Блуждающая Искра - Джеймс Купер

На корвете капитана Лейона в это время шла усиленная починка старых парусов, которые необходимо было исправить, прежде чем отправиться в путь. Но вот и для корвета наступило время отплытия, и он снялся с якоря.

Когда он шел уже полным ходом, капитан Лейон позвал к себе в каюту своего старшего лейтенанта.

— Посмотрите, Мак-Бин, — сказал Лейон, указывая ему на разложенную на столе карту, — капитан Куф должен теперь находиться как раз около Пиане, а сэр Фредерик вот здесь. Должен же стоить чего-нибудь этот люгер, если на него пускают такую солидную облаву! Говорят, эти корсары большие любители золота, да если еще принять во внимание стоимость самого судна, да перерыть там все сундуки — меня бы не удивило, если бы этот приз дал от восьми до десяти тысяч фунтов стерлингов! Недурно было бы для экипажа корвета, но сущая безделица, если разделить между экипажами трех судов. Что вы об этом думаете?

— Совершенно то же самое, что вы мне сейчас сказали, капитан. Придется делить на три части долю каждого лейтенанта, как и каждого капитана.

— Вот именно. Нет никакой надобности итти так далеко, как предписал капитан Куф, потому что, в случае, если загонят этот люгер в залив, он, естественно, прежде всего захочет выбраться из него к этому мысу, и тут-то мы его и встретим. Вы следите за моей мыслью?

— Вполне, капитан, и обо всем позабочусь.

— Если мы возьмем люгер перед наступлением полной темноты, когда капитан Куф и сэр Фредерик не будут даже знать, где он, то как они могут нам помочь овладеть им?

— И вы желаете, чтобы мы смотрели во все глаза в эту ночь, капитан Лейон?

— Несомненно. Чем лучше будем смотреть, тем скорее захватим добычу. Согласитесь, что было бы жаль разделить на троих то, что мы можем получить одни.

Час или два спустя после заката солнца, собираясь лечь спать, Куф послал за своим старшим лейтенантом, приглашая его к себе, если он еще не лег в постель. Винчестер занят был составлением своих личных заметок, но сейчас же пошел на призыв капитана.

— Добрый вечер, Винчестер, — дружески и фамильярно обратился к нему капитан, из чего лейтенант понял, что его призвали не для выговоров. — Садитесь и попробуйте этого славного винца.

— Благодарю, капитан. Это действительно очень хорошее вино. Я слышал, капитан, что адмирал подписал решение совета, и этого француза повесят завтра на нашем судне?

— Так стоит на бумаге; если же он укажет нам, где стоит его люгер, он будет помилован. Но теперь обстоятельства так сложились, что мы возьмем эту проклятую «Блуждающую Искру» и будем за это обязаны только самим себе.

— Так оно и лучше, капитан. Неприятно слышать, когда человек выдает своих товарищей.

— Я с вами согласен, Винчестер; однако нам во что бы то ни стало надо захватить этот люгер. Но я вас позвал собственно по поводу Больта. Надо как-нибудь порешить с этим плутом.

— Это совершенно несомненный случай дезертирства, капитан, и даже дезертирства к врагам. Я предпочел бы видеть повешенным десять подобных ему негодяев, чем того француза.

— Вы не злопамятны, Винчестер. Забыли вы Порто-Феррайо и гонку на лодках?

— Все шло совершенно правильно в том деле, о котором вы говорите, капитан, и мне не в чем упрекнуть мистера Ивара. Совсем другое дело — Больт! Беглый негодяй, предоставляющий другим отстаивать интересы своей родины в то время, когда сам поступает на службу ее врагов!

— Вот в этом-то и вопрос, Винчестер. Интересы «своей» ли родины отстаивал он на нашем фрегате?

— Мы его взяли как англичанина на наше судно. Или, капитан, вы верите его рассказам о том, что он янки? Если это правда, то мы, действительно, поступили с ним несправедливо, но я не верю этим уверткам.

— Прекрасное средство усыпить свою совесть, Винчестер. Но дело становится серьезным, когда касается жизни человека, А я не уверен в том, что он не американец, также и относительно некоторых других из нашего экипажа.

— Но в таком случае, почему он не представит доказательства своей национальности?

— Это не всегда возможно. Откуда ему взять все нужные для того бумаги?

— Но тогда вам остается только отпустить всех, в чьем происхождении вы не уверены, капитан!

— Большая разница — отпустить или повесить, Винчестер. Нам не достает рук в настоящую минуту, мне бы надо было по меньшей мере еще человек восемнадцать-двадцать, чтобы поставить фрегат на хорошую ногу. А Больт очень не бесполезный человек, он мастер на все руки — словом, мы не можем обойтись без него.

— Как же думаете вы поступить, капитан?

— Я думаю опять взять его в свой экипаж. Если он действительно американец, то в его поступке нет ни дезертирства, ни измены. Нельсон дал мне произвольную власть, и я воспользуюсь ею, чтобы успокоить совесть и получить пользу. Через год, много два, мы вернемся в Англию, и там можно будет основательно разобрать вопрос о его национальности, а до тех пор, я полагаю, Больт может только радоваться предлагаемым ему условиям.

— Может быть, капитан. Но что скажет экипаж при виде такой безнаказанности проступка?

— Я уже думал объявить его королевским свидетелем. Знаете вы, что это такое? Когда, за неимением никого другого, свидетелем является соучастник обвиненного, то он получает помилование в награду за выдачу товарища. Больт, как вам известно, служил свидетелем в деле Ивара.

— Это возможно, капитан, но тяжеленько тогда придется бедняге: матросы ненавидят доносчиков более, чем преступников.

— Все это лучше, чем быть повешенным, Винчестер. Плут будет рад, что дешево отделался. К тому же вы присмотрите, чтобы его уже не слишком преследовали. Итак, Винчестер, распорядитесь, чтобы с него сняли кандалы и объявили ему о его судьбе, прежде чем ляжете спать.

Таким образом была решена участь Итуэля Больта, по крайней мере, в настоящую минуту. Винчестер, согласно приказаниям капитана Куфа, разбудил каптенармуса и велел ему расковать американца.

— После всего происшедшего сегодня, Больт, — обратился к нему лейтенант, повышая голос настолько, чтобы его могли слышать все присутствующие поблизости матросы, — капитан приказал снять с вас цепи и вернуть вас к вашим прежним занятиям. Вы должны оценить снисходительность капитана, Больт, и не забывать, что вы были на волосок от смерти. С завтрашнего утра вы вступаете в свою прежнюю должность.

Хитрый Итуэль промолчал. Он прекрасно понял, в силу каких соображений его пощадили, и решил, что не пропустит первого случая для вторичного бегства. Однако мысль Куфа выдать его за государственного свидетеля, предавшего своего друга, далеко ему не нравилась, так как, по общему убеждению матросов, такой поступок хуже, чем тысяча преступлений. Винчестер не мог уловить того, что происходило у него в уме; поболтав еще немного с дежурным офицером, зевнув раза два, он отправился в свою каюту, бросился на койку и через каких-нибудь пять минут уже спал крепким сном.