Гадкий лебедь для босса (СИ) - Бельская Анастасия

Я оглядываю прихожую, где собрались трое подростков, что с любопытством и некой враждебностью поглядывают на меня. На женщину, что стоит позади, но все равно цепляется в футболку мужа, явно готовая удержать его от срыва в любой момент.

И все это настолько, блять, неправильно, что я плюю на предупреждение, и киваю на входную дверь.

— Поговорим… Наедине?

Влад удивленно вскидывает брови, а Бель тут же вырывается вперед.

— Нет! — сокрушенно смотрит на меня, и умоляюще — на мужа, — Ави и моя дочь, и я должна знать…

— Спасибо вам, — тихо говорю я, тем самым прерывая ее речь, — ваша поддержка неоценима, но нам нужно поговорить вдвоем. По-мужски.

— Ну хотя бы не трус, — все еще со злостью бросает Влад, и первым выходит в подъезд, на ходу целуя жену в висок.

— Я еще не на вашей стороне, Максим Орлов, — чеканит Бейля, хмуря брови вслед мужу, — вы все еще человек, обидевший мою дочь.

— Этого не повторится.

Глупое обещание, но я правда в это верю.

А Бель?..

Она смотрит так пристально, словно рентгеном просвечивая меня голубыми глазами.

— Удачи, — скупо желает она, видимо, все же поверив.

И с таким напутствием я выхожу вслед за Ветошкиным во двор. Он ждет меня сразу за домом, там, где окна его квартиры не достают для обзора, а укромные кусты скрывают от посторонних глаз.

— Ну что, сосунок, сразу набить тебе ряху, или будет что сказать перед смертью?

Кажется, Влад снова накрутил себя до состояния полувзрыва, пока ждал меня тут. Я правда не знаю, зачем решил позвать его говорить наедине, если слушать он явно не настроен, но так хотя бы я не прячусь за женскую юбку.

— Можем и подраться.

Влад приподнимает брови, затем хмуриться, и становится так близко, что нависает надо мной.

При одинаковом почти росте.

— Думаешь, я с тобой шутки шучу, Максимка? Я верил тебе, называл своим сыном — а ты за моей спиной обрюхатил мою дочь! Скажи, что я не прав, желая вытряхнуть тебе кишки, и почему вообще говорю с тобой, вместо того, чтоб сделать это?!

Он говорит тихо, даже спокойно, но я достаточно проработал с этим человеком, чтобы понять, насколько он кипит от злости. И что действительно держится из последних сил, давая мне шанс оправдаться.

— Я не знаю, Влад. — Отхожу, развожу руки, и говорю просто поток мыслей вслух, — я реально, блять, не вижу ни одной причины не набить мне морду.

Лоб Влада вытягивается, но я продолжаю, потому что пришла пора вносить ясность и здесь.

— Я действительно вел себя как мудак по отношению к тебе, и к твоей дочери. Скрывал то, что должен был прояснить с самого начала, выдумывал какие-то странные формулировки тому, что чувствовал, и не давал спокойно жить никому из нас. Но, честно, не от большого ума все это… А из… Страха. Я, блять, не знал, что она моя, Влад. Даже не подозревал, что смогу к кому-то чувствовать такое! Боялся своих же эмоций, того, насколько глубоко Аврора с каждым днем западала в душу — и бежал от этого, думая, что все еще смогу вернуть свою жизнь в привычное русло.

Перевожу дух, но не надолго, потому что не сказал всего, что хотел.

— Я просто-напросто внушал себе, что мне нужно это «привычное русло», хотя на самом деле и дня не мог прожить без твоей дочери. Она — вообще все, что мне нужно в этой жизни. Я зациклен на этой девчонке, и по какому-то охуительному совпадению — она тоже не безразлична ко мне. Так что мне реально все равно — ты можешь побить меня, мы можем подраться, поговорить еще, или прекратить общением вовсе — похуй. Я сделаю все за свою малышку. Прости, что оказался мудаком, и собираюсь и дальше вести себя по-мудацки. Но Аврору я больше никуда не отпущу.

Я выдыхаю, затем достаю коробочку, верчу в руках, — и молча открываю перед Владом.

