Рикэм-бо «Стерегущий берег» (СИ) - Кротков Антон Павлович

Впрочем, чтобы достичь больших высот, полезно иметь рядом сильных врагов. Это поддерживает в тебе злость и кураж. Его отец при любом застолье поднимал обязательный тост: «За наших врагов!». И объяснял тем, кто не понимал: «Благодаря им мы становимся сильнее, движемся вперёд и чего-то добиваемся».

Про себя Родригес знал, что у него хватит мозгов и злости, чтобы вернуть всё, что у него забрали — репутацию, служебный статус, независимость. Он ещё доберётся до самых верхов! Ведь смог же он когда-то сначала вырваться из пуэрториканского гетто и получить образование, а потом сменить заурядный мундир патрульного на штатский костюм детектива не самого последнего отдела полиции, занимающегося разведкой — внедрением тайных агентов в криминальные структуры и работой с осведомителями.

Он то знал, чтобы сделать карьеру, военную ли, полицейскую — все равно, нужно, чтобы на уме было только повышение, повышение и еще раз повышение. Необходимо помнить, что продвижение по службе само по себе не происходит, его для себя тщательно подготавливают! Для этого надо уметь всегда быть на виду у высокого начальства, рекламировать собственные заслуги и не быть щепетильным в выборе средств.

Наверное, на лице сержанта промелькнуло что-то такое, отчего Гуллер почувствовал неловкость и примирительно сказал:

— Ты же знаешь, Рико, я всегда прислушивался к твоему мнению. Ты почти сразу стал моим заместителем, хотя лейтенанту Флетчеру и ещё кое-кому в отделе это и не понравилось. Но на этот раз, по-моему, ты порешь горячку. Слухи и домыслы к делу не подошъёшь. Прежде чем предъявить яйцеголовому университетскому пижону официальное обвинение надо хотя бы доказать, что он был знаком с зарезанным иностранцем.

Родригес заставил себя улыбнуться.

— Наверное, вы правы, кэп! Надо ещё покопать вокруг этого Исмаилова.

Через несколько минут сержант вышел из кабинета. Улыбка тут же сползла с его лица. Сержант направился к лифту, чтобы спуститься в буфет. По пути он выплюнул спичку мимо урны. Афроамериканский паренёк из гражданского персонала, который мыл пол, сделал ему вежливое замечание. Сержант резко остановился и повернулся к уборщику.

— Закрой пасть! — рявкнул он. Юнец остолбенел и с испуганным лицом вжался в стену. Но Родригесу этого показалось мало, нужно было выплеснуть на кого-то накопившуюся агрессию.

— Значит, ты, гадёныш, считаешь, что можешь указывать мне?! Родригес сгрёб мальчишку за лацканы рабочего комбинезона и встряхнул. — Может, ты шпионишь тут? Сколько тебе платят твои дружки-бандиты, что ты, словно крыса, разнюхиваешь для них наши секреты? Скажи, не бойся меня. Ну!

— Я не шпион, — выдавил из себя насмерть перепуганный юнец. — Клянусь!

Брезгливо оттолкнув обмочившегося уборщика, Родригес зашагал дальше.

Едва закрылись двери лифта и он остался один в тесной кабинке, сержант закусил кулак, лицо его будто свело судорогой ярости и ненависти. Затем он несколько раз изо всех сил ударил по стене, так что на металлической обшивке остались вмятины, а костяшки пальцев превратились в кровавые раны. Зато на душе немного полегчало.

Глава 42

Вначале Игорь случайно увидел его издали, следом запавшая в память фамилия несколько раз попалась в журнальных статьях. То, о чём этот человек говорил и писал, стало питательной почвой для размышлений. И всё же решение ехать к нему, чтобы искать личной встречи родилось спонтанно, вдруг. Но, как Исмаилов и опасался, подступиться к научной знаменитости оказалось непросто…

В ожидании интересующей его персоны Игорь прогуливался у входа в главное здание Калифорнийского института Океанологии. Он уже успел во всех деталях рассмотреть глубоководный батискаф на постаменте и раз десять прошёлся туда и обратно вдоль строя водолазных скафандров, выставленных в витрине. Но не океанские глубины занимали все его мысли.

