Поджигатель - Диана Гранина

«Тебе тридцать один год, а не восемнадцать, Тимофей», — отстранённо промелькнуло в голове. Дядя Марат был прав. Он никогда не сможет двигаться вперёд, если не перестанет оглядываться на себя прежнего. Он выдержал встречу с Петром Барковым. Сможет пройти и через это. Бар не должен был меняться. Он изменился.

Сыщик успокоительно вздохнул и сел на свободный стул. Заказав пиво, бургер для себя и ведёрко куриных крылышек на стол, он присоединился ко всем и стал болеть за «Спартак». Расслабился и ждал свою еду, когда знакомый голос заставил волосы на его шее встать дыбом.

— Какой сюрприз! Я думал, что если Соболев-старший будет в городе, то найду его здесь. Сколько из этих пустых бутылок твои, Соболев? Планируешь закрыть заведение, как твоя мамаша?

Его реакция на голос, должно быть, была визуальной, потому что внезапно все взгляды за столом обратились на него, а затем через его плечо на собеседника. Вселенная обладала чувством юмора и хотела, чтобы Тимофей увидел Кирилла до их встречи. Ему не очень хотелось этого, но, по крайней мере, он был бы готов. Сейчас, особенно в такой обстановке, он чувствовал себя не в своей тарелке. Но не собирался сообщать об этом Петровскому.

Сыщик встал к нему лицом и быстро оценил бывшего героя школьного футбола и бывшего мужа Ирины. Время не было благосклонно к Кириллу. Он потяжелел и телом, и душой, на животе появились зачатки пуза, а в глазах даже при тусклом свете была заметна усталость. Тимофей не завидовал тем, кто работал на Баркова, но считал, что Петровский заслужил все мучения, которые выпали на его долю. Тимофей с трудом представлял себе Ирину замужем за этим парнем, но он не собирался осуждать её за прошлый выбор. Никто лучше него не знал, насколько это несправедливо.

Кирилл сделал шаг к сыщику и громко сказал.

— Ты так же хорошо умеешь держать себя в руках, как твоя мамаша? Готов поспорить, что служба в армии научила тебя кое-чему, чего не знала даже она. Тебе повезло, что тебя взяли. Разве тебе не пришлось однажды пересдавать экзамен?

Тимофей не мог поверить, что Кирилл заговорил об этом. Из-за тяжёлой пневмонии он просидел дома почти весь учебный год, и пришлось снова идти в седьмой класс. До этого Тимофей и Кирилл учились в параллельных классах. У него заныло в затылке, когда он задумался о том, как много слышат сидящие за столом парни. Поднял подбородок и замедлил дыхание.

— Это всё, на что ты способен?

Петровский пренебрежительно махнул рукой.

— Я знаю, что плохие яблоки не падают далеко от гнилых деревьев.

Тимофей оглянулся через плечо и увидел, что все сидящие за его столом наблюдают за ними. Он снова повернулся к Кириллу.

— И я знаю, что никакие попытки раскопать историю или притвориться, что ты там живёшь, не вернут тебе Ирину.

Ладно, удар был нанесён несильный, и, наверное, не стоило его задевать, но раз уж Петровский пытался бить его по мягким местам, то Тимофей не видел причин не ответить ему тем же.

— Не смей упоминать мою жену, — проскрежетал Кирилл сквозь зубы.

Парни определенно это слышали.

— Бывшую жену, — уточнил Тимофей. Ноздри Петровского раздулись. Если бы здесь было светлее, сыщик был уверен, что увидел бы, как покраснело лицо соперника.

— В чем дело, Перовский? Моё прошлое — это честная игра, а твоё — нет?

— Мне нечего стыдиться. Мой отец был рядом, а моя мать была прекрасной женщиной.

— Поэтому гораздо труднее понять тот факт, что ты оказался таким дерьмом.

Кирилл сменил тактику.

— Совершенно понятно, почему ты не хочешь больше показываться в этом городе. Когда ты был здесь в последний раз, разве Барков не прогнал тебя?

Это была не совсем правда, но достаточно близко. Мышцы Тимофея напряглись. Желание сжать челюсти и кулаки было непреодолимым, но он сохранял нейтральное выражение лица и тела, используя всё, что он узнал о том, как сохранять спокойствие под давлением. Он мог злиться сколько угодно, лишь бы этого не было видно.

— По крайней мере, лучшая часть моей жизни не случилась до того, как мне исполнилось двадцать лет.

— Кирилл, ты присоединяешься к нам или нет?

Петровский помахал рукой знакомому, не сводя глаз с Тимофея. «Хорошо, он на взводе», подумал сыщик. Это осознание помогло сбить пульс.

— Это ещё не конец, Соболев.

— Если тебе нужно сказать что-то ещё, я уверен, что ты мне скажешь. Если, конечно, тебе не нужно сначала получить разрешение Баркова. Не хотелось бы разозлить своего хозяина, ведь теперь ты больше не его зять.

Тимофей наслаждался тем, как хмурится Петровский. Он нашёл слабое место. Кирилл сделал вид, что собирается сказать что-то ещё, потом прищурился на мужчин, с которыми сидел Тимофей, и отступил. Сыщик должен был отпустить соперника, но когда он отвернулся, сыщик окликнул его громче, чем нужно:

— Не забудь о нашей завтрашней встрече, чтобы поговорить о твоей причастности к этим пожарам. Я ценю твоё сотрудничество со следствием.

Кирилл остановился. Тимофей приготовился к язвительной отповеди, но мужчина перевёл дыхание и продолжил идти. Может быть, последнее слово и осталось за Тимофеем, но, промолчав, Петровский остался в выигрыше.

Глава 37

Тимофей тяжело сел и долго пил пиво. Обмен мнениями был бессмысленным и разочаровывающим. Как будто годы отступили, и все боевые инстинкты, которые он оттачивал, вырвались наружу. В какой-то момент сыщик понадеялся, что Кирилл замахнётся на него, и тогда Тимофей сможет его ударить. Это было бы здорово, но ничего не решало.

За столом воцарилась тишина, пока Костя не спросил:

— О чём был разговор?

— Старые дела, — ответил Равиль, и несколько пожарных кивнули. Это означало не «мы понимаем, о чём речь», а «нас не касается».

Тимофей подумал: «Приятно было узнать, что не все знают моё прошлое и не лезут в настоящее». Он был благодарен парням за понимание и такт, но решил, что не собирается избегать разговоров о том, что произошло. Это ничего