Прямое попадание - Линда Фэйрстайн

Теперь я стала лишь песчинкой в собирающейся толпе зевак. Никто из прибывших полицейских меня не знал, а мое удостоверение осталось где-то в сумочке в галерее. Я отодвинула мальчиков, что помогли мне, подошла к копам и объяснила, кто такой Мерсер и что случилось.

Врачи занесли носилки в «Скорую». Когда их наклонили, я успела заметить, что глаза у Мерсера закрыты.

– Я еду с тобой! – крикнула я через головы пожарных.

– Извините, леди. Вам придется самой добираться до больницы – это на пересечении Седьмой авеню и 14-й улицы.

Один из врачей сел на водительские место, а второй захлопнул одну заднюю дверцу.

Я протиснулась вперед и вскочила на подножку. Им бессмысленно говорить, что я помощник окружного прокурора. Одни слова, без фактического подтверждения в виде удостоверения, не купят мне поездку на «Скорой».

– Я его жена! – крикнула я им. – Я еду с ним!

Я нырнула в машину, врач сел следом и закрыл дверцу изнутри.

Весь недолгий путь я не отпускала руку Мерсера. Под вой сирены мы приехали к больнице в сопровождении трех полицейских машин, расчищавших нам путь.

Я не знала, была ли капля влаги в уголке левого глаза Мерсера слезой или потом, но когда носилки подняли, чтобы занести в больницу, мне показалось, что он плачет. И он не открыл глаза даже на секунду.

22

– Прекрати винить в этом себя, девочка. Он полицейский, а ты – нет. Нам положено закрывать от пуль неблагодарных гадов, которые зовут нас «козлами». Ведь так? Это не ты в него стреляла. Это какой-то ублюдок, которого я поймаю, и оставьте меня с ним наедине минут на пятнадцать…

Я позвонила Чэпмену до того, как сообщила все лейтенанту и окружному прокурору.

– Это я настояла, чтобы мы пошли туда одни, без тебя.

– Отлично, блондиночка. Ты что же, хотела, чтобы и меня нашпиговали свинцом? – Майк примчался в больницу через час после моего звонка, и теперь мы ждали, что скажет хирург. Чэпмен так боялся дурных новостей, что постоянно приглаживал волосы – верный знак того, что он нервничает.

– Что ты сказал Спенсеру? – Отец Мерсера был вдовцом, пенсионером, раньше работал механиком на «Дельта-Эйрлайнс». Майк заехал к нему в Квинс и рассказал о случившемся.

– Черт, это был кошмар. Но уж лучше я, чем какой-то капеллан, будто он каждую неделю молится за благополучие Мерсера. Я просто не хотел, чтобы его отец услышал эту новость по телевизору. Это было бы не по-человечески. Кажется, это самый смелый поступок в моей жизни. – Майк перестал нервно ходить, уселся на бежевый пластиковый стул и откинул голову на мягкий подголовник.

– Он хотел приехать сюда? – Я знала, что в этом году Спенсер перенес инфаркт и не до конца оправился. Мерсер – смысл его жизни, и было больно думать, как сейчас тяжело отцу.

– Да, но я сказал, что нельзя. У него такой больной вид, Алекс, а тут еще я с этой новостью. Его сестра живет в том же квартале, я позвонил ей, чтобы пришла посидеть со стариком. – У Мерсера было две бывших жены и ни одной действующей подружки. – Спенсер и за тебя волновался. Он посмотрел на меня и сказала, что мы сейчас Мерсеру как семья. Мы должны быть с ним.

Майк снова встал, обошел комнату и направился к двери.

– Ты куда?

– Позвонить. Подожди здесь.

– Тут тоже есть телефон. Возьми мою кредитку, чтобы позвонить в город.

Майк проигнорировал мои слова и вышел прочь. Я поняла, о чем он думал. Ведь несмотря на то, что мы втроем были близкими друзьями, в данных обстоятельствах я все равно чужая. Полицейское братство состоит из людей, готовых каждый день грудью защищать простых людей, и когда страдает коп, они лишь крепче сплачивают ряды. Я была в той галерее вместе с Мерсером, но не пострадала. Большинство копов клянутся, что им легче самим расстаться с жизнью, чем подвести напарника. У меня не было оружия, и никто не ждал, что я поведу себя как полицейский, но я не могла избавиться от чувства вины. Из-за меня Мерсер попал в западню, которая может стоить ему жизни.

– Вы мисс Купер?

Коридоры постепенно наводняли полицейские – некоторые услышали вызов, с другими Мерсер работал, и они узнали о стрельбе по внутренним каналам. Скоро из загородного дома должен прилететь шеф полиции, а в течение часа обещал прибыть мэр – навестить раненого.

– Да, это я.