Исмаилова не покидало чувство, что за ним наблюдают. Слова зарезанного «Литератора» о некой могущественной организации и полное отсутствие ясного понимания, кто твой враг и каковы его планы в отношении тебя, не позволяли расслабиться не на секунду. Если каждый твой шаг контролируется (эта мысль здорово его нервировала и являлась все чаще), то почему вместо того, чтобы просто устранить его, как проблему, с ним затеяли такую сложную игру: вначале пытаются отравить, потом оставляют в его квартире трупы, чтобы затем предложить помочь избежать электрического стула? Хотя, не исключено, что сложной игра кажется только ему, а на взгляд профессионалов всё выглядит простым и логичным. Например, кому-то важно быть уверенным в том, что даже после исчезновения последнего свидетеля копии хранившихся у него опасных документов вдруг не всплывут из тайного сейфа. Или же им нужно от него что-то другое?

«Добро пожаловать в клуб свихнувшихся на почве шпиономании параноиков», — горько усмехнулся про себя Исмаилов. Он снова вспомнил, как когда-то с вальяжной иронией уговаривал Габора не преувеличивать мнимые угрозы. Теперь то он на собственной шкуре узнал, каково было несчастному Джорджу, и самоирония его выглядела жалкой.

Хоть Исмаилов и язвил на сей счет, но, как большинство обывателей, верил в «недремлющее око» спецслужб и был убежден: приди могущественным стражам государства охота отправить его на тот свет, навечно засадить в тюрьму или объявить сумасшедшим, и это не составит им большого труда. А раз с ним так долго церемонятся, значит, тому должна быть веская причина. «Понять бы только, чем я так кому-то интересен?» — в который раз спрашивал себя отставной лётчик. От точного ответа на этот вопрос зависело всё.

А пока надо постоянно быть на чеку. Уже вторую ночь Исмаилов ночевал в разных отелях (не везде селили с животными, и сегодня им с Сократом пришлось полночи колесить в поисках прибежища). Везде он вглядывался в лица прохожих, избегал садиться в первое оказавшееся поблизости такси, придумывал всё новые уловки, чтобы ускользнуть от незримых наблюдателей. Не удивительно, что своим издёрганным напряжённым видом он не внушил добрых чувств давно ожидаемой персоне.

Заметив, что сбоку к нему приближается подозрительного вида тип, профессор океанологии Уолтер Хиггинс остановился, круто всем телом развернулся ему навстречу и сердито в упор уставился на неизвестного.

— Здравствуйте, профессор — замедляя шаг, сказал Исмаилов и приподнял шляпу.

— Привет, — недружелюбно отозвался океанолог. Невысокий и круглый, с растопыренными ушами и сверкающим взором он напоминал драчливого мальчишку-переростка. Хиггинс даже по-боксёрски широко расставил ноги в мальчиковых ботинках и набычился, будто готовясь выстрелить в неприятельскую челюсть серию хуков и свингов.

— Простите, но мне нужно поговорить с вами, — пояснил Исмаилов.

Хиггинс молчал, продолжая его разглядывать, потом произнёс с неожиданной для его бодрого вида усталостью:

— Послушайте, я сыт по горло вашим братом. Если вам нужно взять интервью, обратитесь к моему пресс-секретарю миссис Гриффит.

— Вы меня не помните?

— А должен?

Исмаилов пожал плечами:

— Я надеялся…

— Вы надеялись? — переспросила толстячок, не понимая, что неизвестный имеет в виду. — Мы знакомы?

Он снова внимательно оглядел незнакомую фигуру.

— Заочно — Исмаилов загадочно ухмыльнулся.

— Я вас не помню, — отрезал океанолог, и попыталась уйти, но странный тип не позволил, выставив руку с тростью.

— У вас с головой как? — спросила Хиггинс, теряя терпение.

— Хуже, чем может показаться, — совершенно серьезно ответил Исмаилов. — В последнее время мне стали мерещиться призраки. Я даже не уверен, что та океанская тварь, которую я видел — порождение моего воспалённого мозга.

Выражение лица профессора изменилось, он спросил уже более миролюбиво:

— Как вас зовут?

— Грегори.

Океанолог с задумчивым видом покачал головой:

— Ваше имя ничего мне не говорит.

— Неудивительно, — усмехнулась Исмаилов. — Но моя акула просила передать, что вы кое в чём заблуждались на её счёт в своём продвинутом курсе выживания.