Прекрасная Юнона - Стефани Лоуренс

Хелен же хотелось, чтобы земля разверзлась и поглотила ее или чтобы вернулась Джэнет и прервала эту смертельную паузу. Ей хотелось чего угодно, лишь бы это избавило ее от необходимости делать выбор. Она не хотела выходить замуж за Хедли Суэйна. Но с каждой минутой эта участь становилась все более неизбежной.

Хелен не ждала, что снова увидит Мартина. Особенно после того, как он грубо выставил ее, и после той пощечины, которую она получила на балу у Бэрхемов. Конечно, такая реакция была естественной для человека с его темпераментом. Но Хелен полагала, что их отношения закончились. Тогда зачем он здесь? Ответ был ясен. Ее сердце болезненно сжалось. Он приехал сюда, чтобы замять скандал.

Как она могла забыть? Хелен ужаснулась, представив себе, что он должен был чувствовать, вынужденный снова делать ей предложение под угрозой общественного порицания. Она крепко стиснула руки в тазике с тестом. Теперь он граф Мертон, от него ждут исполнения правил, предписываемых обществом. То есть от него ждут, чтобы он сделал ей предложение. Но если она согласится, его мать без всякого сожаления лишит Мартина наследства. И это перечеркнет его мечту. В то же время, выйдя замуж за Хедли Суэйна, она спасала его от обеих напастей: и от бесчестья в глазах света, и от разорения. Если бы все узнали, что она помолвлена с Хедли, Мартину не пришлось бы делать ей предложение, чтобы спасти ее репутацию. Он был бы волен жениться на той, кого одобрила бы его мать, и добиться своей самой желанной цели.

Мартин переминался с ноги на ногу. Хелен поняла, что ее время истекает. Она подняла глаза и встретилась с ним взглядом. Должно быть, ее решение как-то отразилось в ее глазах, потому что он вдруг сдвинул брови, а его взгляд сделался свирепым.

– Я приняла решение, – объявила Хелен, боясь, что, если не сделает этого быстро, мужество покинет ее. Еще на одно мгновение ее взгляд задержался на лице Мартина, прежде чем она повернулась к Хедли Суэйну. – Мистер Суэйн, я принимаю ваше предложение.

Хедли Суэйн вытаращил глаза:

– О! Я хотел сказать, да, конечно! Я очень рад, дорогая.

Тишина, воцарившаяся по ту сторону стола, была поистине зловещей. Хелен заставила себя посмотреть туда.

На мгновение Мартин замер от изумления. На какой-то краткий миг на его лице мелькнуло едва заметное выражение обиды, сменившееся затем бесстрастной маской, скрывшей все его чувства. Он с убийственной любезностью поклонился, в очередной раз продемонстрировав, насколько его природное изящество превосходило напыщенные потуги Хедли Суэйна.

– Вы сделали свой выбор. Желаю вам счастья, дорогая. – Он поднял глаза, встретившись с ней взглядом. Его взгляд был холодным и твердым, как камень. Лицо ничего не выражало. – Я молю Бога, чтобы вы не пожалели о той сделке, которую заключили сегодня.

Еще одну, последнюю минуту он не сводил с нее глаз, потом повернулся кругом и ушел.

Хелен стояла у стола, медленно вытаскивая руки из клейкого теста. Она не слышала многословных поздравлений Суэйна. Ее напряженный слух улавливал лишь звук отъезжающей коляски Мартина. Когда он наконец затих вдали, Хелен медленно подошла к креслу, стоящему в торце стола, и опустилась в него. Потом, представив себе все, чего она лишилась, от чего заставила себя отказаться, она положила руки на стол, опустила на них голову и дала волю слезам.

За спиной слышалось потрескивание пламени, но, несмотря на то что Мартин чувствовал себя продрогшим до костей, он не поворачивал кресло к камину. Если бы он это сделал, то увидел бы каминную полку. А увидев ее, вспомнил бы о женщине, которую в то утро в Корнуолле предоставил ее судьбе.

Он не мог поверить в то, что она предпочла ему Хедли Суэйна. Его хмурый взгляд стал еще мрачнее. Мартин сделал из своего стакана большой глоток янтарного напитка. Больше всего его терзала мысль о том, что своим проклятым ультиматумом он толкнул ее в объятия Хедли Суэйна. Эта мысль сводила его с ума. Ему хотелось завыть от ярости. Вместо этого Мартин осушил свой стакан и потянулся к графину, стоявшему рядом на маленьком столике.

Гардины на окнах остались незадернутыми, и он видел, как на черном небе сияют звезды. В Эрмитаж Мартин приехал уже в полной темноте, несмотря на то что гнал лошадей, как безумный. Джошуа молчал всю дорогу – явный признак крайнего неодобрения. Сколько времени Мартин сидит в темной библиотеке, пытаясь утопить свою печаль общепринятым способом, он не знал. Его новый дворецкий Пентли заходил, чтобы предложить ему ужин, но Мартин велел ему уйти. Единственное, чего ему хотелось, – это, упиваясь своим страданием и виски, дойти до полного бесчувствия, которое позволит ему заснуть.

