Путешественник из ниоткуда - Валерия Вербинина

– Что, и правда никого нет? – спросила баронесса, нервно кусая губы.

Я позвонил и на всякий случай еще и постучал в дверь. У Говоркова заиграл рояль, но мелодия вскоре оборвалась.

– Может, высадить дверь? – предложила моя спутница.

– Но у нас нет предписания об обыске, госпожа баронесса, – ответил я.

Амалия поглядела на меня. В ее взоре мне, бог весть почему, почудилась насмешка.

– Вот как? Значит, вы ставите какие-то предписания превыше благополучия империи?

– Я вовсе не то имел в виду, госпожа Корф. Но я слуга закона. Такой же, как и вы.

Судя по лицу баронессы, она собиралась сказать мне какую-то колкость, но в это мгновение раздался легкий скрип. Дверь квартиры Альфреда приотворилась. Амалия отпрянула и выхватила оружие. Я тоже на всякий случай отскочил к стене.

– Кто здесь? – быстро спросил я. Сердце мое колотилось как бешеное. – Господин Вишневский?

Ни звука в ответ. Я напряг слух, и мне показалось, что я слышу что-то вроде шагов человека, удаляющегося на цыпочках. Мы с моей спутницей переглянулись.

– Думаете, это ловушка? – тихо спросила она.

– Не знаю, – ответил я и распахнул дверь. За ней никого не было. – Я пойду первым, – сказал я, вынимая револьвер, доставшийся мне от мадемуазель Плесси.

– Я за вами, – быстро ответила Амалия.

Квартира была роскошная, со вкусом обставленная. Всюду старинная мебель, позолота, большие зеркала... В общем, судя по тому, что я видел, дела у шулера и афериста шли весьма неплохо. И, хотя я всюду ожидал встретить засаду и старался передвигаться с максимальной осторожностью, в первых пяти комнатах мы не обнаружили ни души.

– Но ведь кто-то же открыл нам дверь, – вырвалось у Амалии. – Когда мы пришли сюда, она совершенно точно была заперта!

Ответ на мучивший нас обоих вопрос обнаружился в последней комнате. И принял он облик пухлолицего морковно-рыжего господина, щегольски одетого, в цилиндре, с тросточкой в руках. Он небрежно развалился в кресле, и его глаза оглядывали нас с явной усмешкой.

– Э-э... Господин Вишневский? – пробормотал я, на всякий случай перехватывая револьвер поудобнее.

– Нет, – ответил незнакомец с улыбкой, от которой на его щеках появились и исчезли ямочки. – Меня зовут Акробат.

Он ни капли не походил на акробата – скорее уж на довольного рыжего кота, объевшегося сметаны. Физиономия у Акробата была круглая, кожа – белая, как у большинства рыжих, а глаза – серые, плутовские. Он ничуть не боялся оружия в наших руках, и уже одно это должно было настораживать.

– Мы ищем Альфреда, – сказала Амалия. – Раз уж вы находитесь в его квартире, то, может быть, объясните нам, где он находится?

– Вы баронесса Корф? – вопросом на вопрос ответил странный человек. – Баронесса Амалия Корф?

– Не вижу смысла отрицать, – сухо ответила моя спутница. – А что?

– Не могли бы вы убрать это... – Мужчина в кресле сделал жест тросточкой, показывая, что наши револьверы ужасно ему мешают. – Я как-то больше привык общаться с хорошими людьми без оружия, знаете ли.

Амалия вопросительно поглядела на меня. Я быстро окинул взглядом комнату и, убедившись, что, кроме рыжего господина, в ней никого нет, убрал револьвер. Амалия опустила руку с оружием, не переставая, однако, следить за человеком в кресле.

– Нам нужен Альфред, – повторила она. – Или Збигнев Вишневский, называйте его как хотите.

– О, Альфред с некоторых пор многим нужен, – оживился Акробат. – Вы ищете чертежи, верно?

Вопрос прозвучал настолько неожиданно, что я даже немного растерялся.

– Какие чертежи? – Баронесса Корф и бровью не повела. Положительно, эта женщина владела собой куда лучше, чем я.

– Ну, баронесса... – протянул рыжий. – Всем известно, что именно вам было поручено их отыскать. И мой хозяин поручил мне упростить вашу задачу.

– Ваш хозяин?

– Господин Рубинштейн, – пояснил рыжий. – Он знал, что рано или поздно вы поймете, кто взял чертежи, и придете сюда. И попросил меня передать вам послание.

Амалия нахмурилась. Тонкая поперечная морщинка прорезала ее переносицу.

– Ему нужны деньги? – резко спросила она. – Сколько?

Рыжий вздохнул.

– Боюсь, баронесса, мы с вами не поняли друг друга. Чертежи и в самом деле находятся у моего хозяина, но они не продаются. Видите ли, господин Рубинштейн и так достаточно богат, – со смешком пояснил наш странный собеседник. – Он наслышан о ваших подвигах... и вашей красоте, поэтому готов уступить вам их бесплатно. При одном условии – если вы обыграете его в карты.

