Зомби - Клайв Баркер

— Все началось, — заговорил наш гость, — примерно неделю назад, когда я поехал на велосипеде в Фростон — это в пяти-шести милях отсюда, — чтобы посмотреть на тамошнюю церковь. Я интересуюсь архитектурой и хотел взглянуть на паперть церкви — одну из этих замечательных папертей с гербами и нишами. Я сфотографировал вход, а потом какой-то старик, подметавший церковный двор, спросил меня, не желаю ли я заглянуть внутрь. Я согласился, он достал ключ и впустил меня. Внутри не было ничего особенного, но я сказал, что это прекрасная церковь и он содержит ее в замечательной чистоте, но крыльцо — ее лучшее украшение. Мы как раз вышли на паперть, и старик ответил:

— Да, конечно, крыльцо прекрасное; а знаете ли вы, сэр, что означает вот этот герб?

Он указал на герб с тремя коронами, и, хотя я мало смыслю в геральдике, я ответил, что знаю, — это древний герб королей Восточной Англии.

— Точно, сэр, — подтвердил старик. — А известно ли вам, что означают эти три короны?

Я ответил, что, без сомнения, это общеизвестный факт, но я не помню, слышал ли когда-нибудь об этом.

— Ну, тогда, — воскликнул старик, — хоть вы и ученый человек, я могу вам рассказать кое-что, чего вы не знаете! Это три святые короны, которые были зарыты на берегу, чтобы охранять нас от нападения германцев. Э… я вижу, что вы в это не верите. Но я вам точно говорю — если бы одна из этих трех корон еще не лежала в земле, то германцы высаживались бы здесь снова и снова. Приплывали бы на своих кораблях и убивали мужчин, женщин и детей в их постелях. Вот что я вам скажу, и это истинная правда. А если вы мне не верите, спросите у священника. Вот он идет; спросите его, говорю вам.

Я оглянулся и увидел священника, приятного пожилого человека, приближавшегося к нам по тропинке. Прежде чем я успел заверить своего гида, который уже был довольно возбужден, в том, что я не сомневаюсь в его словах, священник вмешался и спросил:

— В чем дело, Джон? Доброго вам дня, сэр. Вы осматривали нашу маленькую церковь?

Мы обменялись несколькими фразами, за это время старик успокоился, и пастор снова спросил его, что случилось.

— О, — ответил тот, — ничего, сэр, я просто советовал этому джентльмену спросить вас насчет святых корон.

— Ах, верно, — сказал священник, — это весьма любопытная история, не так ли? Но я не думаю, что джентльмена интересуют наши старые байки.

— О, он охотно вас послушает; вам-то он точно поверит — а как же иначе, ведь вы знали Уильяма Эйджера, и отца, и сына.

Здесь я вставил словечко и заявил, что буду рад выслушать все. Через несколько минут мы уже шагали с пастором по деревенской улице — ему необходимо было переговорить о чем-то с прихожанами, — а затем направились к его дому, и он провел меня в кабинет. По пути священник, должно быть, убедился, что я не обычный турист и проявляю неподдельный интерес к фольклору. Поэтому он разговорился, и меня удивило, что любопытная легенда, рассказанная им, до сих пор не была нигде напечатана. Он передал ее так:

— Жители этих мест всегда верили в три короны. Старики говорят, что они были зарыты в трех разных местах неподалеку от побережья, чтобы отражать нападения даков, франков и германцев. Еще говорят, что одна из корон была откопана давным-давно, вторую унесло волнами, но третья еще действует, защищая нас от захватчиков. Ну, если вы читали популярные путеводители и знакомы с историей нашего графства, вы, возможно, вспомните, что в тысяча шестьсот восемьдесят седьмом году в Рендлшеме была обнаружена корона, которая, как считается, принадлежала Редвальду, королю Восточной Англии. Но, увы, она рассыпалась в прах, прежде чем ее успели зарисовать или хотя бы как следует рассмотреть. Хотя Рендлшем находится довольно далеко от побережья, все же он достаточно близок к морю и расположен в стратегически важной точке. Мне кажется, это была именно та корона, которую, как говорят, откопали. Потом, как всем известно, на юге некогда располагался королевский дворец саксов, который теперь находится под водой. Я так понимаю, что там была вторая корона. Но, кроме этих двух, как гласит легенда, осталась еще одна.

— И что, в легенде не говорится, где она находится?

Священник ответил:

— Может быть, и говорится, но люди никогда вам об этом не скажут.

И в голосе его прозвучало что-то такое, что помешало мне задать очевидный вопрос. Вместо этого я помолчал немного и спросил:

— А что имел в виду старик, когда говорил о каком-то Уильяме Эйджере? Это имеет отношение к коронам?

