На «Варяге». Жизнь после смерти - Борис Апрелев

На «Варяге» была пассажирка—черепаха, взятая кем‑то на острове Махэ. Эти черепахи замечательны своими огромными размерами. Панцирь их иногда достигает 1 1/2 метра в длину при 1 метре высоты.

Долговечность этих черепах удивительна. Так, черепаха, вывезенная в 1764 году с Сейшельских островов, жила еще в 1912 году в казарме в Порте Люис на острове Св. Маврикия. Вес исполинских черепах бывает до 400 килограмм Наша бедная черепаха жестоко страдала во время качки. Благодаря огромному своему весу, при каждом размахе корабля ее бросало, как бочонок, от камбуза, где она жила, к борту и обратно. Решили, наконец, взять ее на «бочечный строп» и подвесить над палубой за бимс Эго положение оказалось для бедного животного вполне приемлемым; вися на своем стропе, черепаха спокойно спала, спрятав голову в свой карапас, плавно раскачиваясь над палубой. Отдохнув, она высовывала голову и с аппетитом ела зелень, которую ей давал наш кок По мерс того как мы подымались к северу, все больше наших родных созвездий мы видели по ночам Вот Лира с блестящей Вегой. Вот Водолей, вот Телец с Альдебараном Вот Орел, в котором сверкает Альтаир. Вот Персей с переменной звездой Альголь. А вот и наша красавица Полярная звезда в созвездии Малой Медведицы. С каждой ночью она все выше и выше стоит над горизонтом, а все‑таки по ней здесь еще нельзя определять свою широту, ибо надо, чтобы звезда была над горизонтом по крайней мере на высоте 30 градусов. Иначе слишком велика ошибка, происходящая от рефракции.

Несмотря на ветер и волну, «Варяг» и «Чесма» делают в сутки более 300 миль. Помогают и муссон, который все более отходит в бакштаг, и попутное Малабарское течение.

25 августа 1916 года утром, слева по носу, открылся мыс Гвардафуй на северо–восточной оконечности Африки. «Чесма» и «Варяг» легли на него. Справа остались острова Абд–Эль–Кури, Самха и Сокотра. По мере приближения к берегам порывы муссона стихают. К заходу солнца обогнули Гвардафуй и вошли в Аденский залив. Здесь совсем тихо. После 3–дневной трепки это было большим отдыхом для офицеров и команды. Бедную черепаху опять «стравили» на палубу, и она с восторгом убедилась, что стоит снова на твердой, не качающейся поверхности. И в мире черепах мы видим разделение на сухопутных и морских. Наша черепаха была сухопутной и искренно ненавидела морскую стихию.

Роскошная ночь встретила нас в Аденском заливе. Но спать в каютах было невозможно. От раскаленного Африканского материка пышет, как из печи. Все спят на верхней палубе. А кругом полная тишина, и над кораблями, точно купол Божьего храма, раскинулось темное, темное небо. На нем сверкают яркие звезды и белой сияющей полосой тянется Млечный Путь.

Только вдали от грешной земли, среди пустыни моря, на палубе корабля можно всею душою ощутить красоту и величие мироздания. Смотря с палубы корабля в открытом морс на эту пыль миров, брошенных рукою Создателя, в безграничном пространстве, начинаешь испытывать непостижимое разуму чувство бесконечности и связанного с ним ощущения удивительного душевного покоя. Эти бесчисленные миры сверкают на темном небе алмазами, рубинами, изумрудами, топазами. Они бесконечно далеки от вас, но вы всей душой чувствуете свою связь с ними, чувствуете себя в объятиях Отчих.

Грудь жадно вдыхает солоноватый, напоенный ароматами моря, воздух, и кажется в такие минуты, что никогда больше вас не потянет на землю, ибо вкусивши сладкого не захочешь горького. Нет выше блаженства, чем чувствовать себя вдали от земли, в открытом море; ощущать так близко и ярко присутствие Отца нашего Небесного. Такие минуты являются самыми светлыми в жизни каждого моряка. Вот почему так верна русская народная пословица: «Кто в море не бывал, тот Богу не маливался». Как в смертельную страшную минуту борьбы с разбушевавшимися стихиями, так и в счастливые моменты тихой погоды моряки чувствуют себя одинаково близко к Господу Богу, ибо, по слову Спасителя, ни один волос не может упасть с головы человека без воли Божьей.

И, однако, все‑таки человек остается человеком, и долгое пребывание в море затушевывает все горести земли. Воспоминания рисуют в воображении землю такой прекрасной, такой любимой. Да и все близкие там. А у нас на «Варяге» мы все, кроме того, чувствовали, что каждый оборот винта приближает нас к нашей цели — Мурманскому побережью.

