Босиком по облакам (СИ) - Ардо Маргарита

Вскрикнула чайка, яхту качнуло. Послышались шаги внизу. Я приподнялся на локтях, всмотрелся в лесенку, ведущую в трюм. Никого. Показалось. Я откинулся на подушки, закрыл глаза, и снова завертелось перед глазами. Трогательные пальчики на ногах, улыбка, вздёрнутый носик и шаловливые руки. О-о, нет... Спать! Только спать! Моя воля сильна.

Эля

Интересно, чем он там занимается? Выдаёт распоряжения по телефону? Загорает на палубе? По моему телу расползалась морёная, выдержанная солнцем усталость и я казалась сама себе итальянским сушёным помидором из банки. Я в очередной раз перевернулась на бок, прикрыла веки. И мгновенно увидела перед собой бронзовый, литой торс Артёма – мечту любого скульптора. Боже, как хотелось его вылепить! Провести пальцами по кубикам на животе, запомнить рельеф груди и красивых рук. Я зажмурилась сильнее, представила яремную выемку у основания шеи, гладкую кожу, разворот плеч, королевскую осанку. В моём животе завертелись жгутами пульсирующие змейки, голова закружилась. Блин, я же спать хочу!

Легла на спину. Начала считать вдохи и выдохи. Потом барашков. Затем слонов. Слоны кончились на трёхсотом, пошли строями ежи. В голове крутился дурдом и зоопарк, но заснуть не получалось. Словно откуда-то извне на альфа-волнах звучало имя «Артём» и, пульсируя, просачивалось под мою кожу. Гипноз? Эх, зря я согласилась поехать сюда, лучше бы вышла и устроила разгон сильно-пьющим дядькам через забор.

Я ведь сказала Артёму «Нет», я решила. В твёрдом уме и трезвой памяти. Отчего же я растекаюсь от одной мысли, что он в нескольких метрах от меня, и вокруг никого?.. Артём даже капитана выпроводил, лично взявшись управлять яхтой. Я очень удивилась – не знала, что он умеет. Впрочем, я по-прежнему слишком мало о нём знала. Только, кажется, это ничего не меняло. Сердце и мысли – всё было о нём.

Прошло минут пятнадцать. Или двадцать. А, может, час. Здесь ничто не напоминало о том, что время вообще существует. Было так тихо и спокойно, что в прозрачном плеске волн всё казалось ненастоящим, даже я сама представлялась себе миражом в бирюзовой пустыне.

Да, благородно было со стороны Артёма просто дать мне поспать, но, увы, моя дурная голова так и не выключилась. Надо спросить у Мастера – вдруг есть способ отключать мысли? Я б воспользовалась.

С другой стороны, сколько можно валяться?! Для моей деятельной натуры это было невыносимо. Громко выдохнув, я села на устланной чистыми простынями кровати. В каюте пахло, как в гостинице: ненавязчивыми моющими средствами и выглаженным бельём. Да и по виду от номера в отеле обстановка не сильно отличалась, разве только тем, что в круглый иллюминатор заглядывало море. Захотелось его вдохнуть, а ещё ощутить контуры собственного тела и одним глазком увидеть Артёма. Судя по тишине, воцарившейся вокруг, он спал. Или отправился в нирвану...

Чувствуя себя воришкой, я опустила ноги с кровати. Попробовала встать на левую – так себе ощущения, даже после лекарств. Надо было новокаином обколоть. Но на носок аккуратно опереться можно. Придерживаясь за мебель, я осторожно пробралась к лестнице. Узкая, хорошо. Подтянулась на руках, подставила правую ногу. Всего пять ступенек, а руки у меня сильные. И не шуметь. Ещё разбужу его... Я потихоньку выглянула из лестницы на заднюю часть яхты. Никого. Только тросы, отполированная до блеска небольшая палуба, мачты. А над головой приспущенные коралловые полотна парусов. Взглянула вперёд. Видно лишь возвышающуюся глыбу рубки.

Так же, в основном опираясь на руки и на перила бортиков, я пробралась к корме. Солнце уже не жарило, утратив дневной белый налёт. Переодевшись в лимонно-оранжевое, оно степенно поплыло к западу. Под полосатым тентом на мягком широком постаменте спал на подушках Артём. У меня дыхание перехватило: какой же красивый!

Потом я вздохнула: а ему заснуть удалось... Зависть. С другой стороны, он и устал больше.

