Большая история маленькой страны - Григорий Трестман

Даже Насер, не слишком точный в подсчетах, допускает, что погибли 10 000 египетских солдат и 1500 офицеров, в плен попали около 6000. К Израилю опять перешел весь Синай и Газа, а также Восточный Иерусалим, Старый город и практически половина иорданского королевства.

Осталось управиться с еще одним агрессором.

9 июня Армия обороны Израиля решила указать Сирии, что та ошибается, считая неуязвимыми свои позиции на Голанских высотах, с которых без конца обстреливались еврейские поселения. Понадобилось два дня, чтобы опрокинуть линию сирийской обороны, состоявшую из растянувшихся на десятки километров бетонных бункеров, ощетинившихся колючей проволокой и набитых артиллерией. 10 июня сирийцы стали просить ООН добиться прекращения огня. После сражения командующий Северным фронтом генерал Давид Эльазар послал телеграмму поселенцам в долине: «Только с этих высот я увидел, какие вы великие люди».

«Если бы надо было выбирать самый эффектный момент для иллюстрации общей атмосферы тех дней, – пишет восторженная Голда, – то я выбрала бы разрушение бетонной стены и проволочных заграждений, с 1948 г. разделявших Иерусалим на две части. Когда бульдозер срыл их прочь и Иерусалим за одну ночь опять стал единым городом, это было знаком и символом того, что наступила новая эра. Город словно светился изнутри. И внукам я говорила: “Скоро солдаты разойдутся по домам, наступит мир, мы сможем ездить в Иорданию и Египет, и все будет хорошо”. Я в это верила, но так не случилось».

Вот как смотрелись Шестидневная война и ее итоги из «парадного подъезда» – с высоты положения Голды Меир.

А если взглянуть под другим углом?

29. ОТРАВЛЕНИЕ НИКОТИНОМ

Ицхак Рабин очень много курил. В Израиле это не было ни для кого секретом. Здесь вообще обо всех все знают, а уж о сколько-нибудь видном государственном муже все знают наверняка. Спорным лишь было количество выкуриваемых будущим нобелевским лауреатом пачек сигарет: то ли две, то ли три... В 1967 г. это стало едва ли не государственной тайной. Но не курение оказалось опасным для него.

Что можно сегодня узнать о Рабине в любом справочнике? Что этот боевой генерал, блестящий стратег и мудрый военачальник, став премьер-министром, пришел вместе с «отцом израильской оборонной промышленности» Шимоном Пересом к выводу, что воевать – это плохо, что у соотечественников развился «комплекс окруженца», что надобно замиряться с соседями, дружить с ними и что-то там еще... Вы не читали ничего похожего в 50-е годы прошлого века в рубрике «В защиту мира»? А еще была близкая по мотиву пьеса Питера Устинова; он хоть и англичанин, но по крови почти что русский.

Академик Лихачев в одной из телевизионных передач как-то обмолвился, что русское художественное мышление очень падко на мелодраму. Может быть, я не вполне правильно передаю мысль академика или даже искажаю ее. Но вот еврейское историческое мышление в Израиле не просто падко на мелодраму, но кажется просто мелодраматичным. И мифологичным. В самом деле, у нас что ни генерал – так Навин, а что ни премьер – так Соломон или, на худой конец, Давид... Не многовато ли за шестьдесят лет?

Похоже, евреи забыли важнейшую заповедь. Творение кумиров и кумирчиков превратилось в национальный вид спорта.

Среди политических и военных деятелей Израиля много было людей достойных и одаренных.

И ничуть не меньше посредственностей.

Ицхак Рабин погиб страшной смертью. Но он сам избрал поприще, какое лишает память о нем права на почтительное молчание. Тем более, что посмертным восхвалениям нет числа и конца. В чем же заслуги Рабина перед «градом и миром»?

Давайте начнем с военных заслуг.

В 1967 г. Израиль одержал величайшую победу в своей истории, и Ицхак Рабин был тогда начальником Генштаба. Победа принесла ему славу великого полководца. Поскольку он занимал свой пост с 1964 г., считалось, что Рабин показал себя стратегом на всех возможных уровнях: от долгосрочного планирования до командования войсками во время войны. На этом общепринятом мнении построен весь политический и военный авторитет Рабина. Без него генерал, выйдя в отставку, получил бы кресло директора какой-нибудь гистадрутовской фирмы, но никогда не стал бы главой правительства Израиля.

Так начинает исследование о Шестидневной войне Ури Мильштейн.

О Шестидневной войне написано много: толстые и тонкие книги, диссертации и исследования, монографии и воспоминания, но внимательный читатель без труда может заметить из предыдущей главы, что сама фабула войны занимает не более половины страницы.

