Шалость: сборник рассказов о любви - Анна Владимировна Рожкова

– Ну, полноте, полноте, дочка. Почто так убиваешься? – она присела на кровать, успокаивающе гладила руку.

Дочка? Так меня называла покойная мать. Отец в основном называл по имени – Рада. Слезы иссякли, но я продолжала всхлипывать.

– На, попей молочка. Только-только из-под коровы. Тебе силы нужны. Я еще и бульончика принесла, – продолжила добрая женщина, хлопоча возле меня.

Я не заставила просить дважды. С жадностью выпила молоко, выхлебала бульон.

– Что со мной случилось? – спросила, когда миска и стакан опустели.

– Хворала сильно, детка. Три дня в бреду металась. Граф врача привез. Уж думали, не выкарабкаешься, – она перекрестилась. – Слава Господу, отошла. Молодая, здоровая.

Граф пришел вечером.

– А, очнулась, воровка? – он скрестил на груди руки, смотрел насмешливо, вздернув бровь.

Я вспыхнула. Весь день готовила речь к его приходу. Предвкушала, как брошу ему в лицо обвинения.

– Вы, – подумав, что такой мерзавец не заслуживает обращения на «вы», исправилась, – ты, что ты со мной сделал, изверг?

– Сделал? Ты о чем? Спасибо скажи за то, что жива осталась. И потрепала ты нам нервы, – он выглядел раздосадованным, улыбка сползла с породистого лица.

– Я в одном белье, – я густо покраснела, отвела глаза, – признайся, ты меня… меня, – я не решалась произнести роковое слово.

– Договаривай, – он ухмылялся.

– Сядь, у меня шея затекла на тебя смотреть, – я боялась услышать ответ.

– Раз ты просишь, – он принес из другого конца комнаты кресло. Поставил спинкой вперед, сложил на спинке руки, опустил на руки подбородок. – Продолжай.

– Скажи, ты меня, – я сделала паузу, – обесчестил?

Он расхохотался, от смеха у графа на глазах выступили слезы.

– Ты само очарование, цыганочка. Ты, правда, думала, что я воспользовался твоей беспомощностью и… – Новый взрыв смеха не дал ему договорить.

Отсмеявшись, граф продолжил:

– Я в жизни никого не насиловал и надеюсь, что не придется. Это раз, – он загибал длинные пальцы, – Почему ты вообще решила, что можешь быть мне интересна? Грязная, мокрая. Это два. Не могли же мы положить тебя в постель в твоих промокших тряпках. Катя тебя раздела. Это три. Засим, имею честь откланяться, – он поднялся, церемонно поклонился. – Рад, что тебе лучше.

– Где мой отец? – выкрикнула я ему в спину.

– Там, где и положено быть ворам. Пока в подвале. Далее я намерен передать его властям. – Он даже не повернул головы. – Я распоряжусь, чтобы вернули твою одежду.

Я поняла, что унизила графа своими подозрениями. Он был зол. На его доброту я ответила черной неблагодарностью.

Поправлялась я стремительно, закаленный на свежем воздухе организм восстанавливался быстро. Спустя несколько дней я уже могла самостоятельно передвигаться по комнате. Граф больше не заходил. Я же думала о нем постоянно. Еще через несколько дней я почувствовала в себе достаточно сил, чтобы сбежать. Я тихонько опустила ручку двери, не заперто. Выскользнула в коридор, посмотрела по сторонам. Никого. Никем не замеченная, добежала до лестницы.

– Бежишь? – раздался голос сзади. – Чего еще можно ожидать от таких, как ты? Все ночью, все тайком. Тебя никто не держит.

Я медленно обернулась. Граф стоял на верхней площадке. Гордая осанка, высоко поднятая голова. Аристократ до кончиков ногтей. Я сразу почувствовала себя маленькой и жалкой. Опустила голову.

– Прости меня. Я тебе благодарна. Вот только отец, – я подняла глаза, молитвенно сложила ладони.

– Твой отец останется здесь. И ответит по закону. Как и положено ворам. – Он развернулся, чтобы уйти.

– Подожди, – позвала я. Эхо множило мой выкрик. – Возьми меня вместо отца.

