Мерецков - Николай Великанов

Мерецков передает состоявшийся с ним разговор.

— Николай Константинович, вы служили еще в старой армии, в Первую мировую войну являлись начальником мобилизационного отдела нашего же округа. Непосредственных подчиненных было у вас два помощника и два писаря. Во всяком случае, так мне рассказывали. А когда началась война, МВО отмобилизовался хорошо. Единственное недоразумение, которое случилось тогда, — сломался ключ от шкафа с мобилизационными документами. Для ликвидации поломки слесарю понадобилось десять минут, а потом все шло без перебоев. Так это или нет?

Горбатов смеется:

— Так.

— А теперь что происходит? В том же отделе аппарат вместо четырех — девяносто человек…

— Да у меня в отделе еще сорок человек, — добавляет Горбатов.

— Вот видите? Сто тридцать человек. А нам нужно создать мобилизационный план. Мыслимо ли это? Мы утонем в бумажном море. Оставить бы человек двадцать, остальных перевести на другие должности, переписку между комнатами внутри отделов совсем ликвидировать, внешнюю переписку свести до минимума, а потом разрабатывать конкретный план.

— Неплохо бы, — говорит Горбатов, — да только меня могут не послушать, скажут, что я старую линию гну. Но если вы внесете подобное предложение, я вас решительно поддержу.

Пошел Кирилл с докладом к Перемытову, изложил идею. Начальник штаба подумал и отвечает:

— Верное предложение! Пойдемте к командующему.

Пришли к Ворошилову. Мерецков доложил обо всем с начала до конца. Тот посмотрел на него, усмехнулся и спрашивает Перемытова:

— А этот парень не ликвидирует у нас вообще всю работу?

— Нет, — отвечает Алексей Макарович, — он правильно предлагает.

— Хорошо, посоветуюсь с Михаилом Васильевичем.

Сел в автомобиль и уехал к Фрунзе. Часа через полтора вернулся, вызвал Перемытова и Мерецкова и сообщил, что заместитель наркомвоенмора одобрил предложение, посоветовал слить мобилизационный и организационный отделы воедино, назначить Мерецкова начальником объединенного отдела, Горбатова — заместителем. Штаты сократить со 120 до 60 человек.

— Если дело пойдет, — сказал Ворошилов, — а излишки вновь обнаружатся, можно сокращать дальше, пока не дойдем до требуемого минимума. Действуйте, товарищи…

Так начал молодой начальник моботдела радикальную перестройку в своем ведомстве.

Перемены в работе дали хорошие результаты. Перемытов был доволен. Вскоре он поставил вопрос о назначении Кирилла своим помощником. Назначение состоялось, но без освобождения от должности начальника мобилизационного отдела. Он стал по совместительству помощником начальника штаба и заодно по политической линии комиссаром штаба.

Мерецков пишет: «Казалось бы, под бременем трех должностей я должен был задохнуться. А фактически только теперь появилось у меня свободное время. Работа с мобилизационным планом пошла совсем по-другому. Центр ее тяжести был перенесен в войска, причем главное внимание уделялось их материальному обеспечению на случай развертывания».

Перемытова Кирилл все время держал в курсе дел. Когда реорганизация закончилась, они вместе пошли к командующему. Ворошилов долго рассматривал схемы, а потом поинтересовался, каково положение в приграничных войсках. Перемытое ответил, что примерно такое же. Тогда командующий забрал все материалы и поехал с ними к председателю Реввоенсовета, которым в начале 1925 года стал Фрунзе. Вернулся он только к концу дня: оказалось, что Фрунзе изучал схемы очень обстоятельно. Затем Климент Ефремович спросил, сколько времени ушло на данную работу. Мерецков ответил:

— Если считать с проверкой сведений на местах, то шесть месяцев.

— А сколько человек выполняло эту работу?

— Пять человек.

— Вы в числе этих пяти? — Да.

Тут же командующий приказал предоставить всем пятерым полуторамесячный отпуск и отправить на курорт, в Гурзуф. А Мерецкова еще вдобавок премировать двухмесячным окладом. Кирилл сказал, что в гурзуфский санаторий его не примут, так как у него маленький ребенок. Оставить же семью и ехать одному он, к сожалению, сейчас не может. Тогда командующий распорядился, чтобы сотрудник для особых поручений обратился от его имени к начальнику санатория о выделении Мерецкову отдельной семейной комнаты…

После отпуска Кириллу работалось с еще большим упоением. Он вплотную занялся изучением территориальной системы, проводил опытные мобилизации, охватывавшие довольно крупные зоны внутри округа. Он поставил себе цель постепенно затронуть весь округ и этим проверить действенность плана на случай войны. Дело было поставлено так, что местную мобилизацию осуществляли уездные военкоматы, а территориальными частями ведали губернские военкоматы, ставшие территориальными управлениями.

В округе проводились большие маневры регулярных частей с привлечением территориальных. Штаб организовывал многочисленные инспекторские поездки. Их возглавлял чаще всего сам Ворошилов, который очень интересовался не только службой и боевой готовностью войск, но и повседневным бытом, а особенно жизнью семей командного состава.

Осенью 1925 года страна пережила новую потерю — не стало Фрунзе. Он скончался после неудачной операции[39].

Смерть Михаила Васильевича Кирилл перенес тяжелее, чем кончину Ленина. Мерецков вспоминает, что вечером 31 октября 1925 года человек десять из руководящего комсостава МВО (в их числе был и он) отправились в Боткинскую больницу. Ворошилов с двумя товарищами пошли наверх выяснить состояние прооперированного Фрунзе, а остальные ждали на улице. Через несколько минут Ворошилов показался в дверях больницы, вид у него был подавленный. Он скорбно сообщил, что героя Урала, Туркестана и Перекопа больше нет.

Настали печальные дни. Колонный зал Дома союзов, где был установлен фоб с телом покойного, не вмещал массы людей, пришедших проститься с Фрунзе. Особенно много было военнослужащих. В траурном почетном карауле сменялись руководители партии и правительства, высокопоставленные военачальники. Стоял в карауле и Кирилл Мерецков…

Спустя некоторое время на пост председателя Реввоенсовета по рекомендации Сталина назначили Ворошилова. Он отказывался, говорил, что нужно искать другую кандидатуру, что ему не заменить такого крупного государственного деятеля, каким был Фрунзе. Однако назначение все же состоялось.

Сотрудники штаба Московского военного округа восприняли это как должное, считая Ворошилова одним из самых подходящих лиц для руководства армией. С удовлетворением воспринял назначение Ворошилова и Мерецков.