Секреты Штази. История знаменитой спецслужбы ГДР - Джон Келлер

Преемник Линзе на посту начальника экономического отдела Комитета свободных юристов Эрвин Нойман был похищен 20 августа 1958 года сотрудниками Штази, которые поднялись на борт его яхты на озере Ванзее в Берлине. Успеху операции способствовал помощник Ноймана и его компаньон по парусному спорту Вольфганг Вейдхаас, который добавил снотворного в пиво своего босса. Экономист Нойман был приговорен к пожизненному заключению и умер в возрасте сорока восьми лет, проведя девять лет в одиночке. У него остались жена и дочь, которые вскоре эмигрировали в Соединенные Штаты. Чтобы закамуфлировать роль Вейдхааса в похищении, суд приговорил его к трем с половиной годам тюрьмы. В действительности двадцатидевятилетнему яхтсмену присвоили звание старшего лейтенанта и отправили представителем Штази в Болгарию.

В год похищения Ноймана ЦРУ прекратило оказывать финансовую поддержку Комитету свободных юристов. В 1968 году эта организация была распущена и некоторые ее сотрудники были приняты на работу в западногерманское правительственное учреждение. Одним из них был Гетц Шлихт, юрист, арестованный в 1952 году за распространение листовок Комитета свободных юристов. В момент ареста он занимал пост ректора высшей школы народных судей ГДР. Приговоренный к 12 годам, он, однако, вышел на свободу через пять лет и опять стал работать в Комитете свободных юристов. После краха ГДР в архивах Штази были обнаружены документы, свидетельствовавшие о том, что еще в тюрьме он был завербован Штази. Шлихт, получивший псевдоним «Доктор Лютер», выдал по меньшей мере двенадцать человек, которых бросили в тюрьму. За добросовестную службу в рядах Штази он получил пять наград и среди них медаль «За боевые заслуги перед народом и отечеством». По иронии судьбы, правительство ФРГ также наградило его Федеральным крестом за заслуги первой степени. После разоблачения он был лишен этой награды. По причине преклонного возраста — он родился в 1909 году — и плохого состояния здоровья Шлихту удалось избегнуть преследования.

Штази набирает силу…

В 1953 году персонал Штази насчитывал около 4000 человек. После состоявшегося в июне народного восстания режим принял меры по укреплению и реорганизации тайной полиции. К 1973 году министерство государственной безопасности было реорганизовано на военный лад, а число его сотрудников возросло до 52 707. Мильке создал также свои собственные воинские подразделения численностью в 16 000 солдат и офицеров, оснащенные бронетехникой, тяжелым пехотным оружием и зенитными установками. Он назвал их охранным полком имени Ф. Э. Дзержинского, в честь своего кумира, первого руководителя большевистской тайной полиции.

В целях повышения образовательного уровня офицеров и гарантии их идеологической устойчивости Мильке учредил специальное учебное заведение — Высшую юридическую школу. Обучение в ней было обязательным для всех офицеров, желавших получить звание полковника и выше. Один полковник получил диплом юриста, написав дипломную работу, посвященную борьбе с политическими диссидентами. Эту работу, написанную в 1988 году, сразу же засекретили.

Антигосударственная политическая деятельность и ответные репрессии Штази пошли на спад после того, как в 1961 году была построена Берлинская стена. Точной статистики арестов и политических процессов не существует, поскольку восточногерманская судебная система не делала различия между политическими и уголовными делами; к тому же многие дела были уничтожены при крахе ГДР. Однако по косвенным признакам можно заключить, что количество таких дел с этого времени резко пошло на убыль.

Это относительное затишье продолжалось до 1975 года, когда состоялась Хельсинкская конференция по безопасности и сотрудничеству в Европе. Партийное руководство запаниковало, Глава государства и генеральный секретарь ЦК СЕПГ Эрих Хонеккер увидел в Хельсинкском соглашении серьезную угрозу своему режиму. Его опасения оправдались. Когда население узнало о содержании подписанного Хонеккером соглашения, то есть о том, что ГДР обязуется уважать «основные права человека, включая свободу мысли, совести, вероисповедания и убеждений», начали возникать группы сопротивления. Это подстегнуло дальнейший рост аппарата Штази. За два года, прошедшие с момента проведения Хельсинкской конференции, численность сотрудников этого ведомства увеличилась на 10 000 человек. Мильке, ставший членом Политбюро, получил новые, более широкие полномочия. Штази стала инструментом, с помощью которого партийное руководство осуществляло свою власть в масштабах, каких не знало ни одно коммунистическое государство со времен кончины Сталина, за исключением, пожалуй Румынии в период правления Николае Чаушеску. Режим стал еще более жестким, чем он был в первые пять лет после окончания второй мировой войны, когда советская тайная полиция пользовалась абсолютной властью.

