Ржевский. Том 5 - Семён Афанасьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Этих двух добивать? — Норимацу как ни в чём ни бывало уточнила у Мадины, что делать с выведенными из строя.
— Нет. Отец не в ресурсе, я уже их держу, — пробормотала Наджиб-младшая. — Потом другие убьют, расслабься.
Разумеется, именно в эту секунду через южный вход жизнерадостно прибежали охранники.
— Вон отсюда. — У Далии, вышедшей из-под иллюзии, не было сил и желания на объяснения либо дискуссии.
— Ваше Величество!..
— Мадина, покажи им.
Близнец молча протянула вперёд в сторону вошедших два девичьих пальца, лежащих на ладони.
— Шу, покажи им тоже!
— Что? — японка с любопытством наклонила голову к плечу. — Прошу простить, я плохо понимаю ваш язык. Что я должна показать?
— Свою правую руку.
— А-а-а. — Азиатка подняла вверх клешню краба. — Видимо, ваша повелительница хочет сказать, что это были мои пальцы!
— Госпожа аль-Футаим! Ваше Величество!..
Собрались падать на колени? Эх, аль-Фахиди, состарился ты. Не те люди теперь твоя гвардия.
— Пусть вам будет стыдно. — Принцесса не стала ничего добавлять, просто сделала знак замолчать и немедленно выйти. — Мадина, пальцы можно сохранить⁈
Норимацу, так и не менявшаяся в лице несмотря на все перипетии, впервые продемонстрировала хоть какую-то эмоцию — обозначила слабый интерес поднятием брови.
— Да! — Наджиб-младшая вместе с Шамсой бинт Тани уже колдовала над родителем. — Сейчас этому ишаку кровь остановим, минута! А то помрёт — и допрашивать будет некого!
— Вы действительно сможете это сделать⁈ — японка неподдельно удивилась. — Я о пальцах.
Это были самые значительные чувства, которые Далия за сегодняшний непростой день увидела на её лице.
— Да. Ткани живут до часа плюс я бросила стазис жизни. Это автоматически продлевает. — Видимо, двойняшка сейчас здорово выкладывалась над папашей, потому что говорила отрывистыми рублеными фразами. — Затем и прыгала за твоим мясом.
— Я лично всё тебе верну! — мать близняшки посмотрела на Норимацу странным взглядом и приложила руку к груди. — Обещаю! Подожди немного.
— Благодарю. — Шу со щелчком отправила клинок в ножны под рукавом тремя оставшимися пальцами и невозмутимо поклонилась. — Это избавит меня от массы дискомфорта в будущем.
* * *
Там же, через некоторое время.
— А чего ты вообще влезла⁈ — Далия сидела на полу, прижавшись виском к левому плечу Норимацу. — Говоря цинично, это не твоя война и не твоя страна. Зачем?
Второй рукой японки занимались обе Наджиб.
Шу задумалась и через секунду предположила:
— Мне кажется, змея-менталистка давно прополоскала мне мозги и моя личность уже мне не принадлежит. — она указала взглядом на Мадину. — Видимо, что-то в голове сломалось?
— Да я после твоего долбаного дзена даже мыслей твоих не вижу, не то что в них вмешаться! — возмутилась та. — Эй, стой, — она свела брови и впилась взглядом в японку. — Ты чё, шутишь?!!
— О. И до меня не сразу дошло, — следом за подругой изумилась и аль-Футаим.
Азиатка в ответ скупо улыбнулась уголком рта.
— Хренасе, с тобой метаморфозы, — Далия покачала головой. — Слушай, ну а серьёзно? Ты же рисковала жизнью? К тому же ты далеко не дура и должна была понимать: охрана в пути, за несколько секунд ничего не произойдёт.
— Знаешь, наверное, мне сложно отойти от своих обычаев. Если коротко, поведи я себя иначе — этого не поняли бы абсолютно все самураи семьи Норимацу. — Японка говорила ровно, серьёзно и откровенно.
Вторая японка внимательно прислушивалась у стены, что-то лихорадочно просчитывая.
— Какие, ***, самураи⁈ — тут прорвало Мадину. — Уже столько лет никаких самураев не существует! Тут переворот был, ещё один! От моего папаши! А ты!..
— Те самураи, которые на небесах, — Шу посмотрела вверх.
— Ты сейчас серьёзно? — Наджиб взяла себя в руки и резко успокоилась. — Знаешь, мы тебе очень благодарны, я так и вовсе… но твоя странная мотивация… от меня ускользает, — закруглила она деликатно углы. — Я бы тебе настоятельно советовала на будущее…
— Не нужно, — перебила японка. — У меня своя голова на плечах и я сама буду решать, как мне жить. Извини, — она улыбнулась и левой рукой похлопала Мадину по темени.
