Экипаж. Предельный угол атаки - Андрей Орлов

Глотов свистнул. Вакуленко ахнул и начал выбираться из ямы. Он отдавил Сереге руку, саданул ему локтем по челюсти.

– Убью! – пообещал тот. – Ладно, не сейчас.

Они совместными усилиями выдернули из подкопа Витьку, захлопнули крышку, завалили ее досками, начали судорожно отряхиваться. Глотов снова свистнул, но уже на полтона ниже. Второй звонок извещал тружеников о том, что враг уже у ворот.

Серега рухнул на разломанную койку, сложил руки на груди, засопел, Витька с Вакуленко, ненатурально зевая, вышли в комнату. Распахнулась дверь, и помещение наводнили штатские, навьюченные, робкие, стеснительные. Двое тащили носилки с цементным раствором, еще пара – такие же, забитые кирпичами. Их охранял автоматчик.

– Строители пришли, – хлопая глазами, известил Глотов. – Перестройка у них, или как это понимать?

Серега пулей вылетел из казармы, сообразил, что если не выйдет, то его обязательно замуруют. Штатские оккупировали казарму, закрыли дверь. В проеме остался автоматчик. Он помялся, потом решил, что находиться в одном помещении с неверными – чересчур для его тонкой душевной организации, тоже закрыл дверь, вышел на крыльцо и уселся на ступень.

– Чего это они там делают? – шепотом поинтересовался Витька.

– Спроси чего полегче, – прошипел Серега.

– Может, нашу яму заделывают? – испугался Вакуленко.

– Нет, – поразмыслив, решил Глотов. – Если бы талибы узнали, что мы роем лаз, тут был бы такой тарарам, и нам бы таких звездюлей навешали!..

– А вдруг найдут? – капал на нервы Вакуленко. – Тогда точно нам навешают!..

– Не каркай, – оборвал его Глотов. – И так страшно.

Серега на цыпочках подкрался к закрытой двери, прислушался, пожал плечами и уважительно прошептал:

– Работают люди. Ладно, мужики, не будем дергаться, отдыхаем пока. Почитать есть чего-нибудь?

– Чукчи не читатели, – буркнул Глотов.

– Очень плохо, – сказал Серега. – Мы должны поддерживать себя не только в физической, но и в интеллектуальной форме. По крайней мере не забывать, как выглядят печатные буквы. Это не я сказал, а Марик – сто чертей ему в душу!

– А я вообще не люблю читать, – сконфуженно поделился Витька. – Как начинаю этим заниматься, сразу в сон клонит. Только анекдоты в газетах просматриваю. Да и то не все.

– Поздравляю, Витька, – заявил Серега. – Крайняя степень лени – когда ты не можешь читать анекдоты длиннее трех строчек.

– У Карпатова посмотри, – посоветовал Глотов. – Этот куркуль постоянно под матрасом что-то прячет – лепешки, книги.

– Точно! – Серега обрадовался и скрылся в темноте. – Ни хрена себе! – донесся оттуда удивленный голос. – Знаете, что этот умник сейчас читает?

– Белинского. «Что делать?» – встрепенулся Витька.

– Чернышевского, – поправил Серега. – Нет, мужики. «Отцы и дети». Тургенев.

– «Предки и выродки». – Глотов хохотнул. – А может, ему нравится? Ты возьми, Серега, тоже почитай.

– Да я ему лучше в кровать нагажу, – с чувством сказал Серега, вышел из каморки и развалился на лежанке. – Да что эти уроды творят в нашей казарме?! – Он не выдержал и грохнул кулаком по полу.

Афганские пролетарии появились через полчаса. Усталые люди с пустыми носилками в чинном молчании один за другим прошествовали мимо арестантов и покинули тюрьму. Снялся и охранник. Зевая во всю ширь, он потащился за ними, волоча по земле приклад «калашникова».

Вакуленко утер рукавом пот и заявил:

– Пронесло, кажись. А шо они там творили?

Серега сунулся в казарму.

– И что там? – нетерпеливо спросил Глотов.

– Темно, – прошептал Серега. – Поздравляю, мужики. Темнота, как говорится, друг молодежи. Эти черти нам окно заделали.

Арестанты повскакали с мест, вбежали в казарму. Там действительно царила темень. Они кинулись к зарешеченному окну, выходящему на дорогу. Его больше не было, лишь сырая кирпичная кладка вровень со стеной.

– И что теперь? – испуганно спросил Витька.

– Будем рыть в темноте, – ответил Серега. – Ничего, привыкнем. Немного света из комнаты поступает, справимся. Вы чего приуныли, мужики? Кроты всю жизнь в темноте роют – и ничего.

