Точка заката - Эдуард Катлас

— Может, вампиризм? — предположил Богослов, выглянув в мой проход и быстро оценив внешность мужчины.

— Нет такой заразы, — уверенно сказал Оператор, который шагнул ближе и смотрел туда же, куда и мы.

— А то похоже, — пожал плечами Богослов. — Явно пытается избежать света, укусы, неприятие человеческой пищи.

— Сока, — уточнил я.

— Нет такой болезни, — повторил Оператор. — И бланков таких тоже нет. И геммов. Если только кто-то не решил испытать здесь новую разработку. Впервые.

— Тогда что это? — спросил Богослов.

— Ищу, — ответил Оператор. — Запрос в нашу сеть уже ушел. Но пока не хватает данных. Призрак, что там у тебя?

Мужчина словно только что нас увидел. Приостановился, но лишь на мгновение. И побежал.

Ну это точно не выпущенный на волю зомби-бланк. Таких быстрых зомби я не видел ни в художественных фильмах, ни в наших документальных материалах с мест последних заражений.

«Шалун», однозначно воспринявший этого мужчину как неидентифицированную угрозу, качнулся от полки, у которой замер, и подкатился прямо ему под ноги. Быстро подкатился, так, что мужчина не успел ни дернуться в сторону, ни остановиться. Он запнулся о дрон и неловко повалился на кафель. Я хотел двинуться вперед, чтобы помочь ему подняться. У меня все еще оставалась надежда на то, что мы сможем хоть что-нибудь от него узнать.

Богослов придержал меня за руку и покачал головой.

— Возможно заражение, — буркнул он. — Не трогай, не подходи, говори на удалении, если объект не отвечает, начинай стрелять.

— Взяли одного, — ответил в рации Призрак, — искусанный весь, бедняга. Бормочет что-то про взбесившихся людей, бегающих и кусающих всех подряд. Может, все-таки зомби? Какая-нибудь новая модификация? Что?

Последний вопрос был обращен к кому-то там, рядом с Призраком, возможно, как раз к тому гражданскому, которого они поймали.

— Черт!

Крик в рации заставил меня вздрогнуть. Я невольно навел прицел на мужчину, который начал подниматься с пола, слишком неуверенно, чтобы представлять угрозу, но и сбрасывать его со счетов после указания Богослова я тоже не мог.

Дальше, в проходе, бежал еще кто-то. Видимо, раненый, потому что бег гражданского казался неровным. Его мотало из стороны в сторону. Пару раз он врезался в полки, свалив на пол груду золотистых коробок с сухими завтраками.

— Что у тебя, Призрак? — поинтересовался Оператор.

— Эта сволочь меня укусила! — громко ответил Призрак. — Нет, хотела укусить. Зубы застряли в куртке. Представляешь? Говорил что-то, потом бормотал, а потом сразу кусаться. У какого бланка такой инкубационный период? Ни одна «гнилушка» так быстро не работает!

— Ищу, — повторил Оператор. — Центр тоже ищет, но они говорят, что непохоже это на «гнилушку», совсем другие симптомы.

— А кто в центре на связи? — Я отступил чуть назад, не сводя оружия с мужчины, который почти поднялся, и задал этот вопрос не в рацию, а только лишь Оператору.

— Он, — кивнул Оператор в ответ. — Мы пока не поднимали вопроса, хотя ты прав. Очень похоже на подставу. Но одно верно — это не «гнилушки». Те медлительней.

— Да, — согласился я, глядя, как мужчина мутными глазами обвел полки вокруг себя, явно очень плохо понимая, где находится. Но как только его взгляд скользнул мимо меня, он моментально сфокусировался. На мне. Ощущения не из приятных.

Молча, не произнеся ни слова, гражданский рванулся в мою сторону.

Только для того, чтобы вновь оказаться сбитым с ног тем же «шалуном», что и в первый раз.

Сзади бежал тот, крушитель полок. А за ним еще несколько. И как-то теперь я окончательно разуверился, что с ними можно будет поговорить.

— Тут что-то совсем все ошалели, — сообщил Гот. — Думаю, что языка брать бесполезно, да? Судя по тому, что я вижу, никто с нами здесь разговаривать не собирается.

— Заходи внутрь, — тут же скомандовал Оператор. — И заприте по возможности тот вход.

— Командирский модуль не пролезет, — предупредил Гот.

— Пусть, — откликнулся Оператор. — Думаю, что на железо они не кидаются, лишь на живых. Даже хорошо — посмотрю, что происходит снаружи.

Пока он это говорил, сзади закричала женщина, явно увидевшая, как мужчина встает в третий раз.

Из его рта теперь струйкой текла слюна, но он этого не ощущал. На этот раз он даже не пытался вытереть губы, на которых появилась пена.