— О, это еще одна любопытная история, — сказал священник. — Эти Эйджеры — очень старинная семья, они с незапамятных времен живут в здешних местах, хотя не могут похвастаться, насколько мне известно, ни знатностью, ни богатством. Так вот, эти Эйджеры утверждают, то есть утверждали, что их семья — хранители последней короны. Я родился и вырос неподалеку отсюда. Первым, с кем я познакомился, был некий Натаниэль Эйджер. Он, насколько мне известно, прожил на побережье в палатке всю войну тысяча восемьсот семидесятого года. Уильям, его сын, провел у моря Англобурскую войну. А молодой Уильям, внук Натаниэля, — он совсем недавно умер — жил в коттедже очень близко от места захоронения короны, и я не сомневаюсь, что ночные бдения и сырой воздух ускорили его конец. Он умер от чахотки. Он был последним из этого рода. Какое горе, должно быть, причиняло ему отсутствие преемника, но он бессилен был что-либо изменить — все его родственники жили в колониях. Я писал под его диктовку письма, в которых он умолял их приехать по делу, очень важному для семьи, но ответа не последовало. Итак, последняя из трех корон, если она еще там, потеряла хранителя.

Вот что рассказал мне священник, и вы можете себе представить, как меня заинтересовала эта история. Когда мы расстались, в голове у меня вертелась только одна мысль: как бы добраться до того места, где якобы спрятана корона. Лучше бы я забыл о ней!

Но, наверное, такова моя судьба; проезжая на велосипеде мимо церковного двора, я случайно заметил свежий могильный камень, на котором было высечено имя Уильяма Эйджера. Разумеется, я слез с велосипеда и прочел надпись. Там говорилось: "…родился в этом приходе, умер в Сиборо в 19… в возрасте 28 лет". Вот судьба, понимаете ли. Несколько осторожных вопросов, заданных нужным людям, — и я смогу, по крайней мере, найти коттедж, ближайший к месту нахождения клада, думал я. Только я не знал, к каким людям обращаться и с чего начать. Но словно чья-то рука вела меня: я зашел в антикварную лавку, которая находится дальше по улице, — вы ее наверняка знаете. Покопался в старых книгах и вот, пожалуйста, обнаружил старый молитвенник, года примерно тысяча семьсот сорокового, в красивом переплете, но я сейчас схожу и принесу его, он в моей комнате.

Наш новый знакомый вышел, оставив нас в некотором изумлении. Но не успели мы обменяться и несколькими словами, как он уже вернулся, запыхавшись, и протянул нам книгу, открытую на титульном листе, на котором крючковатым почерком было написано:

Натаниэль Эйджер имя мне, я в Англии рожден,В Сиборо мой дом стоит, и в церкви я крещен.Когда усну в могиле я, истлеют мои кости,Бог не забудет обо мне, лежащем на погосте.

Стихотворение было датировано 1754 годом, и там было еще много записей об Эйджерах — Натаниэле, Фредерике, Уильяме и прочих, и заканчивался список Уильямом, рожденным в 19… году.

— Видите, — продолжал рассказчик, — любой бы сказал, что это огромная удача. Я так и решил, но тогда я еще не знал, чем это все кончится… Конечно же, я расспросил хозяина об Уильяме Эйджере, и, конечно, он вспомнил, что этот человек жил в домике на Северном поле и умер там же. Итак, мне указали дорогу. Я знал, какой коттедж мне нужен: там есть только один подходящего размера. Следующим этапом было завести знакомство с его соседями, и я немедленно отправился туда. Меня выручила собака: она бросилась на меня так яростно, что хозяевам пришлось выбежать и отогнать ее, затем, естественно, последовали извинения, и мы разговорились. Мне понадобилось лишь упомянуть имя Эйджера и сделать вид, что я знал его. Женщина принялась причитать — как жаль, что он умер таким молодым, она уверена, это оттого, что он проводил ночи под открытым небом в любую погоду. Тогда я спросил, ходил ли он по ночам в сторону моря, и женщина сообщила, что Уильям проводил ночи на холме, увенчанном купой деревьев. И я отправился туда.

Мне было кое-что известно об исследовании курганов; я немало их раскопал. Но прежде я всегда работал с разрешения владельца земли, при свете дня и с помощью рабочих. Мне пришлось провести очень тщательную разведку, прежде чем начинать копать: я не мог рыть траншеи поперек насыпи, зная, что старые сосны, растущие на вершине, обладают весьма длинными и толстыми корнями. Но песчаная почва оказалась совсем легкой, и работать было нетрудно; я нашел нечто вроде кроличьей норы, которую предполагал расширить и превратить в туннель. Оставалась проблема — как объяснить отлучки из отеля в самое неподходящее время. Решив, как буду начинать раскопки, я рассказал в гостинице, что меня вызвали в соседний город, и провел ночь на холме. Я прорыл туннель; не буду утомлять вас деталями работы, скажу лишь, что в конце концов я нашел корону.