцепив украшенные золотыми кольцами пальцы, заулыбалась девушка. – Да, мы катались в тот день на лодке с Галкой. Саша нас пригласил.

– Возле старого пляжа Самохин останавливался?

– Останавливался. На обратном пути. Мы до острова прокатились и сразу назад.

– Во сколько вы там останавливались?

– Часов в девять.

– Вечера?

– Да. Слегка темнеть начало уже. Может, начало десятого было.

– Половину уже было, – вмешался в разговор Самохин.

– Александр, не надо рот открывать, когда вас не просят. – Жарких смерил Самохина суровым взглядом. Что греха таить, ему было приятно слегка унизить завхоза в глазах его симпатичной подруги. – Светлана, вспомните, вы кого-нибудь видели на пляже в тот вечер?

– – Да. Там тетка сисястая была и еще один придурок поддатый. Мы его потом с собой забрали.

– Придурка опишите.

– Длинный носатый. В черной рубашке. Наверное, бывший уголовник.

– Почему вы так решили?

– Он разговаривал так, как будто с приветом, и у него наколка на всю грудь была.

– Какая?

– Церковь.

– Господин Самохин его как-нибудь называл?

– Да, сейчас вспомню… Стас! Противный дядька.

– А женщина? Она тоже с вами поехала?

– Нет! Она на пляже осталась.

– Живая?

– Конечно, живая! Какая еще?

Жарких вытащил из кармана фотографию.

– Она на снимке есть?

– Вот эта женщина на пляже была! – решительно ткнула длинным алым ноготком администратор салона в изображение Раисы Квасовой.

Глава 48

Чтобы уменьшить шум, Посохин поставил на минимальные обороты вентилятор (он принес его в свой рабочий кабинет из дома, едва наступило лето) и, переключив телефонный аппарат на громкую связь, набрал номер мобильника Татьяны Горобцовой.

– Татьяна? Здравствуйте! Моя фамилия Посохин. Вам Наталья Барсукова должна была насчет меня звонить.

– Да, она звонила. Здравствуйте! Что вы хотели узнать?

– Мне нужно с вами поговорить об одном происшествии, свидетелем которого вы были почти три недели назад. Мы не могли бы сейчас встретиться?

– Я не знаю… Вы на машине?

– Да.

– Подъезжайте тогда к хозяйственному магазину, что возле прокуратуры. Сможете?

– Это тот, который под вывеской «Метизы»?

– Да, да! Я сейчас там как раз. Хотела кое-что для дома взять. Буду ждать вас у входа.

– Договорились. Еду.

Татьяна Горобцов оказалась привлекательной крашеной блондинкой лет тридцати-тридцати трех. Посохину, с раннего подросткового возраста и до сих пор, именно тридцатилетние женщины казались наиболее соблазнительными. Конечно, если на них не было налета вульгарности. Но к горькому сожалению майора, как раз пошлость и стала одной из самых распространенных черт современной женщины.

Горобцова стояла возле припаркованной рядом с магазином хозтоваров новенькой «Нивой» и, поглядывая по сторонам, листала какой-то рекламный проспект.

– Ваш транспорт? – спросил Посохин, подходя к молодой женщине и указывая на внедорожник. – Когда брали?

– Мой! – с гордостью ответила та, кокетливо поправляя волосы. – Месяц уже катаюсь.

– Здравствуйте! – Посохин хотел протянуть женщине руку, но тотчас передумал. В данном случае деловой стиль был, пожалуй, не к месту. – Меня зовут Павел. А вы Татьяна?

– Татьяна. Здравствуйте.

Она бросила рекламный проспект в урну.

– Разговор поведем без формальностей, хорошо? – предложил Посохин.

– А почему нет? Формальности не всегда есть хорошо.

Татьяна осторожно, соблюдая приличия, несколько раз с головы до ног ощупала его взглядом. По тому, как она, вскинув голову, выпрямила спину, по игривому блеску ее глаз, Посохин понял, что ей он очень понравился. К собственному неудовольствию, он, не сразу обратил внимание на то, что на безымянном пальце Горобцовой отсутствовало обручальное кольцо.

«Хорошо, что я ей с рабочего телефона позвонил, – подумал майор. – Дамочка может оказаться приставучей».

– В мою машину сядем? – спросила Горобцова.

– Давайте лучше на свежем воздухе поболтаем. Вон там, в сквере, на скамеечке. Вы не против моего предложения?

– Нет, конечно! – улыбнулась Горобцова. Два плотных ряда ее некрупных, с жемчужно-матовым блеском, зубов напоминали молочной спелости зерна в кукурузном початке.

«Ее улыбающееся личико может украсить рекламный баннер зубной пасты и без фотошопа», – отметил про себя Посохин.

Он аккуратно взял молодую женщину под локоть:

– Отлично! В таком случае, попрошу вас пройти со мной.

– С удовольствием! – ответила Татьяна с умеренной долей игривости.

Они пересекли неширокую площадь и устроились на скамейке под огромной липой.

– Наташа мне сказала, что вас интересует случай с Квасовой на ярмарке в Новолиганьске, свидетельницей которого я была. Что-то конкретное вам хотелось бы узнать или вам нужен мой рассказ о происшествии в целом?

– Вы все это происшествие от начала до конца видели?

– А почему оно вас заинтересовало?

– Неважно. Так с чего все началось, если не секрет?

– Ну, к Раисе подошел мужчина лет сорока и стал рассматривать обувь на столике. Потом что было, я не видела – моим товаром две перспективные девушки заинтересовались. Когда я освободилась, то заметила, что Квасова что-то очень энергично говорит тому мужчине. Он слушал ее, молчал и вертел в руках женскую туфлю. У меня такая модель, хочу заметить, в тот день тоже имелась в продаже. И дешевле, чем у Квасовой. Настоящая Италия. Отлично выделанная кожа, удобная колодка…

– Татьяна, туфли давайте оставим на потом, – перебил ее Посохин.

– Извините. Профессиональная деформация. – Горобцова засмеялась. – В общем, туфли мужчина не заинтересованно рассматривал, мы в этом разбираемся, а так, между прочим. Потом он поднял голову и что-то Раисе сказал. Я услышала только первое слово, и все.

– Какое это было слово?

– Юля. Или Юле. И после этого Раиса словно взбесилась. Выскочила из-за своего столика с обувью и стала орать на этого мужчину. При этом она еще ему в грудь пальцем тыкать начала. И чувствительно, по-моему

– А что она ему кричала?

– Дословно не помню. – Татьяна помолчала. – Сейчас… Что ты сказал… После этого она его как-то по-блатному назвала. Я раньше этого слова не слышала… Попробуй только приблизиться к моей дочери, и ты узнаешь… Не думай, что только ты умеешь кровь пускать… Что-то типа того. Ну, и мат через каждое слово.