Он потерял Хелен. Потерял безвозвратно. Это конец.

Двери в холл открылись. Мартин взглянул во мрак, готовясь сурово отчитать того, кто посмел мешать ему предаваться отчаянию. Поначалу его глаза, уже успевшие привыкнуть к темноте, никого не заметили, пока в библиотеку неловко не вкатилось кресло.

С трудом сдержав ругательство, Мартин поднялся на ноги. Мать спустилась к нему вниз. Кто, черт возьми, сказал ей, что он приехал?

Двигаясь почти наугад, Мартин собрался с силами и подошел к матери. Он поцеловал ей руку, потом щеку.

– Мама, вам не стоило спускаться. Я бы зашел к вам завтра утром в более удобное время.

– Конечно. Полагаю, вы предпочли бы, чтобы я оставила вас в покое, позволив напиться до бесчувствия. Но прежде чем вы окончательно лишитесь рассудка, я должна вам кое-что сказать.

Мартин нахмурился:

– У меня нет настроения выслушивать нотации или что-то еще в этом роде, мадам.

Кэтрин Уиллисден скривила губы.

– Я назвала бы это сведениями. Сведениями, которые, как я думаю, вы пожелали бы услышать как можно скорее. – Увидев, что ее пребывавший в расстройстве сын даже не пошевелился, она поморщилась. – Да полно вам, Мартин! Вы еще не настолько пьяны. Зажгите свечу, ради бога. Я не большая любительница сидеть в темноте. И будьте так любезны, придвиньте меня по ближе к огню.

Мартин с глубоким вздохом смирился с неизбежным и сделал то, что ему велели. Он не мог себе представить, что мать собирается ему рассказать, но в своем теперешнем полупьяном состоянии был не в силах препираться с ней. После того как он зажег одну свечу, поставив подсвечник на стол рядом с ее креслом, которое придвинул к огню, как она попросила, Мартин вернулся в свое кресло, все так же погруженное во мрак, и отодвинул его назад, чтобы видеть мать.

Усевшись, он заметил, что лицо матери выглядело еще более усталым и осунувшимся, чем обычно.

– Вы хорошо себя чувствуете?

Немного помедлив, графиня подняла на него глаза:

– О да. Хорошо. Но, – она запнулась, – в последнее время я о многом думала.

– Например?

Мать бросила на него взгляд из темноты:

– Я полагаю, что сначала должна рассказать вам о той истории с Сереной Монктон. Со временем я узнала, что ее обвинение не имело под собой оснований.

Наступила долгая тишина.

– А отец знал?

Кэтрин Уиллисден покачала головой:

– Нет, я узнала об этом от Дэмиана несколько лет спустя после смерти Джона. Но думаю, что многие подозревали правду.

Она долго смотрела на свои скрюченные пальцы, а потом, когда Мартин ничего не ответил, взглянула на сидевшего в тени сына.

Мартин пожал плечами:

– Теперь это уже не важно. Все в прошлом.

Мать задумчиво кивнула:

– Я думала послать за вами, но, судя по тому, что до меня доходило, вы, видимо, и без того чувствовали себя прекрасно и с большой вероятностью не откликнулись бы на мое приглашение.

В ответ раздался хриплый смех.

– Совершенно верно. – Мартин протянул руку за стаканом.

Вдовствующая графиня заметила отражение пламени, блеснувшее на стекле, и решила, что будет лучше, если она сократит свой длинный рассказ.

– С тех пор как вы вернулись и снова стали вести светский образ жизни, я постоянно получаю о вас новости из писем моих друзей. Но меня встревожило, что я ни разу ничего не слышала о Дэмиане, хотя он живет в городе уже почти четыре года. Это навело меня на мысль задать своим знакомым некоторые вопросы. Ответы, которые я получила, едва ли могли успокоить материнское сердце. – Она замолчала, стараясь разглядеть в темноте Мартина. – Это правда, что Дэмиан связался с неотесанными деревенщинами, завсегдатаями Тофил Филдс, занятыми лишь тем, что пьют джин и предаются самым непотребным забавам?

После долгой паузы Мартин ответил:

– Насколько мне известно, это правда.

Кэтрин Уиллисден со вздохом опустила взгляд на свои руки.

– Полагаю, это отчасти объясняет то, что произошло. Я просто не могла поверить, что мой сын способен так поступить, но, очевидно, он совсем сбился с пути.

– В оправдание моего достопочтенного братца я вынужден заметить, что все это произошло не без поощрения с определенной стороны. Так что он натворил на этот раз?