Десант «попаданцев». Второй шанс для человечества - Александр Конторович

— Да ничего особенного. Примерные районы залегания мы знаем, что такое дезинформация — объяснять никому не надо. Значит, кроме планирования и снаряжения экспедиции на будущие прииски, надо разработать отвлекающий план. Про карты бразильских месторождений тут уже говорили, надо еще каким-то образом соорудить типа старинные золотые украшения, назвать их сокровищами из хранилищ древней цивилизации кого угодно, сейчас поверят любой небылице. Аккуратно подсунуть инфу нужным людям, для убедительности еще табличек там глиняных понаделать с загадочными письменами, перевод от фонаря придумать, глядишь, новый Шлиман нарисуется пораньше. Дальше — с кем задружимся получше? С индейцами ясно, без рабочей силы со стороны этот форт, не говоря уже о любых других более крупных затеях, мы за год толком не осилим. Раз для вождя достаточно обещания давать огнестрел за каждого работника и ученика в школу, то надо бы навестить наших соседей-наглов, что-то много мы им стволов лишних оставили. Да и почему бы не начать с них нашу аферу с копями царя Соломона: Сергеич, ты пока с их паханом перетирал, он как тебе показался, достаточно жадным?

26 мая 1790 года

Лорд

— Кэй, солнце мое, ты не представляешь, как мне с тобою повезло, — пробормотал я, млея в руках моей женщины. Не знаю, где она научилась делать массаж, но это что-то с чем-то. Словами не передать — надо прочувствовать.

— Сергей?

— Ммм?

— Сказать правду: ты убить шаман ради меня?

Вот, опять. Ну не виноватый я, что мужик перебрал травы и оказался слишком впечатлительным. Да я даже не планировал подобный эффект! Всего-то понадеялся на старое доброе плацебо… Да я даже сказал им, что не собираюсь играть калечащую музыку! А плохо будет только товарищам с черной душой и тем, на ком грехи висят… Ну и парочку маркеров добавил: что может заколоть сердце, заболеть живот или голова.

Тут, конечно, в мою пользу сыграл еще и тот факт, что свою замечательную «Ямаху» я подключил к аудиосистеме «Аутлендера», безжалостно выдернутой из машины и используемой в нашем форте как система раннего оповещения…

Понятно, что от орущих на всю округу навороченных динамиков из будущего полудиким индейцам стало не по себе. Вот они, собственно, и стали прислушиваться к телу — а не болит ли где-нибудь? Не колет? И получили — голова заболела почти у всех.

А вот за сердце схватился один только шаман. Нехороший человек — то, как он при этом побледнел, явно показывало, что сия редиска против нас что-то замыслила…

Вот-с… а я что — я ничего, просто ткнул в него пальцем и, расхохотавшись, начал играть Баха. Орган для впервые слышащего это чудо человека — весьма сильные впечатления. Теперь добавьте сюда явно нездоровый организм, еще более нездоровую психику, уже далеко не первую молодость и жуткий страх за душу… Что мы получаем на выходе?

Обычно ничего, конечно, а тут получили инфаркт. Причем, самое забавное, я полагал, что шаман просто придуривается, индейцы полагали, что это страшная мстя духов, о которой я тоже им рассказал (ну, навроде того, что «кто к нам с копьем, то если мы его раньше не завалим из чего-нибудь другого, то уж душонку-то я им сгною»), а мои старшие товарищи предположили, что это вообще часть ритуала. Ага, шаманские битвы.

Короче говоря, когда я закончил, старому ублюдку не помогла бы уже даже реанимация XXI века. Помер товарищ, который нам совсем не товарищ, да…

И вот с тех пор половина индейцев боятся меня, как черт знает что (ну, это точно частично заслуга Кэй, радующейся тому, что она не просто так, а скво страшного «хозяина духов», даже жилетку мне сшила со звездой), а вторая половина норовит со мною задружиться. А то и породниться. Мда. Так и живем.

Причем самое забавное, Кэй в то, что я шамана не убивал, а это его собственная заслуга, не верит ни на грош. Только хитро улыбается и кивает. А по глазам видно — не верит. Думает, я ее так от духов защищаю. Чтоб они не ревновали, знаете ли.

— Так, солнце, давай закругляться. Видишь, уже слушатели подходить начинают. Ночью закончим…

Зануда

В мемуарах (если, конечно, доживу до их написания) я обязательно напишу, что создание лучшей на континенте кавалерии началось со строительства лучшего на континенте забора. В теории все просто — строится достаточно длинный и прочный забор в виде буквы V, или, лучше сказать, воронки. Лошадь — зверь умная, через забор не прыгает, по крайней мере пока надеется его обойти. Поэтому если загнать табун в такую воронку, он после нескольких метаний окажется в подставленной бутылке. В смысле — в загоне. Дело за малым — построить примерно километр забора.

