Искатели приключений на… - Вадим Гурангов

И вот объятия. Какая же разная у всех энергетика! От кого-то идет рокот океанской волны, кто-то излучает энергию раскрывшегося цветка, а у кого-то сердце пылает, как доменная печь. Больше всего Вовку восхищала эта удивительная метаморфоза растворения и слияния, когда двое становятся одним, текучим и непостижимым существом.

Конечно, попадались и «Буратино». Они, как правило, были напряжены, быстро дышали и старались поскорей высвободиться из объятий. Таких Вовка старался мягко, незаметно расслабить, выровнять и замедлить их дыхание своим. «Деревянным» партнерам он вливал щедрую порцию обжигающей лавы прямо из сердца: когда-нибудь, глядишь, и их прошибет! Вообще и на зикрах, и на объятиях Вовка проводил через себя и раскручивал фантастическую энергетику от сегодняшней йоги. Многие состояния всплывали сами собой. Например, на задержках – «огненное каменное дерево», ногами незыблемо вросшее в землю. Либо достаточно было вспомнить, что есть такие состояния, и тут же – через свое намерение – Тараканов погружался в них.

Юрик обнимался, содрогаясь и полыхая всем телом. Он, как Александр Матросов, грудью бросался на пулеметы, бьющие из открытых сердец.

На улице еще сильнее похолодало, и Вовка с Серегой надели свитера. Обмениваясь с Болеславом яркими впечатлениями от танцев, они вышли из юрты. Великолепный ночной пейзаж освещала яркая половинка растущей Луны. На громадном черном небе крупными бриллиантами сияли звезды. Они были отлично видны, несмотря на яркий лунный свет. Но особое восхищение вызывал Млечный Путь, перекинувшийся через все небо широким сияющим мостом, сотканным из бесчисленных россыпей звездочек.

Потрясающая воображение, гигантская, величественная, загадочная, манящая к себе звездная дорога. Три крошечных человечка, преисполненные трепета и восхищения, долго смотрели на нее молча, затаив дыхание…

Первое утро

Ночь выдалась настолько холодная, что Вовка с Серегой забрались в спальные мешки прямо в свитерах и шерстяных носках. Проснулись они рано. И хотя солнце только выглянуло из-за горизонта, лежать в спальниках уже стало жарко. Выбравшись из юрты, Тараканов не сдержался от громкого возгласа: «Ух, ты!»: на бирюзовом небе не было ни одного облачка, и горные хребты, кое-где подсвеченные косыми лучами солнца, предстали во всем великолепии. В прозрачном, точно горный хрусталь, воздухе звенела тишина, даже неугомонные цикады еще спали. Природа замерла, вокруг не было ни единого дуновения ветра.

Посетив тростниковую хижину и наскоро умывшись несколькими пригоршнями холодной воды, друзья отправились на дикий пляж. Ранние «пташки» начали вылезать из своих юрт.

Солнышко ласково пригревало, погода была идеальной для йоги. Когда друзья вышли на берег Иссык-Куля, их поджидал еще один сюрприз – полный штиль. Поверхность озера была почти зеркальной, она едва заметно покачивалась. Вода взбодрила ребят и унесла остатки сонливости, зарядив радостью и жаждой жизни.

На утренней йоге народу было поменьше, но потоки накрывали еще более мощные и стремительные. Начали с десятиминутной пранаямы «Акпалабхати», чтобы разогреть тело. Дышалось очень легко, будто нечто внутри тела двигало меха в кузнечной печи. Тело превратилось в невесомый клубящийся огонь, размывающий границы между внутренним и внешним.

Большую часть упражнений Вовка с Серегой делали с открытыми глазами – очень уж красивый пейзаж их окружал. Они снова расположились лицом к солнцу, чтобы яркий солнечный свет не слепил участников. И теперь снежные горы оказались справа от них, Иссык-Куль – слева, а впереди и сзади – залив озера с выступающим мысом и каменистые предгорья вдали. Все вокруг дышало первозданной чистотой и свежестью. Созерцание дивной природы, да еще во время йоговских комплексов, накачивало тело легкой, но поистине несокрушимой силой.

Энергия была совершенно иная, нежели вчера. Легкость, впитавшая плотность гранита. Беспредельность, растворенная в бездонном голубом небе. Звенящая тишина, пронизывающая все вокруг. Безмятежность космического ребенка, самозабвенно играющего с миром. Скорость света, создающего миражи изумительной красоты. Плавная остановка мира, сводящая с ума и приоткрывающая тайну творения. Парение орла над своими владениями, готового камнем упасть к земле в погоне за диковинными, необъяснимыми дарами.

