Свидетель, не увидевший свет (сборник) - Алексей Макеев

Герман задумчиво барабанил пальцами, что-то прикидывая в голове. Потом сказал:

– Вот что. У меня есть один знакомый, работает в реабилитационном центре в Подмосковье. Сам из бывших, прошел курс лечения, сейчас вот помогает таким, как ты. Насколько я знаю, там лечение бесплатное плюс кормежка, но надо работать. Если согласен, позвони прямо сейчас. Но имей в виду, насильно там никто держать не станет. Если сбежишь – твои проблемы.

И Крылыч, неожиданно для себя, согласился. И в тот же день оказался в реабцентре в Серпухове. Там он прожил десять месяцев…

Вернулся Крылыч, можно сказать, другим человеком. Лечение было жестким и сводилось в основном к трудотерапии и гимнастике. Приступы ломки современными медикаментами никто не купировал – их там просто не было. Приходилось переламываться «на живую». Не все выдерживали такое лечение, но те, кто проходил круги ада до конца, больше уже к наркотикам не возвращались.

Не вернулся к ним и Крылыч. Даже спиртного не пил. Единственное, что он себе позволял, – раз-другой в месяц покурить анаши. Герман помог ему и с работой. Сказал прямо:

– В группу к себе взять не могу. Музыкант ты, извини, хреновый, поэт – еще хуже, так что музыкальная карьера не для тебя.

Реально же предложил работу неожиданную – в салоне красоты у своей сестры. Конечно, Крылыч там не маникюр дамам делал, а был всего лишь промоутером: стоя перед салоном, раздавал флаеры. Потом хозяйка салона открыла услугу тату, и Крылыч неожиданно заинтересовался работой мастера. Еще с юности ему нравилось это занятие, а тут решил научиться всерьез. Через три месяца он снял подвальчик на Октябрьской, получил лицензию и стал ждать клиентов. Нужно сказать, что они не заставили себя ждать: всплыли старые связи, и к Крылычу потянулись друзья и знакомые знакомых, из тех, с кем он проводил время в юности. Рекламой ему служило «сарафанное радио», и оно, кстати, работало на него лучше всех. Рука у Крылыча оказалась легкой, «бил» он наколки споро, жалоб на его работу не было, и вскоре он стал одним из самых уважаемых мастеров – правда, не среди гламурной среды, а среди все той же неформальной публики, к которой всегда имел тяготение.

Гуров познакомился с Крылычем случайно, когда было совершено убийство одного рок-музыканта, который, по слухам, был завсегдатаем той самой «двушки». Крылыч проходил свидетелем и, как выяснилось в ходе дела, никакого отношения к смерти музыканта не имел. Однако в квартире у него при обыске Гуров нашел наркотик… Немного, но все же для статьи хватило бы. Тогда он пожалел парня и не стал сажать. Правда, в отдел привез и продержал в КПЗ несколько суток – чтобы запомнил. В ходе бесед он предупреждал пацана о том опасном пути, на котором он находится, и отпускал, честно говоря, с тяжелым сердцем, потому что был почти уверен: парень долго не продержится. И тем более он был рад встретить его через несколько лет уже исцелившегося от наркозависимости.

Именно к Гурову и пришел Крылыч, когда ему понадобилось сделать лицензию, и хотя это не относилось к ведомству, в котором служил полковник, он и на этот раз помог Крылову, причем уже с куда более легким чувством. Пару раз после этого Крылыч помогал ему по мелочи, и вот, кажется, настал момент, когда его содействие реально могло помочь…

– …Но идти к Крылову без рисунка смысла не имеет, – заметил Гуров. – Так что остается ждать.

Орлов молчал. Он всегда был против бездействия и, по возможности, сопротивлялся ожиданию, даже если это ожидание было вынужденным. В данный момент так и было, и все же Орлову не хотелось терять время даром. Проблема в том, что даже использовать это время для обсуждения дальнейших путей и построения версий было нецелесообразно: слишком мало им пока известно. Они не знали ни имени жертвы, ни рода ее занятий, ни круга родных и знакомых. В таком контексте выдвижение любых версий равнозначно гаданию на кофейной гуще, а этого Орлов также терпеть не мог. Он любил опираться на факты. И все же…

– Позвони эксперту, – буркнул он, обращаясь к Гурову. – Может быть, какой-то результат уже есть.

– Гуров, имей совесть! – не дав Гурову сказать и слова, проскрипел в трубке голос Козлова, который по высветившемуся номеру понял, кто звонит. – Я же сказал, что сообщу сразу, как что-то будет известно досконально! Почему я каждый раз должен повторять одно и то же? Вместо того чтобы заниматься делом, я вынужден отвлекаться на ваши идиотские звонки! А я, между прочим…

Гуров молча отключил связь и развел руками, показывая, что результатов пока никаких.