Каждый день мы все ближе и ближе к страдающей родной России, где миллионы наших братьев в эти минуты бились с упорным врагом С каждой пройденной милей мы чувствовали, что примем участие в этой борьбе. Мы радовались этому, мы напрягали все наши силы, чтобы скорее выполнить нашу задачу. Ведь мы так верили тогда, что война будет выиграна. Никто из нас даже в самые черные минуты уныния не мог бы себе представить, до какого позора и варварства доведут Россию ее «освободители». Когда здесь, в изгнании, я мысленно уношусь на палубу «Варяга» в мою маленькую тесную каюту; когда перед глазами мелькают хорошие, открытые, доверчивые лица нашей команды; когда вспоминаешь, как связывали нас всех в единую тесную семью общая цель и работа, мне становится горько, что не было мне суждено тогда, без последующих разочарований, среди великого свободного моря, вдали от грязи и пошлости людской, заснуть вечным сном с верою в великое и счастливое будущее России.

Эти воспоминания отвлекли меня от моего рассказа, но они легко объясняют причину, почему и офицеры и команда «Варяга» с радостью встретили известие, что открылись берега юго–западной оконечности Аравии, где лежит порт Аден.

Наш великий поэт М.Ю. Лермонтов в своей «Казначейше» написал, что «Тамбов на карте генеральной кружком означен не всегда».

К гордости почтенных граждан города Тамбова я могу сказать, что хотя Аден почти всегда означен на карте кружком, но это такая дыра, по сравнению с которой милый провинциальный Тамбов казался бы столицей. Порт лежит среди раскаленной пустыни, и только энергия англичан создала возможные условия существования.

При приближении к порту «Чесма» и «Варяг» были встречены грохотом пушечной канонады — первое дыхание войны. Это итальянский крейсер «Калабрия», обеспечиваю–щий фланг турецкой армии Саида–Паши, обложившего с суши Аден. На рейде мелькают плавники акул Здесь самое акулье место.

27 августа 1916 года в 8 часов утра «Чесма» и «Варяг», обменявшись салютами со стоящими на рейде иностранными военными судами, стали на якорь. Начались необходимые визиты и приемы. Среди союзных флагов так красивы были в своей простоте и величавости наши Андреевские флаги на фоне синего рейда, обрамленного рамкой раскаленных желтых песков.

Степь

(Песня степных казаков)

Степь горит, солнце жжет,В небе тучка плывет,А кругом все молчитСтепь широкая.

(Хор. Два раза)

Там казаки идутРазговоры ведут,Про коней, про девчат,Про бывалое.

(Хор. Два раза)

И один лишь из них,Он задумчив и тих,Распустил повода,Призадумался.

(Хор. Два раза)

Где голубка моя,Верно, любит не меня.Спит в могилке сырой,Божья волюшка.

(Хор. Два раза.)

И слезинка из глаз,Будто чистый алмаз,Тихо кап на усы Сиротинушке.

(Хор. Два раза.)

Степь горит, солнце жжет,В небе тучка плывет,А кругом все молчит Степь широкая.

(Хор. Громко, бодро.)

В Адене — на позициях

Как только окончились официальные визиты, мы начали получать ряд приглашений на корабли, в Офицерское собрание на берегу и к отдельным англичанам, живущим в городе. Везде нас принимали радушно, любезно и хорошо. В свою очередь, к нам на «Варяг» приезжало много гостей и, таким образом, уже на второй день нашей стоянки у нас появились друзья.

Особенно привязался к «Варягу» пожилой капитан 1–го ранга командир английского вспомогательного крейсера [135]. Он целыми днями просиживал в кают–компании. Он с наслаждением слушал песни наших песенников и игру оркестра балалаечников. Это был очень интересный человек, много повидавший на своем веку. Он был уже в отставке в 1914 году, но немедленно вернулся на службу, когда война была объявлена Судьба бросила его в Африку на озеро Танганайка, где ему пришлось организовать борьбу с немцами. Экипаж германского крейсера «Кёнигсберг», после уничтожения этого крейсера англичанами на восточном берегу Африки, ушел в глубь страны и в германской экваториальной Африке организовал борьбу с англичанами. На озере Танганайка, по словам нашего рассказчика, немцы имели старый колесный пароход, который они вооружили пушками. И этот корабль, оказалось, «владел» морем, ибо у англичан там ничего не было.

Англичане с обычной энергией, сухим путем, умудрились доставить к берегу озера два паровых катера Катера были вооружены и насколько возможно «забронированы». Но трудно было разрешить вопрос с топливом Все «склады угля» были захвачены противником. Переделать топки под дрова было слишком сложно. И вот наш рассказчик организовал доставку угля с помощью караванов носильщиков. Сотни негров, неся на головах корзинки с углем, вереницей пробирались сквозь гущу девственного тропического леса и подносили уголь на английскую «базу» на берегу озера Танганайка Когда угля накопилось достаточно, катера были спущены на воду и сделались «крейсерами» на этом театре войны. Они пошли на поиски немецкого парохода, отыскали его и вступили с ним в бой. Корабль противника загорелся и выбросился на берег. Как у немцев, так и у англичан были довольно тяжелые потери. Причем сам наш рассказчик получил тяжелое ранение в ноги. Экипаж германского парохода ушел и присоединился к немецким войскам, действующим в этом районе. Так наш старый моряк, по его словам, овладел озером Танганайка.