Минута на убийство - Николас Блейк

— Я сказал именно так.

— И это было-де результатом разговора, который произошел у нас накануне? Частью плана, который мы с ней разработали?

Найджел кивнул.

— Тогда каким образом она заполучила эту капсулу? И когда? Ящик стола был заперт. Полиция удостоверилась, что ключ к нему только один… Да, я спросил это у Блаунта. И ключ этот был на связке у Джимми. А он никогда с ней не расстается, даже на ночь. В ту ночь Джимми, заметьте, ночевал в министерстве. Вот и лопнула твоя версия, Найджел. А теперь, если вы оба не против, я изложу свою.

Майор Кеннингтон поднял указательный палец и медленно, как дуэльный пистолет, опустил его, нацелив на Джимми:

— Вот этот малеватель витрин убил бедняжку Ниту. Я молчал до последней минуты, потому что люблю Алису и, как ты верно заметил, на все готов ради нее. Я не рассказывал тебе всего, что знаю о Джимми, и делал это, чтобы избавить ее от ужасов суда над убийцей-мужем и всего такого. Но теперь, когда над самой Алисой нависла угроза ареста, я отказываюсь выгораживать Джимми.

Джимми задумчиво и оценивающе смотрел на него, язвительно, уголками рта, улыбаясь.

— Что ж, послушаем, что за версию ты нам сообщишь. Надеюсь, приговоренному не возбраняется есть бисквиты, — проговорил он и, встав из-за стола, подошел к буфету. — Вы, ребята, как хотите. Но это — фирменное блюдо Алисы. Найджел, очень советую вам отведать… Эй, что там такое? — Джимми понизил голос до шепота. — Там, за дверью, кто-то есть.

Найджел, не говоря ни слова, подошел к двери и толчком распахнул ее. В комнату, не торопясь, не вошел, а вплыл, медленно и с превеликим достоинством, великолепный рыжий кот. Джимми захохотал:

— Добрый старый Мармелад. Я-то думал, что это по меньшей мере суперинтендант Блаунт…

В очередной раз подивившись его поразительному умению разрядить обстановку, Найджел подошел к буфету и положил себе бисквитов. Он чувствовал себя немного неловко, словно эти обвинения и контробвинения были на его совести, что в общем-то соответствовало действительности, и словно все они били мимо цели, — а вот на Чарльза Кеннингтона они произвели меньшее впечатление. Он не стал есть бисквиты. Он просто сидел и терпеливо ждал, когда двое других вернутся за стол, чтобы продолжить там, где они остановились.

— Если вы готовы слушать, — сказал он, — я продолжу. Не будем разбираться в мотивах, которые двигали Джимми. Найджел уже составил себе о них определенное представление. Я тоже. Как и Джимми, несмотря на его склонность к самообману. Он убил Ниту, потому что не видел иного пути избавиться от нее. Не хочу отзываться неуважительно об умерших, но, если бульдог вцепился тебе в горло, он не отпустит тебя, пока ты его не убьешь…

— Уж это точно… — пробормотал Джимми, уплетая за обе щеки бисквиты.

— Нита в эмоциональном плане была именно таким бульдогом. Она была полна решимости любыми способами удержать Джимми — одному Господу Богу известно почему… Я не знал такого способа, каким можно было бы ее оторвать. Джимми перепробовал все — но ничто не вынудило бы ее разжать челюсти.

— Какие у тебя основания так думать? — мягко спросил Джимми.

— Она сама мне сказала. В тот вечер, когда я был у нее. За час или полтора до того Джимми предпринял последнюю попытку убедить ее, что она должна вернуться ко мне. Да, он буквально умолял ее. Говорил, что ей следует вести себя достойно, а именно — кинуться в объятия воина, вернувшегося с поля брани. Не забыл и о святости обручального кольца. Жаль только, Джимми об этом не вспомнил несколькими годами раньше. Не буду останавливаться на том, как он взывал к ее лучшим чувствам… Мне будет трудно сдержать позывы к рвоте. Это, между прочим, ответ на твой вопрос, Найджел, почему Джимми так долго ждал, чтобы принять решение убить ее. Конечно, одна из причин — отвращение нормального человека к тому, чтобы запятнать руки кровью ближнего, который любит его и верит ему… Я готов это допустить. Но он тянул еще и потому, что не был уверен в моей гибели: он надеялся на мое возвращение и на то, что я развяжу ему руки. Я вернулся. Но Нита не согласилась вернуться ко мне. В тот вечер, она сама мне в этом призналась, она устроила ему ужасную сцену. Последнюю из многих. Это совершенно вывело Джимми из себя. Он совсем потерял контроль над собой, рассказывала она, и только и делал, что повторял: «Это последний твой шанс. Я дал тебе последний шанс». Нита понимала, конечно, чем грозит ей мое возвращение. Она чувствовала, что Джимми ухватится за любой предлог, лишь бы успокоить свою совесть. Вот почему она так настаивала, чтобы мой приход к ней остался тайным: она чувствовала, Джимми воспользуется тем фактом, что ночью к ней приходил мужчина…

