Таинственный сад (сборник) - Фрэнсис Бёрнетт

Как только мистер Хевишэм объяснил ей причину своего визита, молодая женщина сразу побледнела.

– О, вы хотите взять его у меня! – воскликнула она со слезами на глазах дрожащим голосом. – Мы так любим друг друга! У меня никого нет, кроме него. Он – вся моя жизнь! Я старалась быть хорошей матерью, и вы не можете себе представить, чем он был для меня!

Мистер Хевишэм кашлянул.

– Я должен сообщить вам, что граф Доринкорт относится к вам не очень, не очень… доброжелательно. У него, как у всякого старого человека, есть свои предрассудки. Он всегда недолюбливал американцев, и женитьба сына возбудила в нем сильнейший гнев. Я очень сожалею, что принужден говорить вам такие неприятные вещи, но дело в том, что граф положительно отказывается видеть вас у себя. Он желает, чтобы маленький лорд Фаунтлерой воспитывался под его наблюдением и жил в Доринкорт-Кэстле. Старый граф страдает подагрой, он не любит Лондона и всегда живет у себя в имении; лорду Фаунтлерою придется, вероятно, жить вместе с ним. Вам же граф предлагает поселиться в Корт-Лодже, находящемся неподалеку от Доринкорта, а также просит вас принять от него ежегодную пенсию. Лорд Фаунтлерой будет видеться с вами, но под тем лишь условием, чтобы вы сами никогда не посещали его и даже не ступали за ворота парка. Как видите, вам не грозит разлука с сыном, и я уверяю вас, что предлагаемые условия не так уж тяжелы сравнительно с тем, какими они могли бы быть. Во всяком случае, я уверен, что вы признаете все преимущества того положения и воспитания, которыми будет пользоваться ваш сын.

Мистер Хевишэм все время внутренне волновался при одной мысли, что она вдруг начнет плакать или устроит сцену, как это обыкновенно делают многие женщины, а он не выносил женских слез.

Но миссис Эрроль не заплакала, а только подошла к окну и несколько минут молча смотрела на улицу; он видел, как она боролась с собою.

– Капитан Эрроль всегда был привязан к Доринкорту, – сказала она наконец. – Он любил Англию и все английское, он глубоко страдал от невозможности снова увидеть свою родину и всегда гордился своим домом и своим именем. Он захотел бы, я уверена, что он захотел бы, чтобы его сын увидел эти прекрасные места и чтобы воспитание мальчика соответствовало его будущему положению.

С этими словами она подошла к столу и, очень приветливо глядя на мистера Хевишэма, продолжала:

– Да, я уверена, муж желал бы этого. Так будет лучше для моего мальчика. Я надеюсь – нет, я даже уверена, – граф не будет столь несправедливым, чтобы внушать мальчику нелюбовь ко мне; да, впрочем, я знаю, что если бы он даже попробовал, все его старания оказались бы бесполезными: мой сын слишком похож на своего отца, чтобы причинить мне горе. Он такой прямой, честный и добрый мальчик, и я уверена, что он не перестанет любить меня, даже если бы нас разлучили. И раз мы сможем видеться, я не буду слишком сильно страдать.

«Она почти совсем не заботится о себе и не ставит даже никаких условий», – подумал старый юрист.

– Сударыня, – обратился он к ней, – я умею ценить ваши заботы о сыне. Он поблагодарит вас за это, когда вырастет. Могу уверить вас, что за лордом Фаунтлероем будет самый заботливый уход и что будет сделано все, чтобы обеспечить его счастье. Граф Доринкорт будет заботиться о его благополучии и удобствах не хуже, чем это делали бы вы сами.

– Я надеюсь, что он полюбит Цедди, – упавшим голосом проговорила бедная мать. – Цедди очень чуткий и привязчивый ребенок и привык, чтобы его все любили.

Мистер Хевишэм опять закашлялся. Он никак не мог себе представить, чтобы раздражительный и сердитый граф Доринкорт мог любить кого-нибудь, но вместе с тем он понимал, что если не любовь, то во всяком случае простой расчет заставит старого графа хорошо относиться к мальчику, который впоследствии сделается его наследником. К тому же он был глубоко убежден в том, что если только Цедди окажется на высоте известных требований, то дедушка станет даже гордиться им.

– Уверен, лорд Фаунтлерой будет доволен своею жизнью. Забота о счастье ребенка явилась побудительной причиной, заставившей графа Доринкорта желать, чтобы вы поселились в близком соседстве с сыном и как можно чаще виделись с ним.

Он не счел скромным повторить в точности слова графа, далеко не любезные и не корректные. Он предпочел передать предложение своего знатного патрона в более мягкой и учтивой форме.