И я снова засмотрелась на моего поцарапанного спящего бога. Стоило ловить момент, пока момент не поймал меня. Прохромала ещё немного и осторожно присела на другой край матраса, разрешив себе только смотреть. Но нет ничего слаще и намагниченней запрещённого – Боже, как же теперь хотелось до него дотронуться! До дрожи в пальцах и ускоренного сердцебиения. Я, как наркоман, честное слово. Только я не буду, ни за что! Я и так была слишком доступна...

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Артём

Я сдерживался-сдерживался и, наконец, усталость взяла своё. Не заметил, как вырубился. Правда, Гаечка всё равно мне снилась, лёгкая, порхающая в чём-то прозрачном по облакам надо мной. Она то рассыпалась в сотню белых бабочек, то вновь превращалась в себя. И я её не мог поймать, а она дразнилась, щекотала и, стоило попытаться схватить руками, ускользала. И вдруг прикоснулась. Нежно-нежно, аж мурашки пробежали по коже. Я приоткрыл веки, в солнечном тумане Гаечка никуда не исчезла. Я проморгался. Да, и правда она! И не злится. Наоборот, улыбается виновато. Я мгновенно проснулся и подскочил.

– Прости, я тебя разбудила, – шепнула она. – На тебя сел какой-то здоровенный морской мух. Я испугалась, что укусит – там и так колено свезено.

– Спасибо, – обрадовался я. – Ты уже отдохнула?

– Мне не спится, – Она опять одарила меня виноватой улыбкой. И покраснела: – Не знаю, почему.

– Может, ты голодная?

Она покраснела ещё сильнее, а я прикрыл подушкой спереди шорты. Чёрт, в воздухе, кажется, не морские мухи летают, а электричеством всё пронизано. В вырез пляжного балахона видно полоску между её полными грудями, и тонкая ткань не спасает. Я вижу в Гаечке всё и сразу. Тень от светлой пряди на золотистой коже, пронзительную синь глаз, ресницы, позолоченные на краях, белесые, почтиневидимые волоски на руках и бёдрах; линию колен, смущённо поджатые пальчикина ногах. И губы. Нет ничего красивее! Дыхание перехватывает. Она просто рядом, а я как мальчишка. Надо взять себя в руки.

– Пить хочешь? – спросил я небрежно.

– Да. Жарко. – Она чуть оттянула от живота свой балахон.

Меня аж в пот бросило. Вставая, я так и не выпустил подушку, скрывая свою полную боевую готовность. На мгновение замешкался, забыл, где холодильник. Чувствуя на себе взгляд, развернулся спиной, отбросил на пол свой «щит» и пошёл за напитками. Уставился, как слабоумный, на джентльменский набор в баре. Мартини, Баккарди, шампанское Дом Периньон, ликёры, водка... Чёрт, зачем? Я же не пью. А она? Червяк внутри шевельнулся коварно, но я перевёл взгляд на другую полку. Нет, если она чего-то захочет, пусть это будет на трезвую голову. Я достал ледяную бутылку апельсинового сока, минералку и стаканы. От прикосновения холодного «готовность» снизилась. И я вернулся к Гаечке. Выставил всё на столик рядом. Откупорил бутылку, разлил по стаканам сок, облизнул губы. Пересохли отволнения. Чёрт, как от неё пахнет! Надо отсесть, не сдержусь.

– Ещё мороженое есть и всякие вкусняшки, – пробормотал я, чувствуя себя полнымкретином. Да я никогда с женщинами не волновался! Разве что на первом свиданиив седьмом классе. Или в пятом... А тут просто... дышать нечем. Я снова облизнул пересохшие губы. – Я принесу.

– Не надо, – сказала Гаечка.

Я встал, яхту качнуло на волнах, и я неловко сел обратно, коснувшись голымплечом её плеча.

Эля

Неужели он волнуется?! Или это моё любимое свойство перекладывать собственные ощущения на других? Яхту покачивало море, и вместе с ней волны распространялись по воздуху, уносимые щекочущим бризом, и по телу – с дыханием, и по моей голове. Хорошо, что Артём не принёс ни вина, ни чего-либоалкогольного, потому что я и так была пьяна. Где-то отголосками прибоя на берегу проносилось напоминание о том, что я сказала «нет». Но берега было не видно, аэлектричество во мне нарастало, заслоняя здравый смысл и всё на свете. И когдаАртём не удержался и случайно бухнулся рядом со мной, когда кожа наших предплечий соприкоснулась, мы обернулись друг на друга, посмотрели долю секунды и вновь потянулись губами к губам, будто чиркнули спичкой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})