Зеркало для никого (СИ) - Ингвар Лара

Персиковое постельное белье, розовые занавески. Декоративные подушки в виде кошачьих мордочек, доска желаний, на которой были вещи, не интересующие меня от слова совсем. Из всех вещей, которыми я дорожила, в этой комнате были пластиковые реалистичные фигурки со скандинавскими богами подаренными мне бабушкой на день Рождения, чьими именами или историями я не интересовалась до недавнего времени. Сейчас то я знала, что здоровый качок, держащий в руке молот – это Тор, красивый брюнет в темных шмотках – Локи, а у старика Одина два ворона на плечах и нет глаза. Другой, дорогой мне вещью, была фотография Мист, запрятанная под картинкой с изображением горячего как лава музыкального исполнителя. Я поглядывала на нее время от времени, и Зрители думали, что я сохну по Хан Ци Шину, а на самом деле я смотрела на сестру. Подарок Амалии – Красный город в снежном шаре да томик со стихами, прихваченный из Библиотеки. Старая хранительница разрешила его не возвращать. Оказывается, я была первой, кто взял его за последние сто лет. Я не понимала и половины слов и рифм, но мне хотелось читать его. Чего стоило только:

«О, только б огонь этих глаз целовать

Я тысячи раз не устал бы желать.

Всегда погружать мои губы в их свет —

В одном поцелуе прошло бы сто лет.»

Что за человек бы не писал эти строки, он смыслил в любви куда больше, чем Локи. Да и в поэзии. Иногда я и сама начинала думать стихами, и мне это нравилось. Заставляло улыбаться.

– Почему ты улыбаешься? – спросил меня Тео, обернувшись. На него моя комната не произвела особенного впечатления. Он цепким взглядом выхватил томик стихов и фигурки из скандинавской мифологии и, кажется, сделал свои выводы. Скорее всего такие же ложные, как делают Зрители, замечая как часто я пялюсь на портрет Хан-ци.

– Потому что ты здесь, а я соскучилась, – ложь слетала с языка легко. Быть может потому, что не была совсем уж неправдой. Я сделала к нему шаг первой. И конечно же, он мне ответил.

Мы целовались, но губы Тео были холодны на ощупь. В моих также не было ответного жара. Будто два актера, мы отрабатывали придуманные для себя роли. Одежда слетала, в какой-то момент я осталась в одном только топе и трусиках, а в Тео проснулся живой энтузиазм. Я же нервничала так, что анализировала каждое свое действие, жест, поцелуй и вздохи. Мы переместились на кровать, подушки с котиками были сшиблены на пол. Когда и мой топ улетел куда-то в сторону комода, то мы с Тео синхронно зажмурили глаза и отодвинулись друг от друга. Обоим требовалась минутка, чтобы привести дыхание в порядок.

Первым заговорил Тео:

– Нам можно делать с тобой все, что угодно, кроме одного, – сказал он, когда камеры отключились. Он смотрел в сторону, да и я была слишком смущена, чтобы поднять глаза. В конце концов мы повернулись спинами друг к другу. Я слушала его голос, рассматривая плакат «Спасем тигров», на своей стене. Было мне вообще дело до тигров? Никакого.

– Чего?

– Мы не можем просто поговорить по душам.

– По душам могут поговорить те, у кого есть души. Мы с тобой – образцы для подражания, а не люди.

Тео пошевелился, кровать скрипнула. Если бы дома кто-то был, я бы густо покраснела. Как своевременно мама отправилась на встречу с подругой. Хорошо, что и собаку с собой захватила, Маффин бы наверняка ломился в комнату, услышь он странные звуки.

– Так и знал, что ты не пустышка!

Он чуть наклонился назад, так что его обнаженная спина коснулась моей. Матрас прогнулся под нашим весом. Невзирая на то, что ситуация была до крайности неловкой, я испытала приятную дрожь.

– Расскажи мне, что случилось с твоей сестрой? – первым делом спросила я его. Ведь Тео прав, нам не полагается разговаривать. Но вот мы говорим. Как знать, как много у нес времени. Сколько отведено подросткам на занятие сексом? В брошюре, которую нам давали в школе писалось о многом, но этот пункт отсутствовал. Можем ли мы проболтать час или два? Или лучше оставить это на следующий раз… В то, что этот следующий раз будет я не сомневалась.