— Спасибо большое. — Глухо заговорила Шамса бинт Тани. — Девчонки глупые, а ты права. Вот, — она указала взглядом на перебинтованные пальцы азиатки. — Какое-то время не тревожить. Шина зафиксирована магически, но на всякий случай лучше не рисковать.
— Так просто? — Норимацу озадаченно подняла вверх правую кисть и посмотрела на повязку. — Восхищена. Спасибо вам огромное. — Она ухмыльнулась и, похоже, снова пошутила. — Пожалуй, теперь вообще можно не бояться, что тебе что-то отрежут? Порталом к вам сюда — и через час как новенькая?
— Это могут сделать лишь целители очень высокого ранга и только нашей школы, — Мадина на удивление не стала язвить, а прям наступила на горло собственной песне (оставшись серьёзной). — И количество способных на такое людей уместится в число пальцев одной руки.
— Не знала. Благодарю ещё раз.
У Норимацу завибрировал амулет Изначальной города Сота.
— Да?
Все присутствующие без исключения напряглись: понятно, кто вызывает.
— Я в небоскрёбе Шереметьевых, этаж… патроны пока есть… ходить не могу, ранен, только ползаю… — хриплый голос одного блондина прозвучал громче, чем гроза над Заливом в ноябре.
— Быстро шагай порталом на наш с тобой участок, я сейчас буду. — Норимацу стремительно поднялась на ноги.
— Не могу порталом, надо установку забрать. Один не справлюсь, тяжело. Поможешь уйти? — Ржевский очень нехорошо хрипел, с присвистом и задыхаясь.
Вторая японка подлетела к Шу и возмущённо залопотала что-то на своём языке.
—… А я ей не мог дозвониться! У неё же амулет не Изначальный! Там, где вы сейчас, видимо, какие-то перебои!
— Зал защищён! — аль-Футаим с виноватым видом выпучила глаза и накрыла рот рукой. — Ой, это я всё отрубила!
— Держись, скоро будем. — Норимацу разорвала соединение и оглянулась по сторонам. — Сделаете портал в Соту? Куда идти?
— Стой, сейчас сюда выход сформирую. — Мадина тоже решительно куда-то засобиралась. — Минута, сейчас всё будет. Я с вами! — затем она посмотрела на мать и Далию. — Побудете тут? Мам, заодно пахана надо допросить при Дальке! А то он что-то странно оперился и блоки у него ментальные как не свои.
— Мы вместе с мамой Далии его допросим. — Шамса тягуче посмотрела на дочь. — Тебе точно надо туда…?
— ДА! И я буду очень благодарна, если ты сейчас заткнёшься и удержишься от любых комментариев!
На памяти аль-Футаим двойняшка с родителями никогда так не говорила, особенно с мамой.
Глава 21
Никогда нельзя недооценивать противную сторону. Первая аксиома, если хочешь выжить, особенно на чужой территории.
Всегда знал, всегда соблюдал, первый раз в жизни промазал.
Ладно. Даст бог, не последний. Мы ещё побарахтаемся, ибо «Когда сжигали пророка Ибрагима»…
Приятная мысль защитной реакцией психики уводит сознание в сторону: а всё-таки как классно, что Наджиб и аль-Футаим не только фигуристые, длинноногие, сисястые и с узкими талиями. Они ещё очень умные, практически мудрые! Только не всегда это демонстрируют.
Казалось бы, что там той истории. Подумаешь, безымянное насекомое чем-то там озаботилось.
А какой глубокий скрытый смысл, в этом месте уважительно поднимаю самому себе указательный палец.
Говоря откровенно, я пожадничал, за что теперь и страдаю. Надо было сразу мотать, а не с парализованными ногами эвакуацию трофеев затевать.
Плевок Дракона — очень непростой артефакт. Если бы мне сказали писать на него установочную справку по линии предыдущей работы там, откуда я родом, я б конструкторам и инженерам чётко обозначил: изделие — не наш уровень. Сопряжение материалов, программный модуль, компонентная база — просто не наш уровень и по отдельности, и, тем более, по итогам их интеграции в комплекс.
Чей-то повыше ранг работал, можно лишь догадываться, чей именно. Расовый бонус на познание сути механизмов не ошибается, поскольку или молчит, или не врёт, как Далия аль-Футаим.
О, аль-Футаим. При воспоминании о ней на сердце становится тепло и настроение резко идёт вверх.
Чтобы тут же упасть: кроме настроения, к сожалению, резко вверх не идёт больше ничего. Нет нервной чувствительности в нижней части тела и в ногах, здесь только вздохнуть глубоко и себя пожалеть.
В принципе, я сейчас потому с собой и разговариваю, как дурачок, да указательным пальцем многозначительно жестикулирую перед зеркалом. Ибо кроме пальца и настроения ничего иного не подымается ни в какую. Да и настроение, положа руку на сердце, вверх стремится тоже далеко не перманентно.