– Очень содержательная беседа, – усмехнулся Орлов.

– Этого и следовало ожидать, – заметил Лев.

– Петр, ну, в самом деле, давайте просто подождем, – миролюбиво предложил Крячко. – Как только Козлов позвонит, Лева пулей помчится к этому кольщику!

– А ты куда пулей помчишься? – покосился на него Орлов. – Не знаешь? А я тебе скажу. Вы сейчас оба мчитесь, берете сводки за последние месяцы с других районов, внимательно – внимательно, Крячко! – просматриваете все дела и сверяете их на предмет похожести.

– Подозреваешь маньяка? – спросил Стас. – Это вряд ли. Если бы была серия, уже стало бы известно.

– Вот и исключите серию, – ответил Орлов. – Я этому только рад буду.

Шел четвертый час, как сыщики сидели в своем кабинете, углубившись в сводки происшествий во всех районах Москвы за последние три месяца. Орлов, правда, назвал период в полгода, но Гуров и Крячко понимали, что это было сделано с запасом. Серийные убийства обычно происходят с меньшим интервалом.

Задача Гурову и Крячко выпала кропотливая и нудная. С марта месяца в Москве и ее окрестностях чего только не произошло, и все эти происшествия нужно было сначала пробежать глазами, отделить смертные случаи от прочих, а затем уже тщательным образом изучить каждое, причем квалифицируемое не только как убийство, но и как несчастный случай и самоубийство, ибо в свете последних событий первоначальная трактовка могла быть ошибочной.

Через три часа головы у обоих сыщиков буквально пульсировали от обилия информации, которую все труднее становилось сортировать. Первым не выдержал Крячко. Он оторвал крупную голову от текстов и произнес, с хрустом потягиваясь:

– Фу-у-ух ты! Лева, я предлагаю сделать перерыв. Я, например, чертовски хочу есть!

– Стас, давай уже закончим и с чистой совестью пообедаем, – предложил Гуров, не любивший оставлять дела недоделанными.

– Тогда уже поужинаем! – хмыкнул Крячко. – Времени-то, между прочим, почти пять часов! Скоро уже рабочий день закончится, а твой эксперт так и не звонит.

– Он такой же мой, как и твой, – возразил Лев.

– Может, он про нас забыл? Позвонить ему, напомнить?

– Вот ты и позвони, – усмехнулся Гуров, вспомнив последний телефонный разговор с Козловым, который с большей правдивостью можно было назвать монологом.

Крячко, видимо, совсем не хотелось повторения, но уже связанного с ним самим, и он замолчал.

– Вот посмотри, Стас, я кое-что уже выделил, – сказал Гуров. – Давай сверим то, что имеем, может быть, появится связующее звено.

– Давай, – согласился Крячко, уже смирившийся с переносом обеда.

– Итак, Светлана Иванова, двадцать три года, найдена утонувшей на пляже в Реутове.

– Так это в Реутове! Вряд ли с нашей имеет что-то общее.

– Стас, я читаю то, что имею. Тут все случаи такие – прямой связи нет, если судить по месту и способу убийства. А больше у нас ничего нет! Ни имени, ни места жительства жертвы мы не знаем – ничего! Даже внешность ее нам пока неизвестна, потому что при жизни, полагаю, она выглядела куда лучше, чем та биомасса, которую выловили в Строгино!

– Ладно, ладно, – примирительно сказал Крячко. – Читай дальше. Сразу скажу – у меня по Реутову никого нет.

– По Ивановой заключение следующее: смерть произошла в результате несчастного случая…

– Ну, и зачем вообще тогда ты ее отметил? – спросил Крячко.

– Затем, что утонула она, сорвавшись с «тарзанки» раньше времени. Она должна была перелететь через пруд и опуститься в воду на другой стороне – там, где неглубоко. А она почему-то спрыгнула прямо на середине пруда. То ли сорвалась, то ли не рассчитала. Плавать девушка умела плохо. Пока остальные чухнулись, пока доплыли – она уже не дышала. Может быть, ее и можно было откачать, да все растерялись, вызвали «Скорую», ну, а та пока доехала… – Гуров махнул рукой.

– То есть общий момент – «тарзанка»? – задумчиво спросил Крячко.

– Да. Ну, и конечно, возраст и пол – тоже женщина, тоже молодая. Дальше. Аксенова Наталья, двадцать восемь лет. Эта была найдена повешенной в лесу. Ну, тут классическое убийство. Пока что по подозрению задержан ее сожитель, тридцатипятилетний безработный.

– Так, где его держат? – сдвинул брови Крячко.

– В третьем СИЗО.

– Может, смотаться туда? Поговорить с тамошним следователем?