Бросок за мечтой (СИ) - Андрей Балабаев

   - Мы, безусловно, смогли бы остановить распространение болезни.

   - Смогли бы, изувечив Ауру, сжигая мало-мальски мощные вычислительные кластеры и сети разрушая. Оставив мир наш беззащитным перед прямой угрозой. Итак, теперь вопрос в мотивах действий этого врага.

   - Диверсионная атака. Возможно, совмещённая с попыткой получения информации о нас.

   - Объект успел что-либо передать назад?

   - Насколько нам известно, нет. По крайней мере, не доступными нам каналами.

   - Уже неплохо. Что ж, принимаем версию астрокоммандера о диверсионной атаке как рабочую, и это означает, что мы находимся в состоянии войны. С текущего момента любые объекты, пытающиеся приблизиться к Ауре, считать враждебными и немедленно уничтожать на предельных дистанциях.

   - Эта штука не оставила нам закладок?

   - Отдельные элементы обнаружены, но поиск продолжается. Хочу заметить, что объект отличался чрезвычайным техническим совершенством. Огромная энерговооружённость, совмещённая с высокой конструктивной устойчивостью и вычислительной мощностью, достаточной для проникновения в сети Ауры - свидетельство технологического превосходства чужих. В настоящий момент мы имеем очевидное преимущество исключительно в доступной массе готового к использованию вещества, но в условиях...

   - Но в условиях войны с системой следующего технологического порядка это преимущество будет играть ничтожную роль, - подхватил актор. - Необходимо продолжать сбор информации. И наконец, ещё один вопрос, который меня беспокоит. Аура! Чем была вызвана задержка в принятии решения о предоставлении экстренных полномочий в области Биома?

   - Невозможностью выработать консолидированное решение на основе базовых догм и наличного массива данных.

   - Я это уже слышал. То есть ты... не знала, какое решение принять?

   - Именно так, актор.

   - Оцени вероятность возникновения такой ситуации.

   - Менее одной десятитысячной.

   - Классифицируешь ли ты данное явление, как формальный сбой этических и логических компонент своего интеллекта?

   - Анализ продолжается, актор. В данный момент я склоняюсь к этой версии с вероятностью ноль целых пятьдесят шесть сотых.

   - С учётом имеющихся данных, превентивно запрашиваю экстренные полномочия в области Биома на все случаи физического контакта Ауры с чужеродными объектами искусственного происхождения.

   - Полномочия предоставлены, актор.

   - Конец совещания. Кто хочет, может оставаться на ужин.

   ***

   - Кто ты? Кто ты такой?

   Вопросы продолжали звучать, и ответ тёмной глыбой выплывал откуда-то из глубин - выплывал сам собой, закрывая свет, неотвратимо и величаво. Протяни руку и коснись - твёрдый, холодный камень, на котором высечено одно только слово.

   - Я - никто, - повторил он вслух, пробуя на вкус новое ощущение.

   Не воин. Не личность. Не экзекутор. Пустое место, одно из трёх миллионов никчемных тел, заброшенных в глубины космоса по воле легендарных предков, создавших Ауру.

   Удушающая, рафинированная пустота вползала в его дни, превращая их в самую совершенную из тюрем. Без желаний, без сил, без надежды на будущее оставались только бессонные ночи, заполненные мыслями о несбывшемся, да тяжкие пробуждения, когда истончившаяся броня снов пропускала острые клинки реальности к измотанному сознанию. Римм мечтал о том, чтобы можно было заснуть и не просыпаться тысячу лет, но каждое утро, снова и снова, силой заставлял себя встать. Это был последний рубеж обороны, граница самоуважения, за которой - только деградация и распад. Встать, умыться, проверить новости, отправиться на прогулку. Потом, быть может, позавтракать - если будет необходимость. В очередной раз удержаться от набора букв чужого идентификатора, так и не стёршегося из памяти. В очередной раз изолировать себя от общества, отключив связь, чтобы через час включить её снова и криво улыбнуться всё той же пустоте, скалящейся из инфосферы.

   Воля борола в нём первозданную тьму - и не могла побороть. Тьма билась о бастион воли - и не могла взять эту единственную преграду, ещё стоящую на пути.

   Очередное серое утро принесло новый приступ отчаяния. Он был ожидаем, даже смешон - частью разума Римм сумел отстраниться от непрерывного переживания своего падения, и теперь спасался, наблюдая со стороны за реакциями тела и духа. Знание того, что с ним не происходит ничего особенного, что миллионы и миллиарды людей когда-то прошли через то же самое, слегка помогало оторваться от мазохистского любования собственной ничтожностью. Иногда - на пару часов, иногда - на день. В этот раз кризис начался слишком рано, и ноги сами направились туда, где, казалось, можно капитулировать пред внутренним врагом и получить долгожданное помилование - пусть даже ценой гордости. Смириться с самим собой.

   Кленовая аллея вывела Римма к непримечательной пластобетонной стене, единственному сооружению во всей округе, на отшибе Биома. Высокий портал входа пугал завесой тьмы, над которой щерилось недоброе предупреждение: "Оставь надежду, всяк сюда входящий". Кивнув самому себе, он мысленно выбросил остатки этого чувства, представил, как их, похожие на клочья белых лент, рвёт и уносит ветер, и шагнул навстречу своему страху. В Парк одиночества.

   Одно из самых удивительных и одновременно - самых мрачных сооружений, созданных инженерами Ауры, распахнуло перед ним свои извилистые дорожки. Парк одиночества, огромный механизм, сотворённый с единственной целью - не позволить вошедшему внутрь встретить, увидеть или услышать другого человека. Как бы ни был просторен Биом, как бы ни была велика сама Аура, у живущих внутри людей оставалось не так много возможностей побыть наедине с собой. Никакие попытки создать идеальную планировку, насадить леса и установить расписание посещений самых заповедных уголков не могли отменить того факта, что три миллиона человек теснились менее, чем на пяти тысячах квадратных километров. Пятачок размерами тридцать на тридцать метров на одного гражданина, пятачок, с которого не улететь и не скрыться. Первые поколения граждан, ещё не полностью адаптированные к новым условиям, ещё слишком живо представляющие себе, что они потеряли, построили парк, ставший местом последнего отдохновения от выматывающего общества себе подобных. В прежние времена он способен был изолировать тысячу посетителей, прокладывая для них индивидуальные тропки среди кустарника и деревьев, наглухо экранируя посторонние звуки и подавляя любые системы связи. Тогда от страждущих уединения не было отбоя, ныне же, в эпоху всеобщего счастливого сна, парк пустовал и сделался пристанищем тех немногих, кто по какой-либо причине не смог встроиться в совершенное общество технологического рая. Или таких, кто сам отпал от него, ступив на опасную тропу пробуждения, как бывший экзекутор Римм Винтерблайт.