– Я не знаю точно, она не в первый раз на принудительном лечении. Анастасия всегда была немного странной. Раньше она носила мешковатые шмотки, волосы не красила, очки во все лицо, еле держалась в школе. Родители и ругали ее и показывали психологу, а потому отправили лечиться. Мне она говорила, так лучше прятаться. От кого только?

– От Зрителей, Тео. От Зрителей. – Я подавила в себе желание обернуться, – Иногда лучше стать невидимой. А когда ты не красив, тебя не замечают. Это дает определенную свободу. Анастасия очень умна, она написала программу… Ты, знаешь, что Красный город… – я так давно молчала о том, что знала, что сейчас испытала несравненное чувство полного освобождения. Но Тео смог меня удивить. Он не дал мне договорить, сказав четко и спокойно:

– Обман. Там все живут почти также, как и мы. Я посмотрел видео. И знаю давно, хоть и доказательств не было. Анастасия сказала мне несколько лет назад. Они тогда сильно поссорились с отцом. Она кричала, что он гадкий лжец, который дурит целый город и хотела выйти в Красный. Тогда он отправил ее на терапию на месяц. После этого месяца она вернулась другой. Стала Девяткой, а значит терапия подействовала и все стало хорошо, – он улыбнулся, вовсе не понимая, что преображение Анастасии было вовсе не связано с тем, что ее разум был насильно подвержен воздействию врачей. Кажется, Тео считал, что принудительное лечение пошло ей во благо: – Расскажи мне про Локи, про эти вечера в Джаз-поэт клубе.

Рассказывать было особенно нечего. Локи тоже знал мою сестру, он читал странные стихи, говорил, что каждое его слово о себе самом – правда. Но вместе с тем все его слова казались безумным бредом. Я прочитала ту часть стихотворения Локи о самом себе, которую смогла запомнить, прокомментировав «Ну, ерунда же, правда?». Вот только Тео оказался со мной не согласен:

– В мире есть место, где растут одни березы, хоть это и парадокс. На Лунном грунте они приживаются лучше любых сельскохозяйственных культур. Березы стали первыми деревьями, которые прижились под куполами на Луне. Они там вырастают исполинских размеров, почти до ста метров. Верхушки приходится срезать, чтобы они не повредили купол.

Информация интересная, но толку от нее никакой. Сомневаюсь, что Локи мог родиться и вырасти на Луне, а потом вот так без проблем пробраться на землю. Шаттлы отправляются в космос раз в год, не чаще. А люди, которые уезжают покорять Луну, обычно не возвращаются на землю. Почему? Мне это было неизвестно. Позвонить и узнать, как они там было возможно. Но Лунные мальчики и девочки обычно спустя месяц отдалялись от родных и больше не желали поддерживать контакт с ними. Ходили слухи, что у них там культ, как в древние времена. Что они верят в великого бога, строят свои жизни вокруг поклонения ему.

– Почему ты хочешь отправиться на Луну? – спросила я Тео. Он откинул голову назад, так, что наши макушки столкнулись. Я живо могла представить, как его синие глаза обратились в потолок, так словно он мог куда дальше моего дома. Словно он мог видеть те далекие купола с березами, о которых грезил ночами.

– Дело в том, Гель, что мой папа – Законник. Если нет официальной пьянки или игры гольф или софтболл, то он работает из дома. Ну как работает… перекладывает бумажки на столе, отключает камеры, звонит друзьям. Если твой папа получит эту должность, то ты увидишь сама, Законники ничего толком не делают. Невозможно толком писать законы для Красных городов, если ты их только на камерах видишь, а в Зеленый все и так идеально. Поэтому они придумывают всякую ерунду вроде перехода на зимнее время или отсутствие этого перехода, или регулирование потребления электроэнергии, чтобы было как у нас. Все предложения вбиваются в компьютер и уж он то и выбирает наименее бредовые из них. Так вот, у отца на столе лежал список отправляющихся на Луну, и там было два столбика – те, кто хочет поехать из Зеленого города и те, кто из Красного. Понимаешь? Там нет разделения. Этого дурацкого разделения на плохих и хороших. На жалких и правильных. Там просто здоровые люди строят новый мир.