– Что? – вырвалось у меня.

– Что? – одновременно со мной вопросила ошеломленная баронесса.

– Сегодня вечером в особняке господина Рубинштейна в одиннадцать часов, – спокойно ответил рыжий. – Если вы обыграете моего хозяина, то получите чертежи, которые вам так нужны. Если же он обыграет вас – не взыщите, но чертежей вы не увидите. Кстати, моему хозяину прекрасно известно, что у вас есть очень влиятельные друзья. Так вот, если вы попытаетесь обмануть его и, скажем так, испортить игру, он уничтожит чертежи прежде, чем ваши друзья доберутся до них. Понятно?

– Вздор какой-то, – недоуменно покачал я головой. – Рубинштейн – известный шулер, он в любом случае выиграет. Не слушайте его, Амалия! Это просто глупо!

– Мой хозяин ручается, – важно заявил рыжий, – что игра будет честной.

– И мы должны ему верить? – фыркнул я. – Да игра – просто ловушка!

Рыжий вздохнул. На лице его была написана откровенная скука.

– Если бы мой хозяин хотел вас убить, он легко мог сделать так, чтобы вы не вышли за пределы этой квартиры, – заметил он в пространство. – Если вы опасаетесь за свою жизнь, то смею вас уверить, что сегодня у господина Рубинштейна состоится большой вечер, приглашено более двухсот человек гостей. Так что вы и ваш друг будете в полной безопасности, госпожа баронесса. Если, конечно, послушаетесь меня и сделаете то, что я скажу. Вы и господин – простите, не знаю вашего имени – можете свободно пройти в особняк, но известить кого бы то ни было об игре не сможете.

Амалия, кусая губы, сосредоточенно смотрела на него.

– Все должно быть честно, – прибавил рыжий, ухмыляясь. – И не сомневайтесь, мы будем пристально следить за каждым вашим шагом.

– А если я откажусь? – внезапно спросила баронесса. – Что тогда?

Рыжий укоризненно покачал головой:

– Тогда вы никогда не увидите чертежей. И вашей родине придется очень, очень несладко.

Амалия нахмурилась.

– Может быть, ваш хозяин все-таки возьмет деньги? Есть, знаете ли, суммы, которые могут смутить даже самого богатого человека, – со значением прибавила она.

– Нет, – безмятежно отвечал рыжий. – Мой хозяин любит игру, и ему нравятся красивые женщины. Именно поэтому он и решил сыграть с вами. Можете считать, что вам повезло – будь мой хозяин человеком другого склада, он бы давно продал бумаги немцам или австрийцам. И никто бы его не упрекнул, ведь вы сами виноваты, что не сумели его опередить.

– Ну это еще не поздно исправить, – проговорила Амалия, поднимая револьвер.

Возможно, она хотела запугать нашего собеседника, однако же рыжий оказался человеком не робкого десятка. Миг – и цилиндр, пущенный с силой, летит в Амалию, трость – в окно, так что стекло разлетается на мелкие куски, и вот уже Акробат спрыгивает с подоконника вниз во двор.

– Черт побери! – ошеломленно воскликнул я, и мы оба с Амалией бросились к окну.

Рыжий подобрал свою трость, издевательски раскланялся и, прежде чем мы успели что-либо предпринять, скрылся за углом дома.

– Вот негодяй! – бессильно обронила Амалия.

Мне было нечего добавить к ее словам, и поэтому я промолчал.

– Н-да, в хорошенькое я попала положеньице, – буркнула моя спутница. – Сколько у нас времени до одиннадцати часов?

ГЛАВА XXXVI

– Вы намерены принять его условия? – я не верил своим ушам.

– А что, у меня есть какой-то выбор? – с некоторым раздражением в голосе ответила моя Амалия. – Вы забываете о том, какую важность имеют чертежи.

– Напротив, ни секунды не забываю, баронесса, – возразил я. – И мне представляется, что карточная игра, в которой на кон поставлены известные вам восемь листков, придумана Рубинштейном только для отвода глаз, а на самом деле чертежи уже давно проданы неизвестному лицу или лицам, которые заинтересованы в ослаблении Российской империи.

– Вы так полагаете? – спросила баронесса Корф.

– Просто уверен.

– Что ж, возможно, вы правы. А возможно, и нет, – отозвалась она. – Но пока есть хоть один шанс заполучить чертежи, я должна его использовать. – Она дружески взяла меня под руку, и мы зашагали к выходу из квартиры. – Подумайте сами: к чему столько хлопот? Зачем было посылать сюда Акробата, который дожидался именно моего прихода? Ведь вспомните, дверь отворилась как раз после того, как вы назвали мое имя. Для чего вызывать на игру, выставлять условия и вообще затевать все это? Если бы Рубинштейн хотел просто продать чертежи, он бы не стал предпринимать столько усилий даже для отвода глаз. Да, мы-то с вами знаем, что Альфред, получив чертежи от Китти, отнес их своему хозяину, но, уверяю вас, никакой суд не принял бы в соображение наши слова в качестве доказательства.