Война началась ударом авиации по аэродромам Египта, Иордании, Сирии и Ирака. Самолеты Израиля уничтожили около 300 (согласно иным данным, 400) арабских самолетов, по большей части на аэродромах. Фактически этим была обеспечена не только военная победа, но и относительно малая ее цена. За действиями самолетов последовало общее наступление. На рассвете 5 июня танковые силы Израиля взломали оборону египетской армии в северном Синае и 8 июня, продвигаясь по трем главным дорогам, вышли к Суэцкому каналу.

В Иерусалиме иорданские войска заняли часть нейтральной территории. В ответ израильские силы атаковали 5 июня Иерусалим и Латрун. Иорданская артиллерия открыла огонь по городам Израиля, тогда израильские войска начали общее наступление. Сначала на Восточном фронте действовали относительно небольшие силы, однако затем туда были переброшены подкрепления с севера и юга. К 8 июня была завоевана вся территория Самарии и Иудеи, включая Восточный Иерусалим.

Уже 7 июня начали перебрасывать войска на Северный фронт, но только к 9 июня были накоплены достаточные силы. За два дня боев (9 – 10 июня) была завоевана территория Голанских высот.

К 10 июня Израиль занял весь Синай, Иерусалим, Иудею, Самарию и Голаны, потеряв убитыми 700 солдат и офицеров. Шестидневная война завершилась.

Войне предшествовал «инкубационный период». Израиль исходил в своих стратегических прогнозах из отсутствия единства в арабском мире. Но главные соперники в борьбе за гегемонию в нем внезапно для израильских политических аналитиков заключили между собой военные союзы. По требованию Египта силы ООН покинули Синай. Затем был закрыт Тиранский пролив. Наконец, Насер заявил, что цель арабов состоит в восстановлении положения до 1948 года – т. е. в уничтожении Государства Израиль. 20 мая стало ясно, что война неминуема. Израиль начал мобилизацию резервов, генштаб представил правительству план действий в Северном Синае и в секторе Газа. Но правительство оттягивало принятия решения о фактическом начале войны.

23 мая начальник Генштаба захворал… Эзер Вейцман (начальник оперативного отдела Генштаба) и полковник д-р Гилон (командующий медслужбой Цахаля) согласовали официальную информацию: у Рабина случилось отравление никотином, после короткого отдыха он оправится и вернется к исполнению своих обязанностей. Эту версию и преподнесли стране. Вейцман и Моше Даян (министр обороны) совместно временно исполняли функции Рабина. На деле это «временно» продолжалось до конца войны. Конфиденциально Гилон сообщил Вейцману подлинный диагноз: тревожно-депрессивное состояние. Рабин перестал функционировать. Но и до этого бросалось в глаза, что Рабин распространял вокруг себя атмосферу неуверенности – и на заседаниях правительства, и в Генштабе. Даян вспоминал: «Ицхак был растерян, нервничал и отнюдь не рвался в бой».

Человек, подверженный депрессии, вряд ли пригоден для ответственных постов в армии или правительстве. Вейцман, Даян и Гилон должны были открыть правду – по крайней мере, немедленно после победы в войне. Они не сделали этого. Таков стиль политической жизни Израиля, основанной на партийных комбинациях и сделках, на охране корпоративных интересов в ущерб интересам государства. Через десять лет после войны, когда Даян и Вейцман все-таки опубликовали намеки на истинное положение дел, Рабин был премьер-министром. Миф о великом полководце уже сложился, стал фактором «коллективной памяти» и открыл Рабину путь к вершине власти: человек, блиставший на военном поприще, должен был и на мирном добиться успеха.

Победа и в самом деле казалась блистательной. Но при всем том война развивалась в полном противоречии с заранее разработанными планами. Только атака арабских аэродромов проходила по плану. Израильские самолеты атаковали «волна за волной» и уничтожили массу арабских самолетов, не дав им даже подняться в воздух. Арабские ВВС были столь многочисленны, что эта атака не уничтожила их, но моральный эффект был неоценим. Атака израильской авиации повергла арабское командование в состояние шока. За несколько дней шокового паралича и была достигнута победа.

Но паралич прошел быстро. Уже через месяц после разгрома египетская армия начала артиллерийские обстрелы израильских войск на Суэцком канале, которые переросли в Войну на истощение. Этим была открыта серия войн, в которых Израиль начал терпеть поражения: сначала политические, а затем и военные. Дата начала Войны на истощение существенна для понимания Шестидневной войны. В Израиле «отодвигают» эту дату почти на год с тем, чтобы продолжать гордиться итогами Шестидневной войны.