Малинка с горечью - Аглая Отрада
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Конечно, по выходным я вывозила сына на пляж летом, а поздней весной и ранней осенью – в парк, где мы устраивали пикник на двоих. Сначала Алик пытался поддерживать иллюзию семьи, но я понимала, что танчики его привлекают больше, чем недорогие сосиски, жаренные на прутиках. И мы сказали, что не обидимся, если он не будет насиловать себя. Нам с Мишкой вполне комфортно было друг с другом.
Этими воспоминаниями я пыталась прогнать другие, связанные с Максом. Наши жаркие ночи, проведенные на нашем же месте. Костер, весело разбрасывающий крошечные искорки. Благоухание разгоряченных жарким солнцем трав. Тишина, нарушаемая редкими всплесками играющей рыбы. И горячие ласки Макса…Я ничего не могла поделать с собой. Не могла вытравить ничем то ощущение безграничного короткого счастья, которое, вжилось в меня, впиталось под кожу, как татуировки. Но это был другой Макс. Любящий, безбашенный, от поцелуев которого кружилась голова и замирало сердце.
Сейчас это расчетливый, успешный, прущий, как бронепоезд, к своим целям и не останавливающийся ни перед чем делец. Макс, которого я не знаю, написал: «Позвони». И неожиданное, не вяжущееся с его нынешним обликом «Пожалуйста». Не уточнил время. А ведь сейчас я могу запросто помешать ему заниматься любовью со своей куклой. Мстительный бесенок начал меня щекотать, подталкивая к хулиганству.
Ну и пусть! Пусть ему закатит сцену ревности его женушка! Сам просил!
К тому же, у меня нет другого времени, чтобы звонить. Не для того меня на работу нанимали, чтоб я по телефону болтала.
Выдохнув, как перед прыжком в холодную воду, я быстренько ткнула в номер из смс-ки и затаила дыхание.
Раз. Два. Я приготовилась считать дальше, но на третий уже откликнулся Макс. Причем голос был совершенно бодрый и не запыхавшийся от постельных скачек.
– Малинка! Только не бросай трубку! Я был неправ, признаю. Ты не та девушка, которую можно держать в любовницах. Прости. Я все решил. Разведусь с женой и буду с вами. Весь. Но дай мне время. Я не хочу подло поступать со Стеллой и лишать ее содержания. Но и не собираюсь отдавать ей половину бизнеса. А пока разреши мне видеться с Мишкой.
Подгорский выпалил это на одном дыхании, словно речь была заготовлена заранее. В его голосе слышалось волнение, и от этого сердце мое заколотилось, как глупый мотылек, который бьется о стекло.
– Извини, Максим, я не могу тебе доверять после того, как ты начал прикармливать моего сына и сделал анализ ДНК. Мог бы и не стараться. И без него видно, что биологический отец – это ты. Я доверилась тебе один раз. И оказалась на улице беременная. Больше я не имею права ошибаться. За Мишку спасибо. Он свет моей жизни. Больше не звони мне, – последняя фраза вырвалась сама. Будто ее вытолкнул страх. Страх, что я опять потеряю от него голову. Я нажала «отбой» и бессмысленно уставилась в одну точку. Выключила телефон, чтобы не поддаться соблазну. Я все сделала правильно.
Вот он тот момент, когда мозг принял решение, а душа в кровь. И хотя сейчас мне терять нечего, но такое ощущение, что я снова рассталась с возможностью быть счастливой, любимой. С тяжелым сердцем я вернулась в дом, и, к счастью, в тоску впасть не получилось.
Раздался колокольчик – проснулась Старицкая. Я метнулась в ее спальню.
– Вилена Ивановна? – окликнула я хозяйку.
– Алина, дурной сон приснился. Сердце выскакивает. Будь добра, накапай мне валокординчику. И раз уж я тебя разбудила, расскажу, что я про тебя тут решила.
Я улыбнулась. Несмотря на короткое время нашего знакомства и ее уверения, что у нее капризный характер, я была убеждена, что Старицкая замечательная женщина. Назвать ее старушкой просто не поворачивался язык. Несмотря на проблемы со здоровьем, она ведет активный образ жизни. Посещает светские мероприятия. Даже дома всегда «в образе»! Не позволяет себе выглядеть распустехой.
И мне даже стало стыдно. Я настолько «засахарилась» в своих проблемах, что просто махнула на себя рукой. Вернее, и не начинала следить за собой. Маникюр не делала. По хозяйству Климу помогать – длинные ногти будут мешать, а лак облезет. Я не красилась, над прической не колдовала – волосы не подчинялись никакой укладке. Они топорщились одуванчиковым облаком. Но Максу очень нравились. Черт, опять Макс. И опять сравнение с его куклой не в мою пользу. Она вся словно с картинки, а я провинциальная курочка, гребущая изо всех сил лапками, чтобы выжить.
– Алиночка, раз ты закончила школу с золотой медалью, значит, пишешь грамотно? Так?!
– Да, я никогда не делаю ошибок.
– А сочинения как тебе давались?
Хотелось рассмеяться – самые актуальные вопросы посреди ночи, но я удержалась. И хорошо. Потому что это оказалась не старческая причуда, а очень перспективная идея.
– Легко! Я даже редактором школьной газеты была.
– Значит, моя чуйка все еще жива. Я не ошиблась в тебе, – она кивнула головой, довольная моим ответом. – Я тут вот что решила. Пора мне заняться мемуарами. Я буду рассказывать, а ты записывать, а потом приводить в божеский вид. Если все хорошо получится, перейдем к биографии моего Петра Ефимыча. Он боевой генерал. Мы прожили душа в душу почти сорок лет. И трудно было придумать более несовместимую пару, чем мы. Я на гастролях, он в горячих точках. Мне приписывали бурные романы со всеми знаменитостями, вокруг него там медсестрички увивались. Но мы доверяли друг другу. И даже умудрились завести ребенка. Это хорошо, что я оперная певица, а не балерина. Монсеррат Кабалье тоже ценят не за фигуру, а за голос. И никого не смущает, что юная героиня весит тонну. Я выступала до последнего. Даже в роддом увезли сразу после того, как я вышла на финальный поклон…
Затаив дыхание, я слушала свою работодательницу и боялась поверить в то, что моя жизнь выруливает с черной полосы. Я буду не просто работать подай – принеси! Я буду заниматься самым настоящим творчеством! И описывать не скучную жизнь зажравшейся барыньки, а жизненный путь настоящей Звезды! Это просто невероятно! Еще один вопрос мозолил язык, но задать я
