Ржавая Хонда (сборник) - Владимир Яценко

– Кстати, об Учителе. Представь себе, своим пленением ты обязан именно ему. Старый дурак попытался купить себе свободу ценой головы своего лучшего ученика. И теперь часть твоих людей перебита, часть замучена, остальные попрятались где-то в городе, но день-два – и кто не успеет убраться в горы также будет схвачен.

Он встал с трона и прошёлся по подиуму.

– Лим, признаюсь, мне будет тебя очень не хватать. Без тебя я даже умру от скуки… когда-нибудь, – Господин говорил спокойно, тщательно подбирая слова. – Но перед тем, как мы простимся и каждый пойдёт дожидаться своей смерти, я бы хотел у тебя спросить: зачем тебе власть? Ведь наш безумный наставник научил тебя только убивать. Какой же тебе прок от моего трона? Почему ты молчишь?

– Не уверен, что к концу беседы сохраню зубы…

– Можешь не беспокоиться, я уверен, что к концу беседы зубы тебе уже никогда больше не понадобятся. – Зал опять зааплодировал. – Кроме того, добейся ты власти, что изменилось бы? Наше княжество не богато ни золотом, ни камнями. Мы ничего не можем дать Западной империи, кроме удобного места для торговли. С нашими соседями, разумеется, потому что самим торговать нечем…

– Знаниями, – твёрдо сказал пленник. – У нас есть древние знания, которые…

– …не дорого стоят в век камня и железа, – насмешливо перебил его Господин. – А может, недоеденные мышами свитки помогут воевать с Западом? – Теперь к аплодисментам присоединились и гости. – Так ты скажи – и через месяц армии Египта будут стоять под нашими стенами. Треть убьют, а уцелевших уведут в рабство. Это и есть будущее моего народа?

В зале воцарилась тишина. Это была смелая речь. Гости могли обидеться.

Господин Муса перевёл дух и заговорил о другом:

– Я посмотрел на тебя и понял, что в этом мире нам с тобой тесно. И я точно знаю, кто из нас лишний. Но вот проблема: перед дворцом собралась чернь. И из-за одного бузотёра перевешать столько народа – несправедливо. Кроме того, это очень дорого. Своего леса, сам знаешь, у нас нет, а доставка станет в копеечку. Да и плотников столько не соберёшь…

Он кивнул наложнице, и та поднесла ему блюдо с вином и фруктами. Сделав совсем небольшой глоток и отщипнув несколько ягод от веточки винограда, Господин опять повернулся к пленнику:

– От тебя надо как-то избавиться, Лим, но так, чтобы твоя смерть не придала тебе ореол мученичества. Сброд любит награждать мучеников бессмертием, и бороться с тобой, когда ты давно уже будешь в могиле, станет ещё трудней. Незачем усложнять жизнь своим наследникам.

Господин вернул наложнице бокал, бросил в рот ягоды и спустился с подиума к пленнику. Они стояли друг перед другом как братья. Оба молодые и сильные. Оба умные и опасные. Для обоих смерть – не самая высокая цена за честь и достоинство. Но между ними была ненависть. И эта ненависть одного одела в золото, другого – в кровавые рубцы на спине. Одному казалось, что впереди ещё не один десяток лет царствования, другой был готов заглянуть на дно могилы.

– Вот я и подумал, – глядя прямо в глаза пленнику, продолжал Господин, – что в нашем случае показательными пытками не обойтись. Надо придумать что-нибудь дерзкое, леденящее кровь и волнующее воображение…

Он замолчал.

Господин и его пленник спокойно смотрели друг на друга. Вдруг Лим усмехнулся разбитыми губами и громко произнёс:

– Я трепещу, Муса, в ожидании откровения. Придумать что-либо более дерзкое, чем твоё правление, мне кажется немыслимым для простого смертного!

Господин со злостью смотрел на пленника, казалось, он вот-вот его ударит. И вдруг его лицо расслабилось, он улыбнулся, а затем громко расхохотался. Но никто из присутствующих не рискнул поддержать его смех.

– Смешно, – согласился Господин. – А чтоб ты тоже не заскучал, знай, что идею, КАК от тебя избавиться, подсказал Учитель…

Господин кивнул начальнику стражи и стремительным шагом вышел из зала. Стража и конвой с пленником двинулись вслед за ним.

Давно уже на дворцовой площади Джелибалада не собиралось столько народа. Оружейные и мясные лавки ещё держались под тенью дворцовых стен, но горшечники, зеленщики и прочая мелочь были сметены ещё утром, когда на всех площадях города было объявлено о великом испытании дифтера Лима. Господин Муса повелел сообщить об отмене казни и прощении главного зачинщика мятежа, чем ещё раз подтвердил ходившие о нём слухи как о благородном и справедливом повелителе, чьи недостойные слуги и чиновники-казнокрады превратно толковали указы, обижали и притесняли народ. Люди изо всех сил вытягивали шеи и давили друг друга, пытаясь получше рассмотреть клетку, стоявшую на возвышении справа от дворцовых ворот. Клетка была сильно вытянута в длину и поделена решёткой пополам. В правой половине, грозно порыкивая, расхаживало с десяток львов. В левой – одиноким серым пятном стоял куб, с виду массивный и очень тяжёлый. В центре передней грани чернело отверстие, в которое то и дело заглядывали любопытные. Другие, что были неподалёку от клетки, задирали редкую стражу или пытались дразнить зверей…

Когда солнце приблизилось к зениту, из дворцовых ворот выбежали глашатаи. Их встретили радостным гулом, но те, не обращая внимания на приветственные крики, поспешили рассредоточиться по площади. Несмотря на давку, они споро занимали свои места, и вскоре их синие колпаки замелькали повсюду.

