Запрещённая планета - В. Стюарт

— Не хотите ли поговорить с Джоном? — спросил я Алтайру. — Или даже увидеть его?

Она ничего не ответила, но ей и не надо было отвечать. Для этого было достаточно одного ее взгляда.

Я поднес проектор к лицу и произнес:

— Майор Остроу вызывает командора. — И Адамс почти тотчас же ответил мне. — Докладываю, — сказал я, — что все в порядке. Как дела у вас?

— Ничего нового, доктор. Вездеход благополучно вернулся, — донесся до меня далекий, с металлическим оттенком, слабый, но совершенно чистый голос Адамса.

— Морбиус пытался бороться со снотворным, но я дал ему хесперидол, и теперь опять все хорошо. Правда, есть еще кое-что… и кое-кто… — Я помолчал, потом спросил: — Вы одни?

Адамс, конечно, догадался, в чем дело, потому что сразу ответил:

— Да!

— Подождите минутку, — сказал я и повернул проектор так, чтобы он мог показать ему Алтайру. Потом я отстегнул пояс, надел его на девушку, снова усадил ее в кресло, дал ей в руки проектор и показал, как с ним обращаться.

— Мне нужно взглянуть на своего пациента, — небрежно сказал я и, уже выходя из гостиной, услышал голос Адамса, говорившего что-то Алтайре таким тоном, какого никогда раньше не замечал.

Плотно закрыв за собою дверь, я отправился в комнату Морбиуса. В коридоре неподвижно стоял Робби, но свет, мерцающий за его жалюзи, говорил о том, что он включен.

Морбиус сидел в том же положении, в каком я его оставил. Глаза у него оживились, когда он заметил меня. На лице появилась довольная улыбка.

Я заговорил с ним:

— Хорошо ли вы себя чувствуете, доктор Морбиус?

Он радостно кивнул. Теперь он еще больше был похож на бородатого Будду. Вообще-то он вполне мог разговаривать, но вряд ли понимал смысл своих слов.

Я вышел в коридор, посмотрел на часы и убедился, что пройдет еще много времени, прежде чем Морбиус выйдет из состояния нирваны. Возвращаясь в гостиную, я успел сделать по коридору всего несколько шагов, как вдруг замер на месте от внезапно пришедшей в голову идеи.

Это была одна из тех идей, которые возникают внезапно, во всей своей полноте и так ясно, будто вспышка молнии. Она испугала меня, но была такой захватывающей и явно правильной, что я почувствовал в себе силы победить страх. Снова взглянул на часы. В моем распоряжении оставалось по крайней мере четыре часа, то есть больше, чем достаточно. Теперь нужно уложить спать Алтайру, чтобы убрать ее с дороги, а потом уже идти дальше, приняв все меры предосторожности.

Положившись на провидение, я вошел в гостиную. Алтайра уже закончила разговор с Адамсом. Пояс видеофона висел на ручке кресла, а она сидела, откинувшись назад, глядя прямо перед собой и, видимо, созерцая свое таинственное будущее.

С ней все обошлось без всяких хлопот. Она была настолько поглощена своими видениями, что, когда я сказал, что ее отец будет отдыхать еще часов пять-шесть и ей самой следует поспать, она согласилась без малейшего возражения. Улыбнувшись мне и сказав: «Спокойной ночи», она вышла так послушно, будто была примерной школьницей, а я не терпящей пререканий классной дамой. Видимо, ее ум настолько наполнился новыми, необычайными для нее ощущениями, что подобная реакция на мои слова оказалась чисто автоматической. И я не удивился этому. Бедное дитя! Бедное дитя! Девятнадцать лет безмятежной жизни — и вдруг такие переживания!..

После ее ухода я подождал еще десять минут. Время, казалось, тянется невыносимо. Наконец эти десять минут прошли, и я отправился в другой конец гостиной, к кабинету Морбиуса. Но на полпути остановился, быстро вернулся к столовой нише и нащупал выключатель, которым пользовался Морбиус, когда показывал нам, как закрываются стальные ставни. Легкое нажатие — и окна мгновенно и бесшумно задвинулись. Зеленоватый лунный свет погас.

Довольный своей предосторожностью, я сразу же забыл о ней и опять пошел к противоположной стороне гостиной. Я почти бежал, но, когда дошел до кабинета, невольно замедлил шаг. Мне было страшно. Страх был противоречивым: с одной стороны, я боялся, что провидение может помешать выполнению моего намерения, а с другой — я пугался даже самой мысли о его осуществлении…

Я открыл дверь. В глаза ударил свет. Я глубоко вздохнул, вошел и направился к двери в скале. Видимо, провидение не было против меня, потому что дверь креллов оказалась открытой, как и тогда, когда Морбиус выпроваживал нас отсюда. Я снова глубоко вздохнул. Мне было трудно дышать, и сердце колотилось неровно.

Наклонив голову, я прошел под странной формы сводом и ступил на каменный пол коридора. Шаги отдавались мягким приглушенным эхом. Пройдя коридор, я очутился в лаборатории и остановился. Звук шагов замер — и тишина, воцарившаяся немедленно, была подобна удару. Было похоже, будто я натолкнулся на какую-то мягкую невидимую преграду. Медленно прошел я к огороженной площадке лаборатории и сел там, где тогда сидел Морбиус. Потом потянулся за наушниками, которые креллы называли «вратами», надел их на голову, приладил гибкие рукоятки, чтобы электроды пришлись там, где устанавливал их Морбиус: по одному на каждый висок, а третий на темя.

Теперь надо было успокоиться, но сердце билось все еще тяжело. Я перебрал в памяти все, что слышал от Морбиуса, и понял, что хотел бы знать гораздо больше. Нажав первый выключатель, расположенный за перилами, я посмотрел вверх на распределительную доску и увидел слабую вспышку регистратора.

Белый выключатель находился как раз у меня под рукой. Оставалось только сделать движение пальцем приблизительно на дюйм вправо.

На какое-то мгновение я вспомнил о Джоне Адамсе и подумал о том, что он делает теперь и как бы он вел себя, если бы мог меня увидеть.

Глава седьмая. КОМАНДОР ДЖ. ДЖ. АДАМС

Это была тяжелая ночь. Я ничего не мог сделать. Да и никто бы ничего не смог сделать. Можно было только держать охрану наготове и ждать… Опасаясь нового нападения, я не рискнул продолжать работу с сердечником. Оставалось только ходить по кораблю и около него, стараясь поддержать дух каждого, кто в это время был на ногах. А на ногах были почти все. Да и кто бы не бодрствовал после того, что случилось с Лонни? Интересно, лучше ли было с Дирокко?

И я подумал о докторе. Я не мог не вспомнить о нем, потому что все время думал об Алтайре. Естественно, что и доктор не выходил у меня из головы. Удивительный человек! Надо иметь мужество, чтобы отправиться туда одному. Особенно после того, как останки бедного Лонни очистили от песка. Доктор прекрасно знал: то, что случилось с инженером, может случиться и с ним.

Я собирал личные инструменты Лонни, когда дежурный на локаторе позвал меня. Подбежав к пульту управления, я нашел парня в полной растерянности. Во время первого нападения на экране ничего не было замечено, а теперь появилось какое-то мерцание, которое он не мог понять. Показание локатора было нехарактерным для обычных явлений, но дежурный утверждал, что это не какая-нибудь неисправность.