Чарльз Кеннингтон ненадолго замолчал, отпил виски и закурил. Найджела захватила и до глубины души потрясла эта дуэль между такими разными по натуре, но достойными друг друга противниками. Один мечет обвинения, как отравленные стрелы из духового ружья, второй хранит холодное, непоколебимое молчание, ожидая, видимо, момента для нанесения ответного удара… Куда это приведет? Найджел сам заварил эту кашу… Он чувствовал себя как человек, который столкнул камешек и теперь видит, как у него на глазах дрогнула и катится вниз лавина.

— Моральная трусость — любопытнейшая вещь, — продолжал Чарльз. — Мы видим человека, которому не хватило решимости вырваться из ситуации, глубоко засосавшей его. Тогда восстала оскорбленная природа и сделала это вместо него. Да так, что чертям стало тошно… Он был как тот человек, что стоит одной ногой на твердой земле, в то время как другую засасывает в болото, и он думает, как ему выбраться из этой ловушки. Лучше в таких случаях отрубить себе ногу, если она тебе мешает…

— Не мог бы ты избавить нас от притч и от психологии и поведать, как я, по-твоему, совершил преступление? — Голос Джимми звучал непринужденно, но настороженно.

— Конечно. Я полагаю, эту капсулу с цианистым калием ты носил несколько дней, подсознательно ожидая кризиса, который подтолкнул бы тебя к действию. Такую возможность ты увидел, когда я вернулся. Ты дал Ните последний шанс. Она им не воспользовалась. С этого момента она была обречена. Ты очень ловко все подготовил в своем кабинете… Я всегда говорил, что ты хороший украшатель витрин: фотографии на полу, эскизы обложек на книжных полках — все было на месте, чтобы отвлечь наше внимание в тот момент, когда ты будешь класть капсулу в чашку Ниты и прятать в карман «штульцевскую штучку». Тебя серьезно смутило то, что я привез Алису с собой, — думаю, Найджел заметил твое замешательство, — ведь тебя не отпускало чувство вины перед ней, тебе не хотелось, чтобы она присутствовала при этом… Ты боялся, что она распознает твои ухищрения: она ведь видела тебя насквозь. Ну ладно, так или иначе, ты уговорил меня принести с собой и показать всем эту капсулу. Ты решил, что «штульцевская штучка» должна стать очевидным для всех орудием убийства; ведь ты знал, что в противном случае быстро выяснится, что у тебя была и другая капсула. Вот где, по странной иронии событий, Алиса едва не разрушила твой план. Помнишь, Найджел: чашка Ниты была наполовину пуста, когда она умерла?

Это значило, что она выпила часть кофе, прежде чем туда влили отраву. Она выпила эту часть до того, как поставила свою чашку на стол Джимми. Тогда он подошел к столу, вынул из ящика эскизы обложек и, загородив ими чашку Ниты, бросил туда пилюлю. Он намерен был сразу взять со стола лежавшую там штульцевскую капсулу и спрятать ее в карман, но что-то ему помешало, — возможно, Алиса как раз обернулась к нему… не знаю. В тот момент он был в большой опасности. Нита в любую секунду могла выпить свой кофе, в котором уже находился яд, и тогда на столе нашли бы нетронутую капсулу. С другой стороны, он понимал, что если бы кто-нибудь заметил капсулу на столе после того, как он отошел, чтобы поставить эскизы на книжную полку, и если бы было установлено, что он не мог дотянуться до чашки Ниты после того, как капсулу увидели на столе, то было бы доказано, что он не отравил кофе в чашке — не отразил ядом из «штульцевской штучки», конечно. Так вот, ему нужно было не дать Ните допить ее кофе, пока он не изловчится спрятать капсулу в карман. Вот почему он взял ее под руку, подвел к книжному шкафу и, пока мы все глазели на эскизы, продолжал держать под локоть. Хотя это, скажем прямо, выглядело не слишком прилично, если учесть, что делалось это в присутствии Алисы; к тому же до того момента он не обращал на Ниту никакого внимания. Когда зазвонил телефон, Нита пошла к его столу за своей чашкой и лишь потом ответила на звонок, вернувшись к своему столу. Джимми последовал за ней, взял свою чашку и в тот же момент — пока все мы смотрели на Ниту, как бывает, когда человек говорит по телефону, — взял капсулу и спрятал в карман.

Чарльз Кеннингтон еще раз остановился, чтобы долить себе виски. Затем продолжил: