Безжалостный Орфей - Антон Чиж

— Повторили подвиг барона Мюнхгаузена? За неимением косички использовали ухо? Похвально. В ваши годы я тоже питал нездоровую страсть к экспериментам. Только все больше с порохом и ядами.

Коля прикрывал пострадавший орган ладошкой.

Чего только с ним не делал! И мокрое полотенце прикладывал, и лед приказал принести, даже растительным маслом растирал. Ничего не помогало. Ухо горело бордовым цветом и распухало. Боль еще можно было терпеть, но вот стыд…

— Стало быть, одно к одному, — сказал Лебедев и потряс жестянкой монпансье, словно собирался бросить кости. — Игры заканчиваем, на этом все.

— Как все?! — ошалело спросил Коля.

— Как и не было. Сдавайте мой реквизит и выметайтесь домой. Костюм и прическу можете оставить себе. Утешительным призом.

Николя кусал губу и часто-часто моргал, чтобы совсем не разреветься:

— Это из-за… из-за моей раны?

— Из-за драного уха тоже. Ну посмотрите на себя: какой вы наследник? Гном драный, да и только.

— Это нечестно! — сказал Коля с таким бесконечным отчаянием, что и Лебедева проняло. Великий криминалист отбросил конфеты и сказал:

— Мы с вами не в штосс режемся, чтобы о честности говорить. Вы по малолетству не думаете. Но мне такое счастье непозволительно. Это не игра в шпионов и разбойников. Дело касается жизни. Вашей жизни. Я не могу рисковать таким бесполезным, но все же живым существом. Ванзаров меня живьем съест. И кровь выпьет, как вампир. Он теперь все может.

— Если я не приду, она поймет и исчезнет.

— Никуда она не денется… — пробурчал Лебедев, который думал примерно так же. — Ну, сбежит от «Неметти», появится в другом месте. Выследим, поймаем и допросим. И без вашей помощи. Настоящие профессионалы возьмутся. Хоть Курочкин, например. Отличный филер.

— Она слишком умная… Я… хорошо ее понял. Искра почувствует угрозу и сбежит.

— Дальше России не убежит, везде найдем.

Аполлону Григорьевичу явно не хватало уверенности. Он это и сам знал. Коля обострившимся чутьем напал на слабину:

— Значит, вы отпустите убийцу, на которой четыре жертвы? Что ж… Вам виднее, у вас опыт. Только она приедет в Москву или Нижний и там опять развернется. Сколько надо жертв, чтобы ее там остановить? Ни вас, ни Ванзарова туда не позовут. Спишут на самоубийство… И все…

Коля тяжело дышал. Вложив в тираду все силы, он забыл про боль. Разгоряченный мальчишка с красным ухом выглядел так умилительно героически, что Аполлон Григорьевич не выдержал:

— И что предлагаете вы?

— Я пойду сегодня на свидание к ней…

— Это исключено.

— Ну пожалуйста, ну давайте рассуждать логически… Можно?

— Валяйте, коллега.

— В «Неметти», среди народа, она сможет меня убить?

Лебедев промолчал.

— Вот! — оживился Коля. — А сегодня у нас только первое свидание. Я же еще как следует в нее не влюблен, как она считает. Ей надо, чтобы наследник поглубже заглотнул наживку. Понимаете? А мы тем временем сами ее подсечем. Я уже совсем в роль вошел. Так легко дается быть хамом, не поверите…

— Верю. Допустим, вы правы и сегодня она будет вас окучивать, как капусту с денежными лепестками…

— Так точно!

— Подождите, Гривцов, со своим энтузиазмом. Значит, какая ее цель? Убедиться, что у вас денег куры не клюют. Вчера она только пыль в глаза пустила. А сегодня должна вас как следует околдовать. Чтобы потом… Но это будет потом.

— И я о том же! Сегодня — совершенно безопасно. А там посмотрим. Ну пожалуйста, Аполлон Григорьевич… Ну последний разочек! Столько денег уже угрохали…

— Сегодня безопасно, говорите… — сказал Лебедев в задумчивости. — Еще разочек, говорите… Последний… А там видно будет…

— Ну так же! Вам и дожидаться в трактире не надо. Искра наверняка хвостом вильнет. Я сам справлюсь. Ведь первое свидание! Ну пожалуйста…

Уговоры были столь искренни, а порыв так горяч, что Лебедев сдался. Жалко стало бросать, раз затеяли. Он еще раз предупредил, что сегодня идут на дело в последний раз. Никаких попыток поймать убийцу с поличным не предпринимать. Напустить туману и выйти из игры. Шампанского не глотать, за словами и манерами следить, денег не жалеть. Каждую секунду быть начеку и помнить, что имеет дело не с женщиной, а с ядовитой коброй. Безжалостной отравительницей.