Через полчаса появились те же самые люди с полными носилками. На этот раз объектом профессионального внимания стало заднее окно в комнате, выходящее на ту же дорогу, только под другим углом. Они закладывали его неторопливо, тщательно устраняли неровности, обильно замазывали раствором щели. Препятствовать этому процессу не решился даже Серега, потому как в проеме мерцал крупноформатный охранник.

Но, когда строители и охрана удалились, он вскочил, злобно сжал кулаки и предложил:

– За работу, товарищи! Кладка сырая, мы еще сможем ее выломать!

– Не трогай, – остановил его Глотов. – Не оригинально. Тебе не кажется, что они только того и ждут?

Серега задумался. В конце концов, такое вот окно – не самая необходимая вещь в быту. Темнее не станет.

– Не оригинально, да, – признался Серега. – Хорошо, мы им покажем. Имеется у меня одна мыслишка, мужики. Уж она-то точно оригинальная. Никто не останется равнодушным, обещаю.

Симметричный ответ узников последовал на другой день. Охранники, сидящие на заборе, томились от безделья и придумали себе развлечение. Они сбросили во двор кошку и швыряли в нее камни. Богатством воображения эти парни не отличались. Кошка металась, орала дурным голосом. Охранники громогласно хохотали и вдруг осеклись.

Летчики толпой вывалили во двор, волоча под локти женщину, облаченную в традиционную мусульманскую паранджу, правда, какую-то подозрительную, явно кустарного производства. Цветастый Серегин халат, фактически превращенный в шутовские лохмотья, доходил ей до пят, на ногах были стоптанные китайские кроссовки.

Женщину спустили с крыльца. Серега выбежал вперед, поставил посреди двора подобие табуретки из трех сколоченных досок. Остальные подволокли женщину, усадили ее на эту конструкцию.

– Мадам, прошу вас! – заорал Серега во весь голос. – Присаживайтесь, плиз! Вы сегодня свободны, девушка?

– Девушка идет в депо! – металлическим голосом возвестил Глотов.

С этой ремарки и стартовало веселье. Вакуленко придерживал гостью, чтобы не упала, а остальные стали прыгать вокруг нее, выкрикивая всякие пошлости и глупости. Заволновалась охрана на заборе. Один из афганцев что-то завопил, привстал, вскинул автомат.

– Чего он там орет? – поинтересовался Витька.

– От ужаса, – объяснил Серега.

– А ты проверял? – спросил Глотов. – Может, от удовольствия?

Витька рухнул перед дамочкой на колени, картинно заломил руки, задрал голову и запел, жутко фальшивя:

– Ну, почему ко мне ты равнодушна?!

Серега махал руками охранникам и вопил:

– Мужики, спускайтесь к нам!.. Витька, ты бы хоть разочек в ноту попал, Орфей, блин!

Витька запустил руки под паранджу, начал яростно там возиться.

– Мужики! – орал он. – А это точно моя невеста?!

– Твоя, твоя! – скандировали летчики.

А Серега еще и добавил:

– Пользуйся, Витька, вынимай свое огромное человеческое достоинство, не стесняйся!

– Боже! – Витька срывал голос. – Не могу поверить! Неужели это мое?!

– Молодые, поцелуйтесь! – выкрикнул Вакуленко.

– Можно? – ахнул Витька. – Правда, можно?

– Да успеешь с поцелуями! – прокричал Серега. – Ты к делу давай, потом целовать будешь!

– Нет, я ее вначале поцелую! – возразил Витька.

– Только взасос! – орал Серега. – Дай покажу! – Он рухнул рядом с Витькой на колени.

– Пусти, моя невеста! – Витька оттолкнул его, вскочил, отогнул паранджу, впился губами в то, что было под ней.

Охранники вопили, гневно потрясали кулаками и автоматами. Старший команды взволнованно кричал что-то в рацию.

– Ага! – воскликнул Серега и пустился в пляс. – Завидуете, уроды! Витька, чего ждешь? Учти, мы томиться не будем, тоже хотим!

– Не дам! – орал Витька. – Это моя невеста!

– Так ты жених, ты еще успеешь! – Вакуленко заржал.

– Можно мне ее раздеть? – спросил Витька. – Догола!

– Нужно! – заорали летчики.

Охранники защелкали затворами.

– Раздевайся, падла! – завопил Витька и стал срывать с женщины одежды.

– Не оскорбляй барышню! – Серега изнемогал от хохота. – О женщине либо хорошо, либо женись!

– Так я и женюсь! – возразил Витька, инициируя новый шквал куража.

Он уже сорвал с невесты паранджу, сдергивал обрывки халата. На лицо брезентового чучела летчики приклеили тетрадный листок, на котором жирно нарисовали карикатурную женскую мордашку, обозначили выпуклые груди, а к промежности приделали мохнатый кусок войлока. Витька прижал невесту к себе, рухнул с ней на землю и начал делать непристойные движения.

– Осторожно, Витька, – заволновался Глотов. – У нее же голова сейчас отвалится!