«Скорпион» нападает первым - Алексей Атеев

– Никому ничего не рассказывайте, – продолжал наставлять мать Егор. – Костя в армии, сама в отпуске. Ну, и так далее. Если вдруг заявится милиция или, того хуже, бандит, стойте на своем: ничего не знаю, и точка! Ладно. Костя, притормози. Ну, будьте здоровы, Павлина Михайловна. Костя попрощайся, обними матушку!

Мать бестолково суетилась возле машины, ей, видно, невмоготу отпускать сына неведомо куда, и одновременно она не могла прийти в себя от внезапно свалившегося богатства.

– Поехали, – хмуро сказал Костя.

– Погоди, сынок!

Но Костя рванул с места, только пыль столбом взвилась.

– Зря ты так, – с ноткой осуждения произнес Егор.

Костя молчал. Так они проехали несколько километров.

Уже совсем рассвело, когда они подкатили к обрывистому берегу старицы.

– Хорошо-то как! – воскликнул Егор, выбираясь из машины. – Сейчас бы с удочкой на бережку. Тут рыба водится?

– Раньше много было, – сказал Костя, – сейчас не знаю, может, вымерла. Времена такие – что хочешь вымрет.

Егор засмеялся:

– Уж больно вы все политизированные, не оттого ли все ваши беды? Каждый свое мнение имеет.

– Ваши? А вы как же? Разве не русский?

– Я-то? Русский, к великому сожалению. Только к нынешней России отношения не имею, гражданином ее не состою…

– Значит, вы все-таки шпион?

– Я уже объяснил – не шпион. Чего тут шпионить, все секреты давно проданы, а в большинстве отданы за просто так. Ладно, хватит рассуждать. Открывай дверцы, и покатили к обрыву.

– Эй, ребята, – услышали они крик где-то позади себя, – вы что это делаете?! – Костя обернулся. Через луговину к ним бежали три человека, хотя они и были довольно далеко, на одном можно было различить милицейскую форму.

– Все! – сказал Костя. – Вляпались!

– Спокойно! – одернул его Егор. – Не суетись, возьми вот… – он сунул Косте «ПМ» Павла. – Если что, стреляй!

Егор расстегнул куртку и встал к приближающимся людям вполоборота.

– Кто такие?! – спросил запыхавшийся милиционер, мужчина лет тридцати с простоватым крестьянским лицом, которое украшали густые, соломенного цвета усы. На лице милиционера были написаны азарт погони и крайняя подозрительность. Люди в штатском молча стояли рядом и держали ружья наперевес.

– Рыбаки мы, – спокойно ответил Егор, – приехали вот на рыбалку.

– Ага, браконьеры?! Мы так и думали! Я Кузьмичу, – милиционер кивнул на человека в плащ-палатке, – так и обрисовал: браконьеры, говорю, из города пожаловали. Не всю еще рыбу у нас выловили… Ладно! Где сети?!

– Да мы с удочками…

– Сети, говорю, где?! – милиционер заиграл желваками, исподлобья глянул на Егора. – Кузьмич, пошуруй в машине.

Человек в плащ-палатке положил ружье на землю и полез в «БМВ».

– В багажнике посмотри, – посоветовал милиционер.

– Пусто, – констатировал Кузьмич.

– Значит, успели поставить. Где? Показывайте?!

– Я же объяснил, мы удочками рыбачим, – миролюбиво произнес Егор.

– Хорошо, где удочки?!

– На берегу оставили.

– Пойдем, покажешь!

– Вы, гражданин милиционер, что-то уж больно круты.

– Кузьмич, сходи на берег, проверь, есть ли удочки! – приказал милиционер.

– Далеко идти, – заканючил человек в плащ-палатке, – и все равно не похожи они на рыбаков. Жулики, наверное.

– Предъявите документы! – строго сказал милиционер.

– Точно, жулики, – продолжал свой монолог Кузьмич, – на таких автомобилях только жулики и катаются. Ты посмотри, лейтенант, какая тачка! Ну теперь, ребята, вам не отвертеться. Придется штраф платить.

– За что штраф? – удивился Егор.

– Рыбалка во время нереста запрещена – раз. В заповедное место заехали, по которому на машинах кататься нельзя, – два. И рожи у вас подозрительные – три.

– Многовато что-то, – насмешливо заметил Егор.

– Кончай, Кузьмич, балагурить, – одернул человек в плащ-палатке, – пушку свою лучше подбери, а вы, граждане, документики доставайте, все равно просто так не отделаетесь. Ты, парень, – обратился он к Косте, – вытащи руку из кармана. Кому сказал?!

«Сейчас начнется», – холодея, подумал Костя и не ошибся.

– Документы, говорите, – шепотом произнес Егор, глядя на милиционера. – Да ради бога. – Он сунул руку за пазуху, но вместо требуемых документов выхватил пистолет с глушителем и мгновенно выстрелил в парня, державшего ружье. Тот хрюкнул и свалился ничком.

Глаза у милиционера полезли из орбит и стали круглыми, как у совы, он судорожно шарил рукой по правому боку, ища кобуру.

Наконец он нащупал кобуру и попытался достать свой пистолет. Негромко хлопнул выстрел, рука милиционера безвольно повисла.

– Вот видишь, – все так же назидательно продолжал Егор, – что бывает, когда неправильно себя ведут.

– Не убивай…

– Вынужден, уж прости.

Видя такие события, человек в плаще кинулся со всех ног прочь. Плащ-палатка мешала ему бежать, он запутался в ее полах, споткнулся и упал.

– Костя, кончай его! – крикнул Егор, указывая стволом на человека в плащ-палатке.

Костя, не помня себя, достал пистолет и прицелился. Его выстрел прозвучал одновременно с выстрелом Егора. Кровавая звездочка зажглась во лбу милиционера, фуражка покатилась под откос, и он свалился прямо на труп молодого парня. Однако Костя, конечно же, промахнулся. Человек в плащ-палатке кое-как выпутался из своего бесформенного одеяния, поднялся и вновь бросился бежать с необычайной для своего возраста прытью.

Егор навскидку выстрелил. Человек в плаще завилял, припадая на один бок, потом упал на колени и наконец рухнул лицом в землю.

– Пойди, добей его, – спокойно приказал Егор.

Костя недоуменно посмотрел сначала на Егора, потом на лежащего в десяти метрах человека в плащ-палатке.

– Добить? – переспросил он.

– Ну да.

Костя подошел к лежащему. Пуля попала тому в левое плечо. Человек тяжело, с хрипом дышал, и это, видно, причиняло ему сильную боль. Он тихо постанывал, по-собачьи скулил, с трудом отрывая голову от земли. Бессвязные слова слетали с его губ. Не то мольбы, не то проклятия.

– Чего же ты?! – закричал Егор. – Давай быстрей! Времени нет, сюда могут нагрянуть другие!

Почему-то в сознании вновь всплыла Чечня, собака… Ведь прапор тогда был прав, пристрелив пса: на войне нет места жалости, она – как зараза, как ржа разъедает душу. Сначала пожалеешь одного, потом другого, и начинается… Тебя-то никто не жалеет.

Рука с «макаровым» ходила ходуном, он то поднимал пистолет, то вновь его опускал.

– Сынок, – услышал он с земли, – сынок… не надо…

– Не можешь? – спросил подошедший Егор. – А вот он, наверное, смог бы, саданул бы из своей двустволки – и кишки в разные стороны… Уж не колебался бы. Давай кончай и пошли.