– Тебя? – Граф был удивлен. – Я не мщу женщинам. – Он снова развернулся, готовый уйти.

– Я отдам тебе… – я замешкалась.

– То, что, как ты подозревала, я отнял у тебя силой? – он рассмеялся. – Я же говорил, что ты мне неинтересна.

– Я могу работать на тебя, стать твоей рабыней, выполнять все твои поручения, – я с надеждой смотрела на его широкую спину. – Отец, он старый человек.

– Он не думал о возрасте, когда пришел украсть, – отрезал граф.

– Как ты не понимаешь, он единственный, кто у меня остался. Единственный, кому я нужна, – от отчаяния я разрыдалась.

– Возвращайся в свою комнату, – распорядился граф.

После полудня служанка принесла мне платье, смену белья, расческу.

– Граф распорядился, чтобы вы были готовы к семи, – она поклонилась. – Вам понадобится моя помощь?

– Нет, спасибо.– Вот еще. Чтобы кто-то помогал мне одеваться? Это уж слишком. – Налейте мне ванну в шесть.

Служанка кивнула и испарилась.

В шесть я с удовольствием опустилась в теплую воду, до скрипа вымыла волосы душистым мылом. Потом долго расчесывала частым гребнем, пока они не заблестели. Платье. Вот черт. Зря я отказалась от помощи. Его просто невозможно было надеть самостоятельно. Все эти крючки и застежки. И кто их только выдумал? Промучившись с полчаса, я оставила эту затею. Влезла в свою цветастую блузку и черную юбку до пят. В семь в дверь постучали:

– Да, да, – окликнула я.

В проеме появилась служанка.

– Граф вас ожидает.

Я спускалась по лестнице, граф стоял на площадке внизу. Расфуфыренный, как павлин. Шитый камзол, панталоны, гетры, шелковые туфли с пряжками, даже белоснежный пудреный парик. Я фыркнула.

– Что вас так насмешило, душа моя? – осведомился граф, подавая мне руку. Он явно пребывал в отличном настроении, широко улыбался. Главное было не испортить ему настроение.

– Вы похожи на павлина, – я снова рассмеялась, – распушившего хвост.

Он расхохотался:

– А где же ваше платье? – он окинул меня взглядом, изогнул бровь.

– Я не смогла его застегнуть, – от досады я закусила губу, вспыхнула до корней волос. – Простите меня.

– Ничего. Так даже колоритнее и привычнее, – он повел меня в бальный зал.

В зале горели свечи, отражаясь в начищенном до блеска паркете, играли музыканты. Накрытый белоснежной скатертью стол ломился от яств. Я пожалела, что не надела платье. В своих одеждах я чувствовала себя не в своей тарелке. Граф подвел меня к столу, отодвинул стул. Когда я села, обошел стол и сел напротив. Расправил крахмальную салфетку, положил на колени. Я повторила за ним. Такое количество приборов. Я растерялась. Мне еще не доводилось сидеть за столом. Принесли горячее. Граф ел не спеша, смакуя каждый кусочек. Я ужасно проголодалась и навалила себе полную тарелку. Граф улыбнулся. Не успели мы насладиться блюдом, как принесли следующее. Я с тоской провожала глазами свою полную тарелку.

– Какое расточительство, – черт, кажется, я опять сказала вслух.

Граф пропустил мое замечание мимо ушей.

– Вина? Какое предпочитаете? Белое? Красное?

– Э… – я снова покраснела, – на ваше усмотрение.

– К рыбе лучше подходит белое.

Один из слуг плеснул из запотевшей бутылки вина в высокий бокал. Граф поднял свой. Я вылила в рот все содержимое. Тут же закашлялась.

– Воды, – распорядился граф.

Я с благодарностью сделала глоток. Когда ставила стакан, с удивлением заметила, что бокал графа полон. Вот черт. Я-то думала, следует пить залпом.

– Итак, – граф промокнул губы салфеткой. – Вернемся к вашему предложению, цыганочка. Я согласен. Вашего отца отпустят после того, как вы выполните свою часть договора.

– Я…, – попыталась встрять.

Граф