Однако мистер Хевишэм снова почувствовал некоторое беспокойство, когда миссис Эрроль велела Мэри отыскать и привести Цедрика, а Мэри сказала, где он находится.

– Я его сразу найду, – заверила Мэри, – он сейчас сидит у мистера Гоббса на своем высоком стуле у прилавка и болтает о политике или же возится в лавке среди мыла и свечей.

– Мистер Гоббс знает его со дня рождения, – объяснила миссис Эрроль. – Он очень любит Цедди, и они большие друзья.

Мистер Хевишэм вспомнил, что, проезжая по улице, он действительно видел мелочную лавку, где стояли мешки с картофелем, ящики с яблоками и еще какие-то предметы, и это воспоминание вновь пробудило его сомнения. В Англии приличные дети обыкновенно не водят дружбы с простыми лавочниками, а потому такое времяпрепровождение показалось ему странным. Было бы весьма грустно, если бы мальчик имел благодаря этому дурные манеры и любил общество ниже его стоящих людей. Ведь худшим унижением для старого графа была именно любовь к такому обществу его старших сыновей. Неужели же будущий лорд Фаунтлерой вместо хороших качеств отца унаследовал пороки своих дядей?

В продолжение разговора с миссис Эрроль он все время думал об этом, но вот дверь отворилась, и в комнату вбежал маленький мальчик.

С минуту мистер Хевишэм даже боялся взглянуть на него. Может быть, многие, хорошо знавшие старого адвоката, пришли бы в крайнее удивление, узнав о том странном чувстве, которое охватило его, когда он рассматривал ребенка, бросившегося в объятия матери. Он испытывал какое-то непонятное волнение и сразу понял, что перед ним один из самых прелестных мальчуганов, каких он когда-либо видел. Красота его была просто изумительной. Он отличался здоровой, крепкой, грациозной фигурой и мужественным выражением лица. Голову свою он держал высоко и на всех смотрел очень храбро. Сходство его с отцом было просто поразительно. У него были золотистые волосы отца и карие глаза матери, но в них не было заметно ни застенчивости, ни скрытой печали – напротив, взгляд их выражал невинную смелость и отвагу. Казалось, он ничего не боится в жизни.

«Никогда не видал такого очаровательного ребенка», – подумал мистер Хевишэм, но вслух сказал только:

– А, так вот каков маленький лорд Фаунтлерой!

И чем больше он смотрел на маленького лорда Фаунтлероя, тем сильнее становилось его удивление. Вообще он очень мало знал детей, хотя много видел их в Англии – хорошеньких и миловидных мальчиков и девочек, которые всегда находились под строгим надзором гувернеров и гувернанток, то застенчивых, то шаловливых, но никогда при этом не интересовавших чопорного и холодного юриста. Очень может быть, что его личная заинтересованность в судьбе маленького лорда Фаунтлероя заставила его обратить на Цедрика больше внимания, чем на других детей; во всяком случае он стал зорко наблюдать за каждым его движением.

Цедрик даже не замечал этого и совершенно не изменил своего обычного обращения. По своему обыкновению, он дружески поздоровался с мистером Хевишэмом, когда мать познакомила его с ним, и отвечал на все его вопросы так же спокойно, как отвечал обычно мистеру Гоббсу. Он не отличался ни застенчивостью, ни излишней развязностью, и когда мистер Хевишэм разговаривал с его матерью, то сразу заметил, что мальчуган с интересом следит за их разговором, точно взрослый человек.

– Мне кажется, он не по летам развит, – сказал старый адвокат, обращаясь к миссис Эрроль.

– Да, но только в некоторых отношениях, – ответила она. – Он всегда быстро все перенимал. Он жил среди взрослых людей. У него оригинальная манера употреблять длинные слова и выражения, которые он слышал от других или вычитал из книг, но это не мешает ему любить все детские игры. Мне кажется, что он действительно очень способный, но все-таки еще совсем ребенок!

Уже при второй встрече с ним мистер Хевишэм мог лично убедиться в справедливости этих слов. Как только его экипаж стал огибать угол улицы, глазам его представилась целая группа маленьких мальчиков, находившихся, по-видимому, в сильном волнении. Двое из них собирались бежать наперегонки, причем один оказался лордом Фаунтлероем; он кричал, суетился, шумел не меньше остальных, стоя рядом с другим мальчиком, выставив ногу вперед.

– Раз, два, три! – скомандовал распорядитель.

Мистер Хевишэм высунулся из окна экипажа и с непонятным для него интересом стал внимательно следить за детьми; он видел, как при слове «три!» мальчики пустились бежать. Ножки Цедрика в красных чулочках так и замелькали, ручонки были крепко сжаты в кулаки, и золотистые кудри так и развевались по ветру.