Коля со всем соглашался безропотно. При каждой возможности клялся, что лучше его сыграть золотопромышленника никто не сможет. И только в последний раз. И ни глотка шампанского. И постоянная бдительность.

— Только мне нужна ваша помощь, — сказал он совершенно удрученно.

— Что еще?

— Спасите мое ухо…

Лебедев фыркнул и полез в волшебный чемоданчик. Надо же привести наследника в товарный вид. А то, чего доброго, убийца рискует умереть от смеха. И как тогда торжествовать справедливости?

* * *

Приказчик относился к любви как мужик к старой кляче. То есть давно забыл, кто его кормит, а только бранил, не жалея сил. Терлецкий искренно считал любовь отъявленной глупостью, которую к своей жизни близко не подпустит. Брак он заключил по расчету: жена принесла приданое, деньги были отданы в рост. Так же выбрал место службы. Не зная привязанности ни к чему, Терлецкий готов был торговать чем угодно: хоть пенькой, хоть столовым серебром. Подвернулся счастливый случай. Он прикинул, что торговать цветами — не бочки ворочать. Легко и выгодно. Надо иметь хорошие манеры и каждому клиенту улыбаться. Что далось ему на удивление легко: кто не умеет любить, тому все безразлично. Привередливость клиентов он сносил с милой улыбкой, что так нравилась владельцу.

Магазин рос в доходах, и Терлецкий вместе с ним. Он не задумывался, что своим благополучием обязан тому, что искренне презирает, — разнообразнейшим причинам любви. Терлецкий лишь замечал, что выручка в этом году отличная. Февраль — месяц для цветов трудный. Святки давно прошли, а Пасха и Красная Горка со свадебным переполохом еще не скоро. Но любовь, не думая о правилах, превратила столичных жителей в клиентов «Ремпена». В неурочный месяц всему городу понадобились букеты. Терлецкий не задумывался над причинами, а складывал костяшки на деревянных счетах. Оформляя дорогой букет, он гордился собой: какие глупости устраивают другие мужчины. Не то что он.

Закрыв еще один безумный заказ, гора роз в кольце пальмовых ветвей, Терлецкий подумал: как приятно жить за счет чужих глупостей. Он бы себе такую дурь никогда не позволил. Подарил жене свадебный букет — и хватит. Деньги надо экономить, раз они так тяжело даются, а не разбрасываться на траву да цветочки. В доме следует расти деньгам, а не цветам. Прямо как у него. От этих приятных мыслей отвлек дверной колокольчик.

Терлецкий нацепил дежурную улыбку. И очень вовремя. Гость оказался из тех редких личностей, что вызывали в правильном характере неосознанное чувство хаоса и разрушения. Словно нелогичная, вздорная сила, для которой ничего не значат выгода, деньги и порядок, то есть истинные ценности обывателей. Увидев его лишь раз, другого Терлецкий не желал. Но что поделать, приказчику приказано улыбаться.

— Что вам угодно? — спросил он так нежно, как и любого клиента.

В этот раз гостю была угодна полнейшая глупость: ознакомиться с журналом доставки букетов. Терлецкий хотел вежливо отказать, но добродушный взгляд напомнил: из него вынут все, что пожелают. Он извлек конторскую книгу, в которой отмечалось исполнение всех заказов. Малоприятный господин изучал строчки, написанные ровным и правильным почерком, перелистнул назад, снова вернулся и ткнул пальцем в 5 февраля:

— Здесь указано, что доставка в «Дворянское гнездо» должна быть «как можно раньше». Это в котором же часу?

— Не позже восьми утра… — ответил Терлецкий и пояснил: — Пока розы еще свежи.

— Заказ был выполнен в срок?

Приказчик знаменитой фирмы с безупречной репутацией оказался в трудном положении: и запятнать нельзя, и соврать опасно.

— К сожалению, доставка была задержана до девяти утра, — сказал он. — Уверяю вас, букет оказался по адресу не позже половины десятого. Мы готовы были компенсировать неудобство. Но жалоб не поступало.

— Розы не успели подвезти? — спросил Родион.

— У нас это невозможно. Посыльный натурально проспал.

— Нервный юноша Казаров любит поспать?

Терлецкий счел, что ему и магазину будет выгоднее отделаться от лентяя при помощи полиции. И отступных платить не надо.

— Иван вообще странный, — сказал он, доверительно улыбаясь. — То ходит как сонная муха, то вдруг просыпается бурная деятельность. Берет все заказы, носится по городу как угорелый. Очень подозрительный тип. Мы уж сами хотели ему на дверь показать, но жалко юношу, думали: образумится. Но видно, не судьба…

— Давно Казаров так носится?

— Как вам сказать… Я особо не слежу. Быть может, месяц или два… Перепады настроения. Как женщина.