– Лейтенант Гиббонс попросил передать это вам. Сказал, может понадобиться, – молодой патрульный передал мне сверток. Там лежало мое удостоверение, кошелек, ключи и мобильный телефон. – Велел сказать, что записную книжку и остальное он оставил у себя, их пошлют на отпечатки пальцев.

Я не помнила, когда сумочка упала с плеча сильно сомневалась, что стрелявший брал мои вещи. Но я знала, что расследование нападения на полицейского всегда ведется очень дотошно. Преступник, ранивший Мерсера, должен быть найден.

– Поблагодарите лейтенанта от моего имени.

В комнату вернулся Чэпмен.

– Черт, тебе лучше в коридор не выходить. Тут кишмя кишат репортеры. Не думаю, что им надо видеть окровавленную работницу прокуратуры, а то Батталья зашлет тебя работать в Социальную службу в Багдаде.

Я посмотрела на свой светло-желтый костюм: весь в крови Мерсера.

– Может, Микки Даймонд был прав? Может, его статья о том, что мы близки к раскрытию преступления и собираемся произвести арест, заставили преступника занервничать и выйти из укрытия?

– А ты звонил в другие «неотложки»? – спросила я, понимая, что преступник сбежал только потому, что Мерсер прострелил ему бедро и рана оказалась достаточно серьезной. Стрелявший наверняка обратится за медицинской помощью.

– Не стал время терять. Вряд ли он попадется на эту старую уловку, раз до сих пор не совершал промашек.

– Все равно позвони. Помнишь историю Трента?

Год назад у меня было дело: вор залез в квартиру, а хозяйка оказалась дома. Он украл ее деньги, а потом потребовал, чтобы она сделала ему минет. Женщина опустилась на холодный линолеум и взяла в рот его пенис, но тут заметила, что он положил нож на кухонный прилавок. И вместо того, чтобы исполнить его требование, она несколько раз укусила его изо всех сил, да так, что он заорал от боли.

А час спустя этот тип, Гарри Трента, пришел в больницу Рузвельта с жалобами на боль в интимных местах. Раны он объяснил тем, что упал с кровати. Медсестра осмотрела «искромсанный» пенис, как она его назвала, – то есть состояние, никоим образом не могущее возникнуть в результате падения, – и позвонила в местный полицейский участок, узнать, не было ли заявления о попытке изнасилования.

Очень часто раскрыть дело помогает именно глупость преступника. Но в этом случае наш противник ни разу не допустил ошибки. И Майк не рассчитывал, что нам сейчас повезет.

– Пусть этим займется кто-то еще. А я звонил в Санта-Фе. Марина Сетте вернулась домой вчера днем. В авиакомпании, скорее всего, это подтвердят. В любом случае я уверен, что она была в самолете, когда поступил тот звонок в участок с просьбой прийти в галерею. То есть она либо в этом замешана – позвонила из самолета или попросила кого-то, – либо кто-то знал, что Сетте не будет в тот день, и использовал ее имя.

В больнице я успела пересказать Майку все, что мы с Мерсером узнали со вчерашнего дня. Майк договорился о встрече с Престоном Мэттоксом и с учеником Варелли, Доном Кэнноном, на понедельник, но я знала, что он не уйдет из больницы Св. Винсента – независимо от того, что скажут врачи, – пока не увидит Мерсера.

И снова Майк принялся ходить взад-вперед.

– Твой приятель Микки Даймонд заполучил новую статью на свою «стену позора». – Репортер «Пост» оклеил стены в кабинете своими статьями, что попали на первую полосу. – По радио это уже называют «Смертоубийством на Десятой авеню». Не удивлюсь, если фото той бедной девушки появится во всех желтых изданиях. Какая глупая смерть – ей всего лишь не повезло. Этот тип просто монстр какой-то.

Прошло уже четыре часа с начала операции Мерсера. У нас с Майком заканчивались отвлеченные темы для разговора. Каждые полчаса приходили новые полицейские – утешить, помолиться, предложить свою кровь или любую иную помощь. Начальник полиции и мэр тоже внесли свою лепту – дали интервью в коридоре больницы, призвав жителей Нью-Йорка молиться за Мерсера. После чего уехали.

Когда двое мужчин в зеленых халатах, заляпанных кровью посильнее моего костюма, вошли в комнату с улыбками, Майк обнял меня, прежде чем они заговорили:

– Ваш напарник будет жить, – заверил один из хирургов, – он только…

– Черт! Что же вы так долго молчали? – воскликнул Майк. – Мы хотели бы пройти к нему, – и он зашагал к двери, не дослушав хирурга. Я знала, что Майк сдерживает слезы и не хочет, чтобы я это видела.

– Мистер Уоллес все еще в реанимации. Он пробудет там несколько часов. Потом его переведут в палату интенсивной терапии, тогда вы сможете его навестить.

Майк, не оборачиваясь, крикнул мне из коридора, что пойдет звонить отцу Мерсера, сообщит ему хорошую новость.