Бюрократии здесь, слава пославшему нас подальше, пока нет, но без расчетов такие дела не делаются. Поэтому я беру стилус и нотепад (да, я знаю, что доску для записей по-русски правильнее называть греческим словом «таблица») и начинаю черкать и стирать…

Мда. Тридцать пять кубометров древесины, шесть сотен ям — сколько же это будет в человеко-днях работы и килограммах гвоздей? Придется спрашивать, а перед этим — искать, у кого спросить. Сергею хорошо — он носится по прериям в поисках косяков мустангов. А мне тут приходится общаться с бревнами и индейцами…

Очень скоро я понял, почему в армии принято единоначалие. Заборы в нашей теплой компании умели строить теоретически все. Как правило, из гвоздей, проволоки, досок и брусков, в общем, того, что в объективной реальности, данной нам в ощущениях, было большой редкостью и ценностью. Евгений рассказал про бурятский забор — урем. К сожалению, вокруг нас была не сибирская тайга, а калифорнийский чапараль, богатый листьями и ветками, но бедный древесиной. Дальше от берега начинались настоящие леса с настоящими деревьями, но мы-то обосновались на побережье. Я представил себе зимний шторм, ломающий дубы, и поежился — вот она, расплата за креветок и устриц… Потом представил себе Дядю Сашу и его отношение к предложению отправить половину нашего отряда за пять километров валить строевой лес на забор и поежился сугубо.

Так что же, делать плетень? Буду думать дальше…

Июнь 1790 года

Дядя Саша

— Ну что, родненькие, присаживайтесь, пораскинем мозгами кое о чем… — С этими словами я уселся на «командирский пенек», так окрестили мой обрубок бревна наши острословы. — У кого какие соображения будут?

— Поводов для грусти нет, — кратко резюмировал Старый Империалист. — С грехом пополам, но производство наше понемногу на ноги встает. Удалось индейцев к делу привлечь, им самим многое у нас интересно. Так что — не за горами первый дом.

— Для веселья тоже поводов нет. Как, впрочем, и для грусти. С испанцами у нас вроде бы пока отношения нормальные, можно сказать — почти союзнические. С индейцами дружим. — Кобра пожал плечами. — На мой взгляд, так даже и слишком тесно… такими темпами скоро детсад строить придется…

— Еще соображения есть?

Собравшиеся в целом поддержали обе точки зрения. Отмолчался только Арт, явно что-то было у него на душе. Но вслух он этого не сказал.

— Все?

— Ну да… — Кобра посмотрел на меня испытующе. — Давай уж, Дядя Саша, выкладывай свой кирпич из-за пазухи. Ты ж не просто так нас сюда пригласил?

— Эт точно! Вопрос у меня один — как будем воевать?

— С кем?

— С англичанами, с кем же еще?

— С какого бодуна?

— Вот вам мои соображения. Как давно тут испанцы с наглами сидят?

— Ну… давно они тут… и что?

— Нам ихние лавры покоя не дают? Или повыше куда залезть хотим?

— Повыше. И что?

— А то, что ста лет ни у кого из нас в запасе нет! И достичь чего бы то ни было мы можем только силой, а не убеждением. Маловато нас для этого, чтобы только словом да личным трудовым примером народ за собой вести. Да и не нужны мы тут, по большому счету, никому. Всех устраивает сложившееся положение вещей. Я прав?

— В целом — да! — кивнул головой Клим. — И что из этого следует?

— Пока окрестный народ убежден в нашей немереной крутости. Пока… Для этого нам не пришлось совершать немыслимых подвигов. Так, по мелочи разошлись…

Кобра фыркнул, у него явно был иной взгляд на эти события.

— Продолжаю. С испанцами нам опять же пока по пути. А вот с наглами — резко в противоположную сторону. Объяснять почему?

— Нет. И так все знаем.

— Так вот, без жестокой драки нам не обойтись.

— Так уж и жестокой…

— И максимально кровавой и страшной. Так, чтобы отбить желание нас трогать минимум лет на пять. Лучше бы, конечно, на десять. Но это уж вряд ли… Причем, господа хорошие, драться будем сами, без союзников. И в самое ближайшее время.

— Это еще зачем?

— Поясняю. Наша немыслимая крутизна нуждается в наглядном подтверждении. Это раз.