В 1979 году Мильке приказал начальникам окружных управлений разработать планы организации лагерей интернирования. К 1984 году было определено 24 места в качестве перспективных площадей для «изоляции и интернирования». Каждому месту дали кодовое наименование (например, средневековый замок Ранис в округе Тюрингия назывался «Розеншток» — розовый куст). Генерал-майор госбезопасности Йозеф Шварц, имевший степень доктора юридических наук, издал приказ, в котором определили шесть категорий граждан, подлежащих аресту и интернированию. В частности, туда входили те, кто когда-либо был под наблюдением в связи с антигосударственной деятельностью, включая членов движений за мир, которые не пользовались покровительством государства. Число лиц, подлежащих аресту в случае введения чрезвычайного положения под кодовым наименованием «Шильд» (щит), достигало десятков тысяч. Лишь в одной маленькой Тюрингии в таких списках значилось около 2600 человек.

Планы Штази были калькой планов нацистов, начавших создавать концлагеря после прихода Гитлера кдласти в 1933 году.

… И оттачивает свои методы

Вербовка и использование тайных осведомителей стали наукой, когда Мильке выпустил директиву 1/76, регулировавшую оперативную деятельность в этом отношении. Этот документ под грифом «совершенно секретно» предусматривал до последних мелочей все, что касалось наблюдения за населением. Каждый сотрудник Штази, особенно те, кто работал в 20-м управлении, имел конкретное задание — завербовать определенное количество осведомителей. Это управление, возглавлявшееся генерал-лейтенантом Паулем Кинбергом, вело наблюдение за государственными учреждениями, политическими партиями, церквями, больницами, молодежными и спортивными организациями. На него была возложена функция подавления подпольных политических движений. Только в центральном аппарате управления в Берлине работал 391 офицер, которым помогало более 1300 осведомителей. Большая часть сотрудников 20-го управления, около 1800 офицеров, работали на периферии, в 15 окружных управлениях Штази и 214 отделениях. Каждый офицер курировал по меньшей мере 30 осведомителей. Всего их было около 54 500. Нормой для каждого сотрудника было 55 встреч со стукачами в месяц. Некоторым юным агентам было всего двенадцать лет, а старшим — восемьдесят один.

Самые тесные связи 20-е управление поддерживало со вторым управлением (внутренняя контрразведка), возглавлявшимся генерал-лейтенантом Гюнтером Кратчем, и третьим управлением, начальником которого был генерал-майор Хорст Менхен. В состав второго управления, где трудились около 4400 офицеров, входил отдел «М», занимавшийся перлюстрацией почтовых отправлений. 6000 офицеров третьего управления занимались электронной слежкой. Около 3000 сотрудников было занято подслушиванием телефонных разговоров, конфиденциальность которых гарантировал закон, предусматривавший суровые наказания за его нарушения; однако, как и в других сферах, Штази не обращала внимания на законы. Один бывший высокопоставленный сотрудник Штази, с которым автору этих строк довелось разговаривать, сказал, что на его памяти не было случая, чтобы суд выдал разрешение на подслушивание телефона. За таковыми просто не обращались, считая их ненужной формальностью.

Неприкосновенность почтовых отправлений также гарантировалась законом. Тем не менее на каждой почте работали сотрудники отдела «М». Вскрывались все письма и посылки, отправлявшиеся в некоммунистическую страну или получавшиеся оттуда. Целью этого мероприятия было выявление шпионов и врагов режима, но с годами оно выродилось в организованный почтовый грабеж. Систематически изымались деньги, которые западные немцы посылали своим родственникам на Востоке, чтобы те купили товары, продававшиеся только в валютных магазинах. По законам ГДР эти деньги должны были быть возвращены отправителям. Вместо этого они поступали на счета Штази. Только за три последних года существования ГДР туда поступило 6,5 миллиона западных марок. Когда в конце 1989 года коммунистическая система начала распадаться, Западный Берлин внезапно оказался наводнен купюрами достоинством в 5 марок, выпуск которых был давно уже прекращен — их заменили монетами. Власти догадались, что эти деньги поступили из заначек Штази. Берлинцы, проявив чувство сарказма, назвали их «Панков-доллары»: в пригороде Восточного Берлина Панкове жила руководящая элита ГДР, За год восточным немцам посылалось около 20 миллионов посылок, из которых около 200 000 не доходило до адресатов. Эти посылки попадали на объект Штази «Фрайенбринк», огромный склад, обнесенный колючей проволокой и сторожевыми вышками. Их содержимое попросту разворовывалось.