Шебаршин. Воспоминания соратников - Валерий Поволяев

Насупкин посмотрел на часы: дед мог находиться в ванной, принимать душ и из-за шума воды не слышать всполошенного трезвона городского телефона. Решил через некоторое время повторить телефонные звонки. Глянул на календарь: какое сегодня число?

Тридцатое. Месяц — март. Год — 2012-й. За окном погода такая, что, если бы не надо было идти на работу, из квартиры даже выбираться бы не стал, обошелся тем запасом продуктов, что есть в холодильнике. В десять часов утра новая серия телефонных звонков также ничего не дала — дед на них не отозвался.

Что делать? Ехать к деду, проверять его, но раньше времени не хотелось поднимать тревогу. Вдруг он просто-напросто работает, пишет что-нибудь и не берет телефонную трубку? Многое бы сейчас отдал Сергей Насупкин, чтобы это было так. Нельзя сказать, что он растерялся окончательно, но чувство растерянности было: он не мог понять, что происходит с дедом. О беде, как о чем-то самом крайнем, старался не думать, беды быть просто не должно.

В это время у него самого затрещал мобильный телефон: звонила Татьяна Александровна, голос ее был далеким, словно бы она звонила из другого города, и спокойным, а может, Сергею Насупкину это только показалось, что голос Пушкиной был спокойный:

— Ну что, Сергей?

— Все то же, не отвечает.

Договорились еще немного подождать. Вдруг Шебаршин самостоятельно отправился в поликлинику и там сейчас присутствует на сеансе лечения?

Без малого полдня было проведено в телефонных разговорах, разговоры эти ясности не вносили, но тревогу в душу нагнетали здорово, ее становилось все больше и больше. Надо было что-то предпринимать.

Когда прошло полтора часа после последнего разговора с Сережей, Татьяна Александровна позвонила в квартиру Леонова Николая Сергеевича. Самого генерала дома не было, трубку подняла его жена Евгения Николаевна.

Поскольку Леоновы и Шебаршины дружили, Пушкина спросила, стараясь сделать это как можно аккуратнее, не объявлялся ли сегодня Леонид Владимирович? Может быть, звонил откуда-нибудь? Оказалось, нет, не объявлялся, не звонил. Это добавило еще больше тревоги, вполне понятного беспокойства, тревога, казалось, висит в воздухе, ею наполнено пространство.

Пушкина попросила у Евгении Николаевны телефон поликлиники, к которой был прикреплен Шебаршин, позвонила туда — в регистратуру.

Народ в таких поликлиниках работает вежливый, ответы дает исчерпывающие. Пушкина спросила:

— Был ли у вас сегодня Леонид Владимирович Шебаршин?

Регистраторша подняла карточку.

— Нет, не был.

Татьяна Александровна повесила трубку, некоторое время размышляла о том, что могло произойти. Может, он вышел из дома на улицу в эту премерзкую погоду, поскользнулся на льду и упал… Естественно, прохожие вызвали «скорую помощь» и Шебаршин находится сейчас где-нибудь в больнице или в институте Склифосовского. С другой стороны, может, он неторопливо движется на Чистые пруды, на работу. Мобильный телефон не отзывается, потому что Шебаршин еще не добрался до офиса — обычно он его включает, только садясь за свой служебный стол. А пока до стола не добрался, потому и молчит телефон — молчит Леонид Владимирович… Такое могло быть? Очень даже могло.

Очередной телефонный звонок Пушкина вновь сделала Насупкину:

— Сережа, надо, пожалуй, поехать к Леониду Владимировичу домой, спросить у консьержки, выходил он сегодня из квартиры или нет?

— Хорошая мысль, — сказал Сережа, — поехали, я присоединяюсь к вам!

Дом, в котором жил Шебаршин — добротный, возведен был по последнему слову советской строительной техники, элитный, в соседнем подъезде, например, находится квартира Зюганова Геннадия Андреевича, в этом же доме жил Ельцин — расположен на тихой улице, «номерной» Тверской — Ямской…

У Татьяны Александровны имелись ключи от квартиры Шебаршина: несколько лет назад тот дал их ей, сказав с неожиданно грустной улыбкой:

— Пусть хранятся. На всякий случай. Мало ли что!

Случая «мало ли что!» не было, и, слава Богу, пользоваться ключами Татьяне Александровне пока не приходилось. На этот раз — увы! Пушкина достала ключи из дальнего ящика стола вместе с Сережей поехала к Шебаршину.

Добрались на метро до «Маяковской», оттуда пешком… Консьержка сообщила, что Леонид Владимирович из дома не выходил — это раз, и два — из почтового ящика не были вынуты свежие газеты. Значит, Шебаршин дома. Тогда почему он не поднимает телефонную трубку? Вот вопрос.

С другой стороны, может быть, он действительно вышел из дома и консьержка, занятая чем-нибудь, не заметила его, не засекла этого момента, а газеты он решил забрать на обратном пути… Такое тоже могло быть.

Посмотрели на часы. Времени было уже много, не заметили, как оно пролетело — шестнадцать сорок.

— Ну что, поднимаемся в квартиру? Другого выхода нет.

— Поднимаемся.

Но имелась одна загвоздка — охранная сигнализация квартиры. Если Шебаршин вышел из дома, то квартиру обязательно поставил на охрану, поэтому, как только они откроют дверь, на пульте у дежурного милиционера обязательно зажигается тревожная лампочка. Значит, надо звать участкового и квартиру открывать только в его присутствии. Иначе повяжут.

Номер телефона участкового у консьержки имелся — бумажка находилась на видном месте, на столе.

— Участковый сейчас должен быть на опорном пункте, — сообщила участливая женщина и набрала номер.

Опорный пункт отозвался сразу, но участкового там не было — недавно ушел.

— Куда ушел, не знаете?

— Нет. Скорее всего, в отделение…

Отделения милиции ныне чужеродно зовутся отделениями полиции (слово «полиция» в России заряжено отрицательным магнетизмом, и дай бог, чтобы «флер» этот с подозрительным запахом когда-нибудь испарился), Пушкина начала звонить в отделение дежурному.

Связь была хорошей, слышимость такой, будто дежурный сидел рядом с консьержкой.

— Участковый у нас пока не появился, — сообщил он.

Досадная штука.

— А где он может быть?

— Не знаю, у участкового свой план работы, нам он не докладывает, куда идет. Возможно, какую-нибудь трудную семью посещает, возможно, обход подвалов делает — не знаю. А что, вы, собственно, хотите?

— Да вот, — Татьяна Александровна почувствовала себя неловко, — замялась, — собираемся тут открыть чужую квартиру.

— Ка-ак? Вы собираетесь открыть ее? — настороженно поинтересовался дежурный.

— У меня есть ключи, — ответила Пушкина.

— Где взяли?

— Хозяин дал. Лично вручил.

— А-а, — дежурный, похоже, мигом потерял интерес к этой истории.