Следом за глашатаями из дворца вышло полторы сотни тяжеловооружённых стражников. Они оттеснили зевак от клетки и, сомкнувшись, ощетинились частоколом копий. Ещё десятка три мечников расположились за их спинами.

Точно в полдень Господин Муса вышел к народу.

На нём был расшитый золотом халат. Белоснежная шапочка, перетянутая золотым обручем-короной, превращала её обладателя в сверхъестественное существо, избранное богами для справедливого и разумного устройства мира смертных. На поясе в простых походных ножнах у него был только кинжал, лишь подчёркивающий, что безопасность властителей обеспечивается отнюдь не их личным оружием.

Его появление было встречено рёвом возбуждённой толпы, которую во все времена одинаково приводили в восторг и торжество кумиров, и их бесславные кончины.

Легко ступая в своих алых, как языки огня, сапожках, Господин Муса занял место на кафедре и направил указательный палец на площадь. Мгновенно стало тихо. Каждый боялся пропустить хоть слово.

– Слушайте все…

Его сильный и звонкий голос был подхвачен глашатаями, и казалось, что одно и то же слово, многократно отражаясь от стен дворцовой площади, перекатывается через толпу туда и обратно.

– Слушайте и смотрите.

Из ворот вывели Лима. Его удерживали на цепях несколько человек. Он шёл, высоко подняв голову, и, хотя лицо его было в крови, каждый мог поклясться, что он улыбается. Вдруг он упал на колени, на какой-то миг цепи провисли, и он сумел поднять руки. Эскорт изо всех сил натянул цепи, но Лим уже стоял на ногах, сцепив руки над головой, и все видели, что даже здесь и сейчас он сумел поздороваться со всеми и с каждым.

Для народа уже ничего не значила грубая сила, с которой стражники заставили его опустить руки. Площадь в неистовстве ревела, отдавая дань чужому мужеству.

Эскорт подвёл героя к клетке, и Муса опять направил на толпу указательный палец. Всё стихло.

– Своей властью и волей я освобождаю дифтера Лима от ответственности за все злодейства и преступления, совершённые им против моей родины.

Все взволнованно вздохнули:

– Не обманул! Господин – защитник свободы!

Эскорт торжественно побросал цепи, отступил назад и мгновенно слился с остальной стражей.

– Кузнец, где же кузнец? – перешёптывались самые нетерпеливые.

Чей-то голос недалеко от мясной лавки отрезвил многих, но не всех:

– Какой кузнец? Смотрите: лучники на стенах!

– Но в целях установления истины, – продолжал сильно и властно Господин, – а также дабы пресечь праздные слухи, связанные с именем Учителя, Хранителя ненужных, устаревших знаний, которые мешают моему народу понять значение и мощь богов Египта – подлинных родителей Западной цивилизации…

Признание было произнесено вслух. Впервые главенство новоявленных богов чужой цивилизации прозвучало на главной площади Джелибалада из уст самого Господина. Теперь все стояли молча. Не дыша.

– …Я повелеваю дифтеру Лиму показать силу древних знаний в действии. Ему предстоит провести сорок дней и ночей в каменном мешке, – едва заметный кивок в сторону куба в клетке, – без воды и без пищи. После этого с него снимут цепи, и он займёт достойное его умению и опыту место при дворе!

Господин на мгновение умолк, но никто не решился перевести дыхание.

– Сегодня всё свершится на ваших глазах! Вы будете судьями и свидетелями. Дифтер Лим войдёт в склеп, каменщик его замурует. Чтобы не оставлять сомнений в нерушимости условий, будет открыта перегородка между клетками, и львы будут охранять каменный мешок с той же тщательностью и радением, с каким воинский караул будет охранять самих львов и клетку. Ровно на сороковой день, в полдень, я сам, Муса Джамиль ис-аб-Маруфа, вскрою мешок, и мы увидим Истину! – Его голос стал твёрже камня – наконец он дал волю своему гневу: – Если знания, которыми эти мошенники морочат вам головы, помогут Лиму отыскать в камне воду и пищу, он вернётся к нам живым. Если же он выйдет оттуда без посторонней помощи, без цепей и в золотом халате, я своими руками отдам ему корону – символ власти – вместе с государством! И пусть в советники свои ваш новый господин берёт кого угодно: хранителя кож, гончара или плотника…