— Призрак правильно говорит: бешеные они какие-то, — прокомментировал я. В моем проходе бежало уже пятеро. Судя по тому, что Богослов перестал за ним следить и переключился на соседний, у него там было не лучше.

Закричавшая у касс женщина послужила спусковым крючком, заставившим наконец народ сорваться с места.

Собственно говоря, мы находились здесь минуты две-три, не больше, но время сейчас распалось на отдельные фрагменты, и каждый эпизод, каждый такой фрагмент приходилось проживать и оценивать отдельно.

Сзади побежали люди. Я это слышал по шуму шагов, по крикам, возгласам отдельных продавщиц за кассами, все еще пытающихся понять, то ли останавливать не заплативших за товар, то ли оставить это безнадежное дело охране. То ли бежать вместе со всеми.

— Хорошая мысль, — сказал Оператор. — Бешенство. Ищу.

На экране первого «шалуна», который уже дважды останавливал истекающего слюной мужчину, сменилась цель. Второй «шалун» находился в соседнем проходе, еще два моих — позади касс, прикрывали «тылы». Так что, переключаясь на следующего бегущего, программа «шалуна» оценила степень угрозы и предоставила разобраться с первым мне лично.

Но пока я не был готов убивать. Информации не хватало. Возможно, это излечимо и мужика достаточно просто вырубить? Вколоть ему какое-нибудь лекарство. Вон и аптека неподалеку, прямо за кассами, в ряду магазинов, выстроившихся вдоль. Там в рецептурном наверняка найдется что-нибудь, способное остановить инфекцию. А если нет — то рядом магазинчик «Наноздоровья», все еще открытый, кстати. И охранник у входа, наверное, единственный, кто еще не сбежал. Сможет помочь, если что — подобрать нужный бланк.

Или, если уж совсем припрет, через несколько магазинов (правила приличия не позволяли ставить их рядом) расположился бутик «Генной логики». Я даже успел с удовлетворением отметить, что он чуть меньше нашего. И охранника рядом не видно. Хотя кто-то изнутри закрывал металлические жалюзи. Витрины оказались закрыты уже полностью, а вход — лишь наполовину, так чтобы можно было выскочить из магазина, чуть наклонившись.

Я не готов был стрелять. Поэтому включил фонарик под стволом автомата, закрепленный прямо рядом с гранатометом. Включил и направил луч на мужчину, который уже готов был рвануться ко мне в третий, призовой раз.

Это его остановило. Вовремя я вспомнил, как он прятался от света ламп. А у фонарика яркость была не в пример выше.

Сначала он просто замер, потом отвернулся, а затем и побежал в обратную сторону. Видимо, то, что гнало его от эпицентра событий — страх, ужас, что угодно, — теперь перестало на него действовать. Разум окончательно покинул бедолагу.

— Мы зашли, заперлись, — сообщил Гот слева.

— Идите к нам, шустрее, — коротко ответил Оператор.

— Мы тоже внутри, — эхом сказал Призрак. — Без потерь, но на улице уже месиво. Все бегают, все кусаются, но вооруженного видел лишь одного. Да и тот не торопился стрелять.

— Слушаем меня! — сказал Оператор.

Мужчина, которого я пугнул фонариком, добежал до другого, того, которого только что сбил с ног «шалун». К этому моменту он уже забыл об ослепившем его фонарике. Зато увидел новую жертву. Он упал прямо на валявшегося, выдернул его руку и начал кусать, как собака, вонзая зубы и двигая головой из стороны в сторону, словно пытаясь вырвать кусок мяса.

Или действительно пытаясь оторвать кусок побольше.

Может, оголодал? Не зря же оказался в продуктовом!

— Модифицированный вид бешенства, — сообщил Оператор. — Точных данных нет, но во внутренней сети есть пара закрытых отчетов, неполных и вообще безобразных. Некоторое время назад прошли слухи о появлении нового вируса бешенства. Почти такой же, как и обычный, только шустрее намного. Инкубационный период длится не десятки дней, а пять-шесть минут. Потом идет «период предвестников», начинаются внешние проявления, как минимум беспокойство, но человек еще контролирует себя. Длится несколько минут. Потом — гидрофобия. Человек еще неагрессивен, но уже ничего не соображает, очень резко, вплоть до спазмов в горле, реагирует на воду, боится света. Через минуту-две наступает дополнительный период, собственно «бешенство». У классического варианта болезни он неярко выражен, но в нашем случае — длится до шести дней. Высокая агрессивность, высокая двигательная активность, усиление примитивных инстинктов, нарушение высшей нервной деятельности. Потом — «зловещее успокоение», паралич и смерть. К сожалению, как раз до этой части больной почему-то тянет очень долго. Есть мнение, что это говорит о том, что кто-то помог вирусу измениться нужным образом.