— Я ехал сюда, не зная о ребенке. Просто, блять, хотел уже во всем признаться и на законных основаниях забрать себе девушку. Я знал, что ты не будешь в восторге. Знал, что после этого у нас будут проблемы. Но просто больше не мог жить с мыслью, что могу в любой момент потерять ее. Я люблю ее, Влад.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Ветошкин тяжело дышит, рассматривает кольцо — и отворачивается. Я убираю коробочку в карман, и тупо жду.

Если ударит, то постараюсь сдержаться в ответ. Потому что заслужил. А еще, потому, что Аврора расстроиться, если ее отцу будет больно.

— Ей всего девятнадцать, Макс! — неожиданно слышу сдавленный крик Влада, и смотрю на него, — и уже ребенок, замуж! Блять, да я не против в принципе тебя — может, даже, ты единственный из всех, кому бы я смог доверить свою единственную дочь! Но, блять, не так рано!

Он сжимает ладонями лицо, трет глаза, и лихорадочно смотрит на меня.

— Что она вообще видела за свои годы, кроме школы, и института?! Я хотел, чтобы она закончила учебу, хотел показать ей мир…

— Закончит. — Тихо, твердо обещаю я, — а мир покажу ей я. Ей, и… Ребенку.

Я подхожу, кладу ладонь на плечо тяжело дышащему Владу, и, глядя глаза, произношу что-то вроде клятвы:

— Она не буте сидеть в четырех стенах, Влад. Мы найдем выходы, мы будем путешествовать все вместе, а с институтом вообще не проблема. Я сам буду оставаться с мелким, или Ави возьмет академ, вечернее, заочное — все, что сама захочет. Пойми ты — я тоже хочу нашей девочке счастья. И если она вдруг выросла, и полюбила кого-то еще — это не значит, что она перестала любить тебя. Ты для нее всегда отец. А я постараюсь охрененно исполнить другие роли.

Влад тяжело дышит, все еще глядя на меня, как на врага. Я знаю, что не изменю этого сейчас, сию минуту — но, определенно, шаг сделан. И теперь только от него самого зависит, будем ли мы дальше двигаться навстречу.

— Я поеду, Влад. — бросаю взгляд на часы, — Аврора ждет, и, сам понимаешь, ужасно волнуется. Позвони ей, как будешь готов, потому что именно ты ей нужен для полного спокойствия.

Я разворачиваюсь, беря курс к своей машине, и слышу за спиной то, что лучше любого сраного благословения:

— С вас внучка.

Эпилог

Месяц спустя.

Максим

— Стажировка окончена, и еще целый месяц лета впереди, — тянет руки вверх моя блондинка, скидывая туфли, и удобнее располагаясь на переднем сидении.

Я, как дурак, бегло оглядываю ее пристегнутый ремень безопасности — не слишком ли давит на живот? Хоть она еще совершенно «плоская» в этом месте, мы вчера были на УЗИ, и вместе видели наше маленькое чудо.

И теперь я не могу просто спокойно смотреть, как моя маленькая невеста делает обычные, совершенно ежедневные вещи. И, хоть она смеется и говорит, что еще слишком рано как-то бережнее относиться к своему телу, я с этим совсем не согласен.

— Я звонила в институт вчера, — зевает Аврора, не замечая моего волнения, — они подсказали, как подать документы на заочное. Все можно сделать через сайт, а на кафедру потом только завезти оригиналы…

— Отцу звонила?

Ави опускает голову, и ее распущенные волосы тут же закрывают от меня большую часть лица.

— Угу. Сказал, что заочное — это не совсем то, чего я достойна в жизни.

Угу, а также пригорода вместо столицы, декрета вместо студенческой жизни, и жизни со мной в свои неполные двадцать. Красота, конечно.

— Но, в общем, пожелал удачи, и сообщил, что всегда поддержит меня в любом выборе, — неожиданно улыбается моя заноза, и я посылаю ей укоризненный взгляд, — серьезно, Макс, папа уже смирился! Так что мы вполне можем съездить в гости на выходных…

Я, в общем-то, не против, но почему-то душа все еще не спокойна, и кажется, будто прошло слишком мало времени для полного примирения.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Конечно, съездим, малая, — вместо своих мыслей говорю я, потому что желание беременной женщины — закон.

А желание моей любимой, неожиданно ставшей для меня центром мира невесты — тем более.

— Так ты скажешь, куда мы едем? — довольно улыбается Аврора, когда машина уже подъезжает к моему «сюрпризу».

— Почти на месте, — подмигиваю я, и торможу прямо у подъезда, хотя сразу за двором есть парковка.