Любовь, юмор, море, принц, конь (СИ) - Титова Светлана

Пропустив в квартиру обоих, он раньше пса заторопился на кухню, откуда вкусно пахло обедом. Слишком поспешно ретировался дед, и это навевало подозрения.

— Дед, стой! — крикнула я, скидывая пальто и вынимая конвертик. — Ты что-то знаешь про цветок?

— Ну что ты, Нюточка, откуда мне? — не поворачиваясь, пробормотал Архипыч, скрываясь за кухонной дверью.

Стиснув конверт и цветок, ринулась за ним, позабыв переобуться. Нехорошие предположения роились в голове.

На кухне собрались все. Нашла взглядом прячущегося за ба деда, забившегося в дальний угол. Бабуля с фальшивым интересом уставилась в экран, с преувеличенным вниманием следя за футбольным матчем, которые терпеть не могла. Катя мурлыкала про себя мелодию, гремя половником и тарелками, моя посуду. Та самая Катя, которая за все время ничего тяжелее ложки в руки не брала, отказываясь учиться готовить и помогать ба по кухне. На глаза был явный заговор против меня. Мое семейство утаивало важную информацию.

— Кто первый сознается что это — получит амнистию, — обведя всех суровым взглядом, проговорила я, потрясая уликами, зажатыми в кулаке. — Ба-а-а…

— О чем ты, Нюра? — ожила ба, невинно хлопая глазами за увеличенными стеклами очков. — Роза! Где ты это взяла? Купила?

— Это было у Пупса, — начинала я злиться, — может кто-то объяснит, что все это значит?

— Так с помойки, наверно, притащил, — пожала ба плечами.

У Катьки громко звякнули рассыпавшиеся ножи, упавшие в мойку. Дед закашлялся и зашуршал газетой с жирным пятном от селедки, делая вид, что увлечен чтением. Руки бабушки нервно теребили концы пояска от халата, выдавая волнение. Все трое вздрогнули, когда арбитр заорал: «Го-о-ол…».

— Это было к ошейнику Пупса прицеплено. Чего я не знаю? Что вы все скрываете? Деда… Катя… ба… — я уставилась на домашних, переводя взгляд с одного на другого.

Все молчали, на полу шоркал миской проголодавшийся Пупсик, на экране трибуны чествовали победителей. Сестра решительно отложила ножи, брезгливо вытирая руки о полотенце, и повернулась.

— Я ей все скажу. Сразу надо было. Она не фарфоровая статуэтка — не развалиться, — заявила сестра. — Это тебе от твоего начальника. Рудина Павла Антоновича. Мы-то заметили, как ты в лице меняешься, только речь заходит о Рудине. Нервничаешь, по ночам кошмары снятся. И ба отказалась принимать курьеров с цветами и подарками, пригрозив судом и милицией. Так он Пупса прикормил и через него. Не сам, конечно…

Не верила ушам, злость улетучилась, недоуменно перевела взгляд с сестры на зажатое в руках послание.

Рудин?! Что еще ему нужно? Я же ясно дала понять, что видеть и знать его не хочу!

Ноги дрогнули, предательски подгибаясь, и я тяжело опустилась на стул, тупо уставившись перед собой. Сердце заполошно трепетало. Виски сдавило. Я оттянула горло свитера и потерла висок свободной рукой.

— Нюра, тебе плохо? — ба всполошилась, зашуршала на полке, приговаривая:- Побледнела вся, моя голубка. Связался черт с младенцем. Задурил девке голову, прынц недоделанный! Уж я бабке-то его все выскажу… — она повернулась к деду, подбоченилась и поперла на деда. — Все вы, мужики, на один лад! Ты тоже, мудозвон Калязинский, по бабам шастал, пока бубенцы не отсохли! Все никак успокоиться не мог! Ведь по пальцам пересчитать спокойные дни-то!

Катя нехорошо усмехнулась, прошла мимо, скрываясь в коридоре. Пупсик, учуяв, что дело пахнет керосином для мужиков, не закончив обед, быстренько вымелся за ней. Следом, виновато глянув в мою сторону, прошмыгнул дед. Я выпила протянутый ба стакан с разбавленной водой настойкой. Выдохнула, чувствуя, как виски отпускает. Перед лицом полыхнуло красным. Тонко запахло садовыми цветами. Катя с трудом удерживала букет, больше трех десятков цветов в хрустальной вазе.

— Вот, все от него, — проговорила вернувшаяся сестра, ставя рядом на стол вазу с охапкой красных роз. — И это тоже. Я не читала.

