Русалка и зеленая ночь - Станислав Буркин

… Это был странный ночной мир, где время остановилось на полуночи и секундные стрелки часов тикали туда-сюда, оставаясь на месте. Лишь на первый взгляд все здесь было так же, как в любом большом городе: интеллигенты посещали балет, бомжи слонялись по закоулкам, бандиты кутили в злачных клубах… Но трамваи вдоль темнеющих в полном безветрии городских аллей позвякивали здесь сами по себе, без вагоновожатых, с добрыми таксистами тут расплачивались разговорами за жизнь, а со злыми – тактичным молчанием, в газетах же можно было встретить заметки любых эпох. На открытии номера, как правило, печатались интервью с героями некрологов…

Друзья разместились в гостинице «Атлантида». Причем несколько нахальным способом – проскользнув мимо задремавшего портье и прихватив со стены три ключика. Они надеялись, что когда наступит утро, они смогут объяснить ситуацию, расплатиться и задержаться тут, пока все не станет окончательно ясно… Но случилось неожиданное. Неизвестно, сколько они ждали, может, часы, а может быть, и целые сутки, но утро так и не наступило. И денег за жилье никто не потребовал, хотя персонал обсуживал их так, будто они щедро заплатили вперед.

Все здесь были приезжими, но жили, как привыкли на прежнем месте – каждый на своем. Одни при этом задумывались о прошлом и будущем, другие, наоборот, старались не заморачиваться. Аркадий Эммануилович поначалу метался по городу, обивал казенные двери и многочисленные конторы в поисках ответа, где они находятся и зачем. Но ответ ускользал. Он даже встретил двух-трех унылых знакомых, но ничего не добился и от них. Ответа на вопрос, что они здесь делают и как собираются быть дальше, доктор не получил. «Какая теперь разница? Разве это теперь имеет какое-то значение?» – отвечали ему со вздохом и шли прочь – кто на службу, кто в кино, кто в кабак.

В конце концов, Блюмкин отчаялся и тоже стал проводить вечера в гостиничном баре. Впрочем, как раз здесь и произошла одна знаменательная встреча.

Как-то раз, кода в зале играла струнная музыка и стукались шары на бильярде, в глубине, в табачном дыму, доктор заметил очень пьяного человека в смокинге в компании двух бледных проституток в изъеденных молью мехах. Был он плотной комплекции, давненько небрит, но в пижонском вечернем костюме. Он то и дело покачивался над столом и, выпячивая нижнюю губу, с чем-то горестно соглашался. Что-то странно знакомое показалось в нем Блюмкину.

– Простите, а вон там, это кто? – спросил Аркадий Эммануилович у бармена, нарочно повернувшись к компании спиной.

– Этот-то? – протирая стаканчик салфеткой, отозвался бармен шепотом и слегка улыбнулся. – Да как вам сказать… Я здесь еще с советских времен верчусь. Славное было время. – Довольно-таки буржуазный с виду бармен вздохнул. – Я тогда в Одессе буфетчиком в Отраде работал. Бывало, и киноактеры ко мне заглядывали с киностудии. Особенно помню Валентину Серову. В стране голод, а она вся в бриллиантах, кругом репортеры вьются, того и гляди, от фотовспышек ослепнешь. Эх, замечательная была женщина. Актриса! Жаль, что теперь не заглядывает…

– А что так? – спросил доктор.

Бармен с сожалением развел руками:

– Увы, она покончила с собой…

Доктор, соболезнуя его горю, покивал и осушил стаканчик грейпфрутового коктейля. Потом, поморщившись и помотав головой, вновь посмотрел в конец зала, где заинтересовавший его тип уже в одиночестве лежал лбом на столе. Бармен, не спрашивая, доктору повторил.

– Простите, но все же по поводу вон того… – продолжил, было, расспросы Блюмкин, но бармен уже обслуживал другого клиента. – Э… – бессильно добавил Аркадий Эммануилович и вновь уставился сквозь клубы табачного дыма на чем-то заинтриговавшего его пьяницу.

Доктор выпил еще, а затем, пошатываясь и хватаясь за плечи сидящих за столиками посетителей, побрел по проходу выяснять, чем же зацепил его этот гражданин в костюме. Подойдя, он схватил его за короткие потные волосы, поднял… И тут же в ужасе уронил. Голова мощно стукнулась лбом о стол и сказала:

– Ой.

– Но этого не может быть! – вскричал доктор. – Ванечка, это ты?

– Я, – ответила голова, не поднимаясь.

– Но как? Ты же скончался у меня на руках! – показывал свои ладони и растопыренные пальцы доктор. – На телестудии в Киеве мы подобрали тебя раненого. Но в машине ты умер!

– Уж чего Бог положил, того, как говорится, не переменить, – ответил Ванечка с полуоткрытыми глазами, икнул и весомо добавил: – Простите, доктор за откровенность, но что же тут удивительного? Ведь вы тоже, как вы выражаетесь, скончались. Вот мы с вами тут и встретились.

– И действительно, – согласился Аркадий Эммануилович, вдруг в полной мере осознав этот факт, и утер платком пот со лба. – Действительно. Так и есть.

– Ну, так дайте, Аркадий, как вас там по батюшке, я вас расцелую, – сказал Ванечка. Доктор рухнул в его объятья, и они с грохотом скатились под стол.

– Я сегодня случайно прочел ваши имена в некрологе, – рассказывал Антисемецкий, когда они уже выбирались из бара. – Сразу решил наведаться. Вот, даже костюмчик позаимствовал. Разволновался, конечно, а когда дошел до «Атлантиды», решил, перед тем как подниматься, для смелости пропустить грамм сто пятьдесят-двести. Тут подошли ко мне две интересные женщины… Две гражданочки подошли… Закурить попросили, то да сё… – сведя брови и потупившись, закончил свой рассказ Иван Петрович, вывернул карманы и оттуда выпала пачка папирос.

Случилось это в просторном лифте, как раз в тот момент, когда консьерж нажал на кнопку, и кабина с шестью пассажирами тронулась вверх. Ванечка стал нагибаться за папиросами, пукнул, и тесный ему пиджак лопнул посередине спины.

– Ой, – сказал мусорщик.

Лифт звякнул и остановился, двери разъехались, пассажиры повалили вон, а консьерж незаметно утер рукавом ливреи слезу.

– Так даже свободней будет, – стараясь не дышать носом, успокоил товарища доктор, имея в виду пиджак.

– Точно, – обрадовано согласился Ванечка и пукнул еще раз.

– Мерзавцы! – выскакивая из лифта, бросила им замыкающая старушка.

Для Дани с Машей появление Ванечки также явилось шоком. Первое время они боялись к нему прикоснуться и не верили, что это действительно он. Но когда Ванечка переоделся, воспринимать его стало значительно легче.

Как оказалось, работал он здесь, как и раньше мусорщиком. Плюс ко всему он разыскал тут нескольких пустолазов со станции «Русь», и с ними в основном и общался.

– Но, – говорил Ванечка, – тебе, Даня, лучше от них подальше держаться. Всё они никак забыть не могут, что ты контейнером станцию разнес. Тогда-то их в космос и выбросило. И сразу – сюда.