Тараканов и Серега держались устойчиво, хотя на задержках по-прежнему частенько вылетали, теряя самоидентификацию. Серега пару раз спикировал в песок. Во время задержек после вдоха ведущие поворачивались лицом к горам или озеру и сливались с утренней красотой, которую они созерцали. В конце занятия на всех участников утренней практики нахлынуло беспричинное счастье, тихое и глубокое, как сам Иссык-Куль.

Два часа пролетели незаметно. Солнце поднялось довольно высоко и стало припекать. Над горными пиками зависло белое кружево облаков. И снова купание в ласковой воде Иссык-Куля благословило йогов целебной прохладой водной стихии.

На завтрак давали геркулесовую кашу с изюмом и курагой, фрукты и чай со сладостями. После приема пищи Марусич провел утреннюю «политинформацию» для желающих. Таковых было немного, человек десять. Вовка с Серегой из любопытства остались, чтобы послушать гуру.

Политинформация проводилась «замполитом» каждое утро и называлась: «Астрологический прогноз на сегодня согласно китайской Книге Перемен». Марусич тихонько включил какую-то особенно мяукающую музыку, и из колонок едва слышно зазвучал жалобно завывающий женский голосочек, видимо, плачущий о тяжелой доле сборщиц риса в долине реки Хуанхэ. Восседая на подушечке, ведущий сей утренней рубрики всем своим видом воплощал невозмутимость и мудрость Конфуция, а также величие всех императоров династии Чжоу. Медленным гипнотизирующим голосом он начал вещать, щедро насыщая свою речь разящими наповал терминами: «Ба-гуа», «триграммы», «Мэн-Чуни» и «Чжун-Дуни»… Аудитория, сидевшая перед лектором полукругом и состоявшая в основном из бабуль и степенных дам, слушала маэстро с трепетом и благоговением, будто от сегодняшнего прогноза зависели судьбы мира.

Для Вовки с Серегой было очевидно, что предлагаемая игрушка, пусть и весьма изощренная – всего лишь картина мира, модель мироздания, одна из тысячи возможных. «И-Цзин» – попытка охватить с помощью линейного ума все многообразие загадочного мира. «Умом Матрицу не понять…» А гороскопы на семинарах волшебников народ сам себе очень даже лихо сочиняет. Чего стоит одно гадание по бюстгальтерам, по храпу мужа, на яйцах, на носках, на конфетах и окурках!

Чувствовалось, что Марусич оседлал любимого конька и политинформация продлится не меньше часа. Предполагалось, что потом слушатели начнут задавать умные вопросы. После упоминания о древней черепахе, на панцире которой были нарисованы загадочные знаки с зашифрованной в них тайной мироздания, послужившие основой для создания «И-Цзин», Вовка с Серегой свинтили, не дожидаясь, пока их сморит богатырский сон.

Впрочем, Марусичу нужно отдать должное – он был очень толковым организатором и практичным хозяйственником: лагерь в прекрасном, потрясающем месте Силы, изумительное домашнее вегетарианское питание… Многие мелочи были продуманы. В каждой юрте – электрическая розетка и светильник. Кухня находилась под навесом, неподалеку от главной юрты. Рядом стоял большой бак с питьевой водой. Чуть дальше находились умывальники. Душа не было, но он и не нужен, когда рядом есть огромное озеро. В одной из юрт на стене висел телефон. В лагере постоянно присутствовал врач, круглолицый белобрысый мужичок из Бишкека, поклонник восточной медицины.

Глаз радовали ровные дорожки, границы которых были аккуратно выложены камнями. Имелись даже импровизированные цветочные клумбы – каменные круги вокруг кустиков лаванды. В конце «Бродвея» на песке виднелся знак «Инь-Ян» – две рыбки с глазиками, из черной и белой гальки. И, наконец, трогательный туалет – вершина китайско-киргизского народного зодчества!

Искупавшись, друзья вернулись на площадку перед юртами, где, несмотря на жару, собралась танцевальная тусовка. Серега с Таракановым были в одних плавках и сандалиях, большинство народу тоже было одето по пляжному. Болеслав провел несколько хитов.

Первым станцевали индейский танец приветствия Солнцу. Простые движения: топнули левой ножкой – шагнули ей влево, топнули правой – приставили ее к левой. Но транс был глубочайший, особенно когда ритм ускорился настолько, что было непонятно, как ты делаешь эти движения. Стопы раскалились невероятно!

Следующим номером программы был танец «Есть только миг между прошлым и будущим», ставший впоследствии гвоздем сезона. Этот танец был придуман Вовкой и Серегой для выхода из депрессивных состояний особой тяжести и освобождения от привязанностей и старых картин мира. История появления его такова.