Еще не пришедшая в себя от новости, почувствовала, как ладонь кольнули острые уголки плотных конвертов. Посланий было слишком много, и стопка начала разваливаться. Автоматически сжала пальцы, растерянно разглядывая букет.

— Я в порядке, ба, — успокоила бабушку, вымученно улыбнувшись. — Это от голода стало плохо. Есть хочу.

Ба охнула, повернулась к плите и загремела половником. Отложила всю кипу и открыла последнее послание, полученное сегодня, пробегая глазами строчку: «В тысячный раз прости. Нам нужно встретиться и все обсудить. Рудин».

Глаза разглядывали несколько слов, написанных решительным почерком. Вспомнился его флирт с симпатичной стюардессой. Мелодичный смех девушки, которым она отвечала на все его шутки. Меня передернуло от отвращения. От босса хотелось быть подальше. Вот зачем он напомнил о себе и все испортил? Все эти дни я надеялась, что ситуация разрешилась, и мы больше не встретимся лично.

Ни встречаться, ни говорить с ним я не стану. Чего он прицепился? Боится, что я подам в суд на компанию или предам огласке подробности катастрофы и нашего спасения? Думает, хочу компенсацию стрясти и побольше? Скорее всего, а, значит, он не отступит.

Я поднялась, ба засуетилась, ставя на стол полные борща тарелки.

— Куда ты, Нюра? Покушай. Отощала совсем.

— Я разденусь и руки помою, — улыбнулась бабушке, сгребла послания и вышла, бросив взгляд на розы.

Мелодично тренькнул телефон, напоминая о себе. Свернула в прихожую, снимая на ходу шапку и шарф. Прихватив девайс, набрала подругу, гадая, что ей так срочно понадобилось. Слушая гудки, сняла сапоги, разглядывая бледное лицо в зеркало.

— Ань, ты? — в голосе Маши слышалась нервозность.

— Я. Что случилось? — шапка и шарф легли на тумбочку, пригладила топорщившиеся прядки короткой стрижки.

После возвращения первым делом отстригла волосы, сделав совсем короткую стрижку. Семья не одобрила. Ба только качнула головой, от деда прилетело скупое «пацанка». Катька фыркнула, поправив роскошные светлые локоны до талии, которыми гордилась еще со школы.

— Тут такое дело… — замялась подруга, — не хочешь сменить обстановку и уехать из страны? Я понимаю, ты после катастрофы. Но больше месяца прошло…

Перед глазами мелькнул самолет, Гонконг, толпы китайцев, Рудин. Перехватило дыхание.

— Куда?

— В Финляндию, — неуверенно произнесла Маша. — С работой и жильем проблем нет. Поживешь, осмотришься. А там решишь оставаться на ПМЖ или нет.

Я представила себе заснеженную спящую страну, где нет вездесущего песка, бушующего непогодой моря, китайцев, а главное — Рудина. Чтобы быть подальше от последнего я была согласна на снег и морозы зимой, осенне-весеннюю распутицу и болота, и гнус летом.

— Маш, давай подробности, — я отлипла от зеркала, переступила через Пупсика, прячущего пульт от телевизора под шкафом, ногой открывая дверь к себе. — С кем, куда и как…

Глава 43

— Ань, ну поехали! Сколько можно сидеть в городе? Ты уже корни пустила! Стала похожа на местных: говоришь медленно и соображаешь с трудом. Такое впечатление, что ты на семьдесят процентов состоишь не из воды, а из тормозной жидкости, — ныла Машка, соблазняя меня поездкой за город. — Будут все свои. Пара ребят из Москвы. Знакомые Ивана. Днем ребята решили покататься с гор. Ваня бормотал что-то насчет сноубордов и зимней рыбалки. А вечером культурный досуг… бородатые и несмешные анекдоты, песни под гитару… а потом как пойдет…

Я закусила губу, обидевшись на намек подруги. Ей что-то нужно, вот и говорила бы прямо, а не брала на «слабо».

— Ну, и куда вы собрались? Какая зимняя рыбалка? Аномально теплая зима и лед слабый. Какие бородатые песни, несмешные москвичи и анекдоты под гитару? Четверо мужиков и нас двое? За кого ты меня принимаешь?!

— Високосный год потому и аномалии такие. А за парней не парься. Москвичи привезут своих подруг. Так что: «Все подружки по парам в тишине разбредутся…».

Она смотрела косо, ждала моего решения. И я решила дожать